Стоя у дворцового окна, Катарина смотрела на пурпурные склоны и заснеженные вершины Сьерры-де-Гвадаррамы.

Скоро Пасха. Вечернее небо приобрело кобальтовый оттенок, но равнина у подножия гор оставалась темно-коричневой.

Катарина внимательно рассматривала из окна детской расстилающийся перед ней пейзаж. Все, находящееся снаружи, всегда немного пугало ее. Возможно, потому, что будучи еще совсем маленькой, она наблюдала, также из окна, за страшной битвой под Гранадой и с тех пор боялась, что мятежные подданные ее родителей – мавры – могут восстать и снова заставят страдать ее любимую мать.

Здесь же, за гранитными стенами мадридского Алькасара, Катарина чувствовала себя в безопасности, особенно когда мать была рядом. На этот раз и отец находился дома, так что вся семья собралась под одной крышей.

Что могло быть лучше? И все-таки даже сейчас ее сестры и брат разговаривали о неприятных вещах, например, о браках, которые им придется заключить через какое-то время.

«Пожалуйста, – мысленно просила Катарина, – не надо. Сейчас мы вместе. Давайте не будем думать о плохом».

Но она не смела просить их об этом вслух – все просто высмеяли бы самую младшую сестру, всего десяти лет от роду. Только мать поняла бы ее, если б она поведала ей свои мысли, хотя тотчас напомнила бы, что ей надо исполнять дочерний долг.

Хуана вдруг расхохоталась как сумасшедшая, заметив младшую сестру.

– Подойди сюда, Катарина, – приказала она. – Не думай, что о тебе позабыли. У тебя тоже должен быть муж.

– Я не хочу замуж.

– Знаю, знаю, – сказала Хуана и передразнила младшую сестренку: «Хочу навсегда остаться с мамой. Мне хочется одного – быть любимой дочерью королевы!»

– Замолчи! – приказала Изабелла. Она была на пятнадцать лет старше Катарины. – Попридержи язык, Хуана. Неприлично говорить о чужом браке прежде, чем у тебя самой что-то решится.

Изабелла основывалась на собственном опыте. Она уже побывала замужем в Португалии.

«Счастливая Изабелла, – думала Катарина, – теперь она останется здесь надолго. Ее муж умер, и она снова вернулась домой. Она уже выполнила свой долг и теперь ей нескоро придется снова выйти замуж». Катарина удивлялась, почему Изабелла всегда такая печальная. Словно сожалела, что ее привезли обратно, словно все еще была связана с покойным мужем. Да разве может какой-то муж заменить матушку. Радость быть всем вместе, одной большой счастливой семьей?

– Если я захочу поговорить о браке, то буду, – заявила Хуана. – И обязательно сообщу тебе! – с этими словами она поднялась во весь рост, резко откинула назад рыжевато-каштановые волосы; в глазах ее горело безумие, которое так легко вспыхивало в ней.

Катарина с испугом посмотрела на сестру. Она побаивалась выходок Хуаны. Наверное, потому, что часто замечала беспокойство в глазах матери, когда ее взгляд останавливался на средней дочери.

Даже могущественную королеву Изабеллу волновало поведение Хуаны. А Катарина, которая обожала мать, чутко улавливала все ее настроения и делила тревоги.

– Однажды, – произнесла принцесса Изабелла, – Хуана поймет, что должна повиноваться.

– Может, я и должна кого-то слушаться, – закричала Хуана, – но только не тебя, сестра! Не тебя!

Катарина принялась тихо умолять:

– Не надо ссориться сейчас… пожалуйста, только не сейчас, когда мы так счастливы.

– Дай Бог, – сказал Хуан, как всегда стараясь сохранить мир, – чтобы Хуана вышла за такого снисходительного мужа, который всегда будет делать то, что она пожелает.

