Ислам Ханипаев

Луна 84

Добро пожаловать в «Мункейдж»

Он открывает глаза и видит перед собой только мрак.

— Проснулся?

— Снимите… Снимите это!

— Закрой пасть, будь добр.

— Снимите мешок!

Знакомый звук. Треск электричества, сопровождаемый коротким сигналом. В последнее время частенько приходилось его слышать. Как правило, после этого по всему телу растекалась боль, а в месте соприкосновения с кожей чувствовалось адское жжение.

— Нет, нет, нет, молчу! Не надо!

Электричество доходит до кончиков пальцев, до каждого волоса на голове. Он кричит, потому что не может не кричать.

— Отвечай коротко. Мы уже сегодня наслушались. Понял?

— Не надо, не надо… — отвечает он, тяжело дыша. — Понял, понял.

— Имя?

— Дэниел Стоун. — Голос дрожит.

— Откуда ты?

— Чикаго. Малая Америка.

— Возраст?

— В зависимости от даты.

— Умничаешь… Сейчас мы простимулируем работу твоего мозга…

— Я не знаю, какой сейчас день! Не знаю, сколько дней прошло… Мне должно было исполниться двадцать в ноябре! — Услышав стук, он дергается. За спиной дребезжит металл: на запястьях звенят кольца, от которых тянутся к стене цепи.

— Это удовлетворительный ответ. Я продолжу. Как голова? — Новый голос, только что вошедшего человека.

— Что?

— Болит голова? Проблемы с памятью? — Вопросы звучат заученно. Стоун догадывается, что это врач.

— Болит. И я не чувствую рук.

— Эффект временный. Стандартный для всех. Тело скоро придет в норму. Что ты помнишь последнее до ареста?

— Я помню… камеру, свою, временную. Другую.

— Откуда ты знаешь, что ты не в своей камере?

— Другое эхо. И тут холоднее.

— Поздравляю, док. У этого есть мозги, — усмехается первый говорящий.

Стоун по крупицам собирает все, что помнит, и понимает: что-то не так. С ним. С головой. Будто он прошел какую-то процедуру. Более того, он будто все еще ее проходит. Перед глазами всплывают обрывки воспоминаний и пропадают, мгновенно сменяясь другими. Улыбка матери, первый поцелуй, отчисление из университета — поезд памяти со скоростью света проносится по его жизни.

— Что со мной? Что вы сделали? Я не…

— Последствия транспортировки. Капсульный эффект. Ты же умник. Знаешь о таком?

— Да… Но он же… Он же возможен только в космосе.

— Молодец. И главный вопрос: ты в курсе, где находишься?

— Нет. Это… тюрьма?

— Это «Мункейдж».

Разум Стоуна не сразу воспринимает эту информацию. Он точно уже слышал это слово. Нечасто, но слышал. Оно имело какой-то особый смысл. Потому что, услышав, как оно звучит, Стоун ощущает, что это что-то важное, связанное с его жизнью до ареста и, что еще важнее, что-то плохое. Нет. «Мункейдж» — это что-то ужасное. Стоун понимал, что его ждет заключение, но только не здесь. Только не в «Мункейдже».

— Ну, добро пожаловать на спутник, заключенный номер триста три Дэниел Стоун.

Еще один удар. Теперь все, что было когда-либо значимым, перестает иметь смысл. Разум будто влетает на полной скорости во что-то несокрушимое, разбивается на тысячи осколков и плывет в бесконечной космической невесомости.

***

Движение — первое, что ощущает Стоун. Легкое покачивание выводит его из состояния сна. Перед глазами — металлическое покрытие и собственные колени. Подняв голову, он видит прутья. Лоб зафиксирован металлическим же кольцом. Максимум пол-оборота в обе стороны. Сомнений не остается: он в клетке и она движется. Черная ткань поверх клетки закрывает обзор. Он будто диковинный зверь, дожидающийся своего звездного часа. В ушах не смолкает гул: последствие ударов электродубинкой — орудием, ставшим практически символом усмирения несогласных. Он пытается дернуть ногой — без шансов, все тело в плену. Больше всего болят кисти, скованные за спиной и наверняка уже разодранные до крови.

