– Вы так думаете?

– Я в этом уверена. Я постоянно слышу шаги, которые стихают, когда я останавливаюсь. Однажды я гуляла с собакой моей тети, и она лаяла и рвалась с поводка. А в другой раз я заметила какое-то движение, быстрый промельк, как будто кто-то спрятался, когда я обернулась. Я могу… Я это чувствую, – выпалила Френсис.

Каммингс молча смотрела на нее, стоя у стола.

– Я уверена, что убийцей Вин был человек, который знал ее. И если это так, то он знал и меня.

Все еще хмурясь, Каммингс надела пальто. Френсис не могла понять, поверила она ей или сочла все это ее домыслами.

– Будьте осторожны, Френсис, – сказала она наконец. – Не ходите никуда ночью одна, договорились? Хотя я уверена… что вам все это померещилось. Во время глубоких душевных потрясений наше сознание порой играет с нами злые шутки. И тем не менее…

Каммингс дождалась, пока девушка кивнет в ответ, и ушла. Френсис немного посидела в одиночестве. Что-то в рассказе миссис Рэттрей затронуло ее, всколыхнув призрачный омут прошлого. Как Перси Клифтон, как сырое затененное место и запах крапивы в тот жаркий, мучительный день. Что-то похожее она испытала, когда были найдены останки Вин… Что-то, похожее на страх, который заволок ее воспоминания о последнем лете Вин, словно дым от пожара. Оставалось лишь соединить все точки в одно целое.

Строители засыпали пруд. Лягушки в ее карманах. Отстань от меня! Заглянули под каждый камень. Тише, сестренки! Френсис глубоко вздохнула. Правда была похожа на быстрое движение, которое улавливаешь боковым зрением, но все исчезает, стоит лишь повернуться. Но теперь она уже не отступится. Она будет ждать подходящего момента. И она отправится в Уорли-Вейр.

Френсис села в автобус, который двигался по Уорминстер-роуд, и вышла в начале Ферри-лейн. Узкая дорожка вела вниз к горбатому мостику через канал, дальше по переходу через железную дорогу и, наконец, по каменным ступеням к пристани, где маленький паром курсировал через Эйвон. Был воскресный день, но из-за моросившего дождя и бомбежек желающих перебраться на другую сторону реки, кроме Френсис, не было. Маленькое суденышко по-прежнему тащил с помощью веревки паромщик, но это был уже не тот старик, которого она помнила. Старик, должно быть, умер, решила Френсис. После обильных весенних дождей река стала бурной и такого же темно-зеленого цвета, как и прежде. Мы могли бы доплыть до самого моря… И нам не пришлось бы возвращаться назад… Почему же Вин не хотела возвращаться?

– Не лучший день для пикника, верно? – пошутил паромщик, беря у Френсис два пенса.

– Верно.

– Вы что же, одна? – спросил он.

Френсис холодно посмотрела на него и молча кивнула. Он всего лишь пытался выказать дружелюбие, но она готова была взорваться.

– Ну, если что-то пойдет не так, то вы знаете, где меня искать, – сказал паромщик, помогая ей сойти на другом берегу.

Френсис дошла до середины острова между двумя рукавами реки. Тихий гул плотины не умолкал ни на минуту. Вскоре ее ноги промокли, а на ресницах заплясали крошечные капельки дождя. Она огляделась вокруг, обхватив себя руками и пытаясь согреться. Все оставалось таким же, как она помнила: сочная трава, местами ощипанная коровами, редкие деревья. Несколько человек выгуливали собак, но купающихся в этот день не было. Френсис встала на берегу у плотины и некоторое время смотрела на низвергающиеся с грохотом потоки воды. Затем направилась вверх по течению, туда, где они с Вин купались. Она должна была быть счастливой в тот день. Они обе должны были быть счастливыми. Но не были. Ни одна ни другая.

– Что же случилось, Вин? – прошептала Френсис. – Почему ты не была счастлива? И я тоже?

Она вспомнила, что чувствовала себя отвергнутой; Вин как бы отстранилась от нее и вычеркнула ее из своей жизни. Да, она уже тогда волновалась за Иоганнеса, но дело было не только в этом. Ей снились кошмары – начались ли они до поездки в Уорли или после? Френсис развернулась и направилась к деревьям, где, как она помнила, они устроили пикник. Она вспомнила, как возвращалась с купания. Ею владело необъяснимое отчаяние и желание поскорее вернуться домой. Она встала как можно ближе к тому месту, где Айви сидела в своем шезлонге, и снова огляделась.