Миловидное лицо Хуана, обрамленное светлыми волосами, напоминало ангельский лик. Королева любила называть своего единственного сына «ангелом». Катарина прекрасно понимала, почему: не только потому, что Хуан очень походил на изображения ангелов, он и вел себя не так, как остальные. Катарина думала, что, наверное, мать любит Хуана больше остальных своих детей. Безусловно, так и должно быть – ведь он не только наследник короны, но и самый красивый, умный, нежный человек из всех, кого она знала. Он никогда не старался напомнить людям о своем высоком положении; слуги обожали его и считали за честь выполнять его приказы. И сейчас семнадцатилетний юноша вполне мог предпочесть общение с товарищами, охоту, занятия спортом или еще что-нибудь, а он находился здесь, в детской, в окружении сестер. Возможно, только из-за того, что им хотелось быть с братом, и он понимал это, или же, как считала Катарина, потому, что ценил свою семью.

Хуана заулыбалась; мысль о терпеливом муже, снисходительностью которого она могла бы пользоваться, ей понравилась.

Изабелла с некоторой печалью наблюдала за всеми. «Какие они еще дети!» – думала она. Как жаль, что они настолько младше ее. Конечно, в ранние годы правления матери было не до детей. Тогда шла великая война, и королеве приходилось решать множество государственных вопросов; поэтому неудивительно, что Хуан, родившийся после Изабеллы, был на восемь лет младше ее.

Изабелле очень не нравились все эти разговоры о браках. Они вызывали у нее горькие воспоминания. Она словно воочию видела себя прежней, как пять лет назад, когда прижималась к матери, как это делала сейчас Катарина, испуганная тем, что придется покинуть родной дом. Ей предстояло ехать в Португалию, чтобы выйти замуж за Альфонсо, наследника короны этой страны. Тогда обещанная корона совсем не привлекала ее. И она рыдала на плече матери, как, несомненно, будет рыдать и бедняжка Катарина, когда наступит ее черед.

Правда, Изабелла сразу поняла, что ее юный супруг в таком же ужасе от брака, как и она сама; очень скоро они привыкли друг к другу, а потом и полюбили. Любовь была такой сильной, такой горько-сладкой и такой недолговечной…

Она убеждала себя, что теперь ее постоянно будут преследовать призраки тех, кто принес из леса несчастное изувеченное тело Альфонсо. Она думала о новом наследнике короны, двоюродном брате ее мужа, молодом Эммануиле, который всячески пытался ее утешить. Он предлагал ей забыть о горячо любимом муже, остаться в Португалии, стать его невестой, а не возвращаться безутешной вдовой в родительский дом.

Она слушала красавца Эммануила и, вся дрожа, отворачивалась от него.

– Нет! – восклицала она. – Я никогда больше не выйду замуж! Я буду всегда думать об Альфонсо… до тех пор, пока не умру.

Несчастье случилось, когда ей исполнилось двадцать, и с тех пор она хранила свой обет, несмотря на все старания матери переубедить ее, да и отец, на что уж спокойный человек, все чаще выражал свое недовольство ее упрямством.

Мысль, что ей придется вернуться в Португалию невестой другого, бросала ее в дрожь. Воспоминания о прошлом по-прежнему были слишком мучительны.

Изабелла почувствовала, как слезы навертываются ей на глаза, и вдруг увидела, что малышка Катарина пристально глядит на нее.

«Бедняжка Катарина, – подумала она, – скоро наступит и ее черед. Она станет храбриться – уж я-то ее хорошо знаю. А что будет с остальными?»

Тринадцатилетняя Мария занималась вышиванием. Ее совершенно не волновали разговоры о браке. Иногда Изабелла думала, что Мария просто глуповата, ничто ее не трогало, она все принимала, как должное. Жизнь Марии будет намного легче, чем у других.

А Хуана? О Хуане лучше не думать. Она никогда не станет страдать молча.

Сейчас это взбалмошное создание вскочило на ноги и протянуло руку брату.

– Давай станцуем, – скомандовала она. – Мария, возьми лютню и сыграй нам.

Мария с безмятежным видом отложила вышивание, настроила лютню и взяла первые аккорды паваны.[1]

Брат с сестрой начали танец. Они были красивой парой, однако такими разными. Эта мысль одновременно пришла в голову Изабелле и Катарине. Различие между ними настолько бросалось в глаза, что люди часто говорили об этом, видя Хуана и Хуану вместе. Они были одного роста, и имена их звучали одинаково, но никто никогда не мог бы даже предположить, что это брат и сестра.