Я отпрыгнул в сторону, и варан промчался мимо. Он понял, что промахнулся и принялся разворачиваться. Он задел окровавленной мордой стену и на несколько мгновений застыл, открыв мне для атаки свой бок. Я не раздумывая повторил с ним тот же набор, что и самкой. Правда расщепление пришлось кидать дважды. С одного раза добраться до его кожи не получилось. Но зато кучка камней образовалась гораздо большая и эффект от шрапнели был более весомым. Бок варана просто взорвался от удара. Во все стороны полетели ошметки мяса и осколки костей. Его отбросило в сторону и повалило на бок.

Наверное, в обычной ситуации такие повреждения были бы не совместимы с жизнью. Однако варан перевернулся на живот. Отталкиваясь от пола, он понес свое истерзанное тело обратно на развилку. Мимо меня от прополз даже, не повернув в мою сторону свою истерзанную морду. Шаг за шагом, оставляя после себя кровавую полосу от полз вперед. Когда он добрался до мертвого тела своей подруги он тихо прошипел разбитой каменной шрапнелью пастью. Несколько раз толкнул ее в каменный бок. Потом положил свою морду на ее последний раз вздохнул и затих.

Я стоял и не мог отлепиться от стены, в которую вжался, пропуская проползающего мимо варана. Руки судорожно сжимали пустой посох. Подошла Прима и встала напротив меня. Я молчал. Она молчала. Сколько так продолжалось я не знаю. Ноги подкосились, и я сполз по стене на пол. В голове стояла звенящая пустота.

Сколько я так просидел, не знаю. Наконец в голове созрело решение. Я медленно поднялся и на негнущихся ногах подошел к телам варанов. «Расщеплением минералов» я дробил пол под ними. Руками выгребал крошку в сторону. Где не получалось достать руками использовал пространственный карман.

Наконец оба тела погрузились в камень. Я принялся засыпать их каменной крошкой. Кучка за кучкой, кучка за кучкой. Пока над ними не образовался каменный холм. Я молча постоял над делом рук своих. Внутри была пустота. Мертвая пустота. Мертвая пустота в мертвом теле.

Я залез в пространственный карман и достал из него пряди светящегося мха. Поместил его на каменный холм. Посмотрел со всех сторон. Да, так будет правильно. Нет, все неправильно. Но хоть так. Чернота внутри сжалась в плотный комок и осталась висеть. Теперь она навсегда со мной. Где бы я ни был, что бы я ни делал это чернота всегда со мной. Навсегда. Вечно. Я стоял над могилой варанов и молча смотрел. Внутри была пустота. Звенящая пустота. Оглушающая пустота.

Я повернулся и пошел за блестящей указательной стрелкой. Пошел вперед не разбирая дороги, спотыкаясь и падая. Пустота пошла за мной.

Сколько я так прошагал рука об руку с пустотой сказать не могу, за временем не следил. Прошел час, день, неделя – не знаю. Я шел и шел, благо усталости не чувствовал, в еде и сне не нуждался. Летуны, также контролировали периметр, кабан иногда срывался на кого-то в атаку, я просто шел, влекомый вперед манящим мерцанием стрелочки. Я забросил превозмогание, перестал развивать собранные в одну кучу заклинания, я просто шел. В какой-то момент Прима задала вопрос, который смог пробиться через пустоту, которая заполнила меня.

- И долго это будет продолжаться? – раздраженно спросила она.

-Что? – я даже сам удивился, когда ответил на ее вопрос.

- Это неконструктивное и разрушительное самокопание? – пояснила она, - почему из всех разумных рас только люди так себя ведут?

- Как? – односложно спросил я.

- Как самовлюбленные глупцы, - резко сказала она.

Вот кем-кем, а самовлюбленным глупцом я себя не ощущал. Чудовище, монстр, исчадье зла, двуногая тварь. Еще какие-то эпитеты через пустоту проскакивали, но вот глупец, да еще и самовлюбленный.

- Поясни, - попросил я, включая несколько заржавевшие за это время мыслительные процессы. Ибо ничто так не помогает выйти из эмоционального кризиса как хорошая пощечина. Правда ее одной недостаточно. Нужно обязательно включить мозги и по полочкам все разложить. Иначе кризис вернется с новой силой, только врагов станет на одного больше.

