– Нет! Мы дали… совершенно ясное описание… Оно было абсолютно понятным!

– Да, мне очень жаль, но сами понимаете, что у нас в последнее время здесь полная неразбериха, – сухо ответила сестра Портри.

На Френсис вдруг накатила волна злости. Она злилась на сестру Портри и ее скрипучие башмаки. Злилась на несчастного Эрика Коттрелла за то, что тот оказался на месте Дэви. Злилась на того, кто послал Оуэну телеграмму. Но больше всего она злилась на себя за то, что на несколько блаженных минут совершенно забыла о том, что безымянный мальчик может оказаться вовсе не Дэви.

С каменным лицом Оуэн вывел Френсис из палаты и проводил в столовую. Затем принес ей чашку мясного бульона, к которому та не притронулась, и теперь безучастно сидел рядом, глядя куда-то вдаль. Френсис постепенно стала возвращаться к мысли, что Дэви исчез. На короткое время он снова был рядом с ней, в безопасности, доверчиво держал ее за руку, а его внимание, как обычно, скользило от одного предмета к другому – пустая бутылка из-под имбирного пива, выброшенная газета, мохнатые ноздри осла старьевщика… Такие вещи всегда завораживали его. Люди приходили в столовую и уходили, пили чай, выражали друг другу соболезнования. Снова пошел дождь – и вместе с посетителями в столовую проник запах мокрой одежды.

– Френсис, – наконец сказал Оуэн, – пойдем домой.

– Домой? – спросила она.

Френсис вдруг поняла, что плачет.

– И что потом? Сидеть и ждать? Метаться по городу? Бесконечно прокручивать в голове, что я сделала самое худшее, что только можно себе представить?

– В том, что случилось, нет твоей вины, – твердо сказал Оуэн. – Что ты намерена теперь делать?

– Я хочу продолжать поиски! Я хочу найти его! Сегодня – сейчас же! – перешла на крик Френсис; люди оборачивались, переглядывались, но ей было все равно.

– Френсис…

– Потому что, если я его не найду… если это сделала я, Оуэн, если я потеряла его, а он мертв, тогда как?! – Она задыхалась, все ее тело содрогалось от рыданий. – Как тогда… как я вообще смогу жить с этим?

В столовой на мгновение воцарилась тишина. Френсис почувствовала на себе пристальные взгляды всех присутствующих, но взгляда Оуэна, печального и тревожного, вынести она не смогла. Френсис встала, вытирая слезы руками, и вышла из столовой.

– Френсис, подожди! – окликнул ее Оуэн, но она поспешно пересекла холл и выскочила под дождь. – Френсис! – крикнул он снова, догоняя ее.

Френсис повернулась к нему.

– Пусть будет так, как ты говоришь, – сказал он.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты хочешь продолжать поиски, так давай сделаем это вместе. И прямо сейчас.

– И где мы будем его искать? – мрачно спросила она.

Оуэн поднял воротник, щурясь от дождя.

– Я как раз думал об этом, там, в столовой. Нужно исследовать все те места, куда ты его водила. Каждый уголок, который ему нравился, который он мог бы вспомнить, куда он мог бы забрести.

– Но… – Френсис беспомощно развела руками.

– Ты говорила, что Кэрис не знает, где он любил играть. Что ж, тогда ты скажи мне, где он любил играть?

– Он… он… – Френсис попыталась сосредоточиться. – Он любил подниматься к кладбищу и ферме «Топкомб». Ему нравилось забираться там в сарай с сеном. Я брала его с собой несколько раз, когда навещала Джудит, вскоре после того, как уехала.

– Тогда мы начнем оттуда. Так?

Оуэн выдержал ее пристальный взгляд, и Френсис почувствовала, что к ней возвращаются силы. Она кивнула:

– Да.

Порывистый ветер с дождем хлестал им в глаза, вода затекала под воротник и манжеты. Они пересекли Клэвертон-Даун, а затем свернули к Смоллкомб-Вэйл, зеленой долине, раскинувшейся к югу от Бата. Шли молча, каждый погруженный в свои мысли, шлепая по мокрой траве и грязи. Френсис остановилась, когда на склоне холма показалась ферма «Топкомб». Ручей впадал в большой пруд рядом с ней; множество древних сараев и амбаров стояли вокруг заброшенного георгианского особняка. Ветер разносил клубы дыма, поднимающиеся из трубы. Френсис приготовилась к встрече с Джудит Пэрри, которая никогда не хотела видеть ее своей невесткой и теперь уже не простит ей того, что она уехала. Френсис изо всех сил старалась быть примерной женой Джо – женой фермера. Но рождение ребенка казалось ей пугающе необратимым событием, и перспектива иметь детей всегда ее отталкивала. Дети могут умереть, дети могут сломать всю жизнь.