Стоун, собравшись с силами, пытается встать, но клетка резко тормозит — и он падает на одно колено. Он бы рад безвольно распластаться, но цепи, натягиваясь, не дают этого сделать. И в довесок вызывают адскую боль как в голове, так и в кистях. Стоун корчится. «Нужно скорее подняться на ноги, лишь бы не чувствовать этой боли». Длинные волосы липнут к лицу.

Он слышит чей-то тяжелый вздох перед собой. Да и сзади тоже вроде бы кто-то стонет.

Раздается стук по прутьям. Звук быстро приближается, и вот что-то замирает у его клетки. Он видит краем глаза, как из-под ткани выпирает кончик дубинки.

— Внимание, заключенные! — Знакомый голос, кажется, он слышал его совсем недавно. Затем высокий звук, за которым следует разъяренное шипение кончика электродубинки. Стоун испуганно дергается вбок. — Спокойно, триста третий, — властный голос снаружи. — Через мгновение вы окажетесь в своем новом доме. Это важный момент — знакомство. Вы знаете, что первое впечатление имеет большое значение, поэтому предлагаю вам встать на ноги, привести себя в порядок и с улыбками на лицах поприветствовать свою новую семью! — Шаги отдаляются. Стоун, превозмогая боль, выпрямляется. Кем бы ни был этот человек, лучше последовать его совету. В таких ситуациях хватаешься за любую возможность, за любую спасительную нить, и сейчас это совет человека с дубинкой. — Внимание: открыть ворота в Сектор один! — Скрежет металла, сопровождаемый сигналом, заполняет помещение и затем резко прекращается со стуком.

— Конвой, пошел! — незнакомый голос сзади.

Опять тряска, опять движение в неведении, во мрак. Вопреки ожиданиям, под ноги, туда, куда не дотягивается черная ткань, со всех сторон пробиваются песчинки яркого света. Стоун испуганно оглядывается, забыв про фиксатор головы. Корчится, когда затылок протыкает тысяча игл.

— «Мункейдж»! — Крик эхом разносится во все стороны. Помещение явно большое. — Поприветствуйте новичков! А вы запоминайте свои идентификационные номера! Триста один!

Человек с дубинкой стоит немного впереди Стоуна.

— Триста два!

Он уже рядом.

— Триста три!

Мужчина срывает ткань. Яркий свет заливает все перед глазами, будто сотни лучей устремляются только на него. Поморщившись, Стоун опускает голову.

— Триста четыре!

Опять боль в шее. Что-то не так.

— Триста пять!

Он ошеломленно открывает глаза, пытаясь осознать, что же увидел на самом деле.

— Триста шесть!

Сквозь огни всего на мгновение перед ним проскальзывает картинка — осознание страшной реальности, осознание того, где он находится, или того, как далеко он находится от дома.

— Триста семь!

Возможно ли это? Или это сон? Но если все вокруг и сон, то боль точно проникла из реальности. Стоун не готов принять увиденное. Это не может быть правдой.

— Триста восемь!

Собравшись с мыслями, опять поднимает взгляд, чтобы убедиться. Земля. Так далеко и так близко. Стало быть — они на Луне.

— Триста девять!

Стоун смотрит еще четверть минуты в небо, которого нет. От Земли их отделяет прозрачный потолок в форме купола и несколько сотен тысяч километров безжизненного космоса. С надеждой на свободу он теряет и интерес к родной планете. Он опускает взгляд, все еще не готовый поверить в происходящее. Транспортировка… Капсульный эффект… Второй волной накатывает осознание, что он не просто в большом, а в огромном помещении… В ангаре размером со стадион высотой метров пятьдесят. Наверху прозрачный потолок, внизу металлический пол, состоящий из ровных плит.

А вокруг люди. Сотни парней и девушек, замерев, наблюдают за действом.

Стоун еще некоторое время привыкает к яркому свету, который обеспечивают десятки прожекторов. Действительно — будто стадион.

Он видит перед собой спину другого новичка, а перед ним — еще одного, и наверняка сзади их еще несколько. «Триста девятый — последний. Нас девять. Девять новичков», — осознает Стоун. Клетки стоят почти впритык к забору, разделяющему помещение ровно по центру. Все девять клеток в связке, будто вагоны поезда. Шепот заключенных понемногу стихает, пока в конце концов не замолкает совсем.