- Ни эльфы, ни гномы, ни орки, ни гоблины, никогда не переносят свои эмоции, свои чувства на окружающих, и только люди сначала сами себе на придумывают, то чего нет, а потом сам же по этому поводу и прокрастинируют.

- Прокрасти – что? – уточнил я.

- Не забивай голову, там и так тараканов полно, - ответила Прима.

- По какому поводу была эта эмоциональная истерика, переходящая в экзистенциональный кризис и затягивающая вас в яму самобичевания? – резко спросила она?

- Ну, это, короче, - я с трудом подбирал слова, чтобы объяснить, - значит у них была любовь, а я их обоих, а он до последнего, и вот.

- Вот нет в этом мире этого слова, но придется кажется вводить, потому что тут случай явно клинический, - медленно проговорила она, - вы идиот?

- Кто? – переспросил я.

- Ну дебил, тупица, олень, кретин, - начала перечислять Прима, незнакомые термины. Из всех них, только олень был мне знаком, но появление его в такой компании ставило под сомнение, что тут это слово использовалось в известном мне значении, - какая любовь?

- Неземная, - ответил я, - до самой смерти, как у самых лучших людей.

- Романтический имбецил, - выдохнула Прима, - как же с вами людьми тяжело. Откуда у животных любовь? Вся их жизнь подчинена простым инстинктам. Голод, холод, размножение. Инстинкты и ничего больше.

- Ну а как же материнская любовь? – упорствовал я, - самки же защищают своих детенышей!

- Конечно, защищают, в рамках все того же материнского инстинкта, - прервала меня Прима, - но чуть только ситуация выходит за пределы их возможностей, так тут же они предпочитают спастись самим. И это проявляется повсеместно. Возьмем стадных травоядных, почему самцы стада защищают от хищников детенышей и самок? Потому что инстинкт. Плюс природная рациональность. Пока они сильны и здоровы защищают они, а как они станут старыми и немощными, то молодняк, который они защищали станет защищать их. Но даже в такой системе в экстренном случае освобождаются от балласта – больные и старые первыми проносятся в жертву хищникам, чтобы выжила остальная группа.

У хищников, особенно стайных та же картина. Самые старые или малые члены стаи первыми съедаются в случае голода и бескормицы. У одиночных хищников постоянны случаи, когда самка убивает своих повзрослевших детенышей, которые вторглись на ее территорию. Так что я не вижу никаких причин для дальнейшего самокопания. Возвращайтесь.

Я остановился. Может быть Прима права? И все что было со мной до этого не имеет никакого отношения к миру природы. Красивому, яркому, но жестокому. Вся жизнь, в котором походит по одному сценарию – родись, выживи, размножься, сдохни.

- Да и полз он к ней не для того чтобы поплакать над ее холодным телом, а, чтобы просто сожрать. Чтобы ускорить регенерацию и убить вас, но не потому что он хотел вам отомстить, за убитую любимую, а потому что вы помешали его процессу размножения, - припечатала меня Прима.

Я встряхнулся, поискал глазами камень потяжелее, проверил таймер и принялся запускать заклинания по порядку. Надо наверстывать упущенное время.

- Долго еще до царства мертвых? – спросил я Приму.

- Не очень, - коротко ответила она.

- Что-то как-то тут пустовато, - сказал я, - я чего-то другого ожидал.

- Интересно чего? – с вызовом в голосе спросила Прима, а я задумался. Вот действительно чего я ожидал? Опять эта людская особенность. Постоянно чего-то ожидаем, причем в большинстве случаев эти ожидания есть только в нашей голове, и они никак не связаны с реальностью. А потом, когда они не сбываются мы выдаем с пресыщенной миной сакраментальную фразу – «Ну не знаю, я ожидал чего-то большего». Чего конкретно ты ожидал, и самое главное почему? Потому что ты сам себе это придумал? Но ведь тебе никто этого не обещал, почему ты позволяешь себе обесценивать труд других только потому, что они не сделали именно так как ты себе напридумывал?