Оуэн проследил за ее взглядом.

– Мне было трудно представить, как ты здесь живешь, – сказал Оуэн. – Почему-то мне это казалось неправильным.

– Мне очень нравилось здесь жить, – ответила Френсис.

Оуэн удивленно посмотрел на нее.

– Я хочу сказать, мне очень нравилась эта ферма. Чистый воздух, небо от края до края, простор…

Тут все жило и дышало, даже зимой. Френсис нравился безропотный стоицизм животных. Пар, поднимающийся от коров; гуси, скользящие по замерзшему пруду; прелое сено в сарае… Все это было так не похоже на мертвые улицы зимнего города.

– Думаю, именно поэтому я и согласилась выйти замуж.

– Но ведь это не могло быть единственной причиной, верно? Наверно, ты любила Джо.

– Нет. Я… Он мне нравился. Я согласилась, потому что он этого хотел. Потому что он любил меня. Я думала, что этого будет достаточно… Я решила: почему бы не попробовать? Но это было ошибкой.

Френсис замолчала, вспоминая прошлое. Была и другая причина ее замужества, о которой она не сказала. Оуэн к тому времени уже был женат на Мэгги.

– Я думала, что смогу начать тут новую жизнь, освободившись от прошлого, – сказала Френсис. – Мои родители все время говорили, что я должна это сделать. Но оказалось, что прошлое – это часть тебя, и ты несешь его с собой, хочешь ты того или нет. Правда, одно время мне тут действительно очень нравилось.

– Но ведь заниматься сельским хозяйством тяжело, да? Если тебя с детства не приучали к этому, – сказал Оуэн.

Френсис пожала плечами:

– Такая жизнь как раз по мне – меня не волнуют сломанные ногти, отсутствие парикмахерской и неистребимый запах животных. Нисколько не волнуют! И всегда нужно было что-то делать – каждый день имел свою цель. Прожив на ферме какое-то время, я стала по-другому относиться к миру.

– Так почему же ты уехала? Ничего, что я спрашиваю? – В голосе Оуэна прозвучало смущение. – Вы с Джо поссорились?

– Нет-нет. – Френсис на мгновение задумалась. – Джо заслуживает жену, которая любила бы его. Ему нужна та, которая хотела бы стать матерью его детей. А я лишь сделала его несчастным.

Френсис направилась вниз с холма прежде, чем Оуэн успел спросить что-нибудь еще. Вскоре она услышала, что он догоняет ее. Она прошла прямо в сарай, оглядываясь по сторонам. Дэви нравилось играть в стоге сена, когда они приходили сюда раньше. Хихикая, покрытый соломой, он карабкался наверх, а потом скользил вниз, как с горки, и делал это снова и снова. Френсис осмотрелась, стараясь уловить малейшее движение или шорох. Тихо ворковали куры, жужжали мухи, по балке бегала мышь.

– Дэви!.. – позвала она. – Это Френсис… Теперь ты можешь выйти.

Как будто они просто играли в прятки.

– Я пришла, чтобы забрать тебя домой. Не бойся…

Ее голос затих; она просто физически ощутила, что разговаривает лишь с крысами и курами, и больше ни с кем.

– Ну же, Дэви… – снова слабо позвала она.

Сзади зашуршали по соломе шаги Оуэна.

– Никого? – спросил он.

Она покачала головой.

– Может, нам стоит постучать в дом и предупредить хозяев, что мы здесь?

– Возможно, – согласилась Френсис.

– Я бы предупредила – обязательно, – послышался сзади голос Джудит.

Френсис и Оуэн обернулись. Джудит смотрела на них поверх ствола своего дробовика, который она тут же опустила.

– Я думала, это воры, Френсис. И чуть не подстрелила тебя, черт возьми, – проворчала она.

Лицо Джудит было усталым, а глаза непроницаемо-черными. Натруженные руки – сплошные кости да сухожилия – крепко сжимали ружье.