Серые от дождя холмы вокруг, фермерский дом на восточном берегу реки, нежные молодые листья конского каштана. И тут она увидела его. Примерно в сотне метров, посреди луга, он почти затерялся в густых зарослях ежевики и бузины. Френсис осторожно подошла ближе. Это был небольшой сарай, или коровник, или что-то в этом роде. Все, что осталось от постройки, – каменные опоры и несколько ржавых листов рифленой крыши. Остальное обвалилось и ушло в землю. Тише, сестренки! Френсис вспомнила, как играла в «сардинки» с Вин и Оуэном, а также с двумя его друзьями. Она вспомнила, что не хотела играть, вспомнила, как пряталась возле разрушенной хижины. Отстань от меня! Френсис похолодела.

Она вспомнила, как солнце жгло ей спину, как затекла шея и сводило ноги. Она не могла нормально дышать, не могла поднять глаза и видела толькособственные ступни и опавшие листья на земле. Пахло крапивой и горячей землей, но был и другой запах. Что-то знакомое. Но что? Она вспомнила, что была сильно напугана, – и ощутила отголосок того ужаса, сжимавшего ей грудь, заставлявшего дрожать ноги. И тут она поняла: кто-то пришел и обнаружил ее в этом укрытии. Картинка памяти вспыхнула и погасла. Кто-то пришел и обнаружил ее. Слезы текли по ее лицу; она хотела повернуться, но не могла пошевелиться. Так же как и в тот раз. Кто-то обнаружил ее и причинил ей боль. Но как ни старалась Френсис, она не могла разглядеть того, кто это сделал. Ее голова была опущена. Она видела свои ступни, сидя на корточках, и чувствовала запах крапивы.

Небо уже потемнело, а дождь все шел и шел. Волосы у Френсис слиплись от воды, по щекам текли слезы – слезы гнева, разочарования и старой боли. Возвращаясь к парому, она вся дрожала от холода. Паромщик окинул ее взглядом и молча перевез через реку. У Френсис не было никакого желания спешить обратно в «Вудлэндс», к Пэм, с ее беспокойством и доброжелательными расспросами, поэтому она решила идти пешком, а не ехать на автобусе. Путь составлял мили три – вверх по Клэвертон-Хилл, затем вниз по Уидкомб-Хилл. Одинокая прогулка в подступающих сумерках; машин было немного, деревья Клэвертона, а затем и дома Уидкомба казались настороженными и недружелюбными. Уже почти стемнело, когда она добралась до Уидкомб-Пэрад, где когда-то купила брошь для Вин. Френсис остановилась, чувствуя себя опустошенной. Единственным человеком, которого она хотела бы сейчас видеть, был Оуэн, и мысль о том, что причиной, по которой она не может с ним встретиться, является она сама, снова повергла ее в отчаяние. Ей казалось, что прошло уже несколько недель с тех пор, как она видела его в последний раз. Если повернуть направо, то она доберется до его дома за считаные минуты. Френсис вспомнила прикосновение его рук, его объятия, тепло и безопасность, которые она ощущала рядом с ним, – и страстно захотела, чтобы это повторилось вновь.

Чувствуя себя обделенной, она повернула налево и медленно пошла обратно в сторону «Вудлэндса». На углу Александра-роуд до Френсис донесся звук шагов впереди и тут же смолк. Она замерла, нервы ее напряглись. Френсис не слышала, как открывалась или закрывалась дверь, и человек не мог просто исчезнуть. Она подумала, не тот ли это, кто все время следит за ней, – возможно, теперь он ждет, когда она подойдет ближе. Наверное, он подкарауливал, когда она выйдет из «Вудлэндса» или, наоборот, будет подниматься к нему по лестнице. «Не ходите никуда ночью одна», – предупреждала ее Каммингс. Тени вокруг вдруг показались ей живыми и грозными. По коже поползли мурашки, и Френсис подошла ближе, стараясь производить как можно меньше шума и напрягая слух. Затем перед ней возникла фигура – высокая, едва различимая в темноте.

– Кто здесь? – воскликнула она, дрожа от страха.