Я замерла, сердце отчаянно забилось. Откуда он мог знать о моих навыках? В горле пересохло, и слова не сразу смогли слететь с моих губ.

— Возможно, вы что-то не так поняли…— пробормотала я, уходя от прямого ответа.

Амадей нахмурился. Его голубые глаза буквально впились в меня, будто пытались раскусить, лгу я или нет. Лицо потемнело, Стало ужасно тоскливым.

— Если вы действительно понимаете в медицине… — начал Амадей, но, заметив моё замешательство, замолчал. Он переглянулся со своим спутником, затем продолжил, уже более уверенно: — Я хотел бы попросить вас взглянуть на мою младшую сестру. Она очень больна…

Его голос стал тихим, почти умоляющим, а в глазах мелькнула жгучая боль. На несколько мгновений в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь едва уловимым потрескиванием дров в камине.

— Вашу сестру? — переспросила я, стараясь не выдать своё удивление. — А что с ней?

Амадей скорбно опустил взгляд, и я заметила, как уголки его рта дрогнули, будто он с трудом сдерживал эмоции.

— Она смертельно больна. Лекари… они уже отказались от неё, — его голос сорвался на последнем слове. — Я… в отчаянии. Можно сказать, вы мой последний шанс.

Эти слова поразили меня в самое сердце. У этого аристократа действительно серьёзная беда. Значит, он пришёл сюда не ради насмешек и подлых интриг. Он искал спасения! Но почему он решил, что я могу помочь?

— Я… не так уж много знаю, — ответила честно, чувствуя, как сердце начинает биться быстрее. — Но… если я смогу хоть что-то сделать, я готова попробовать.

Лицо Амадея тут же просияло, словно тучи над ним рассеялись. Кивнул с благодарностью, а его спутник впервые за всё время позволил себе чуть заметную улыбку.

Себастьян же, сидевший напротив, резко откинулся в кресле. Его лицо стало каменным, а глаза прищурились. Я поняла, что он недоволен. Нет, не просто недоволен — взбешён. Его взгляд буквально кричал: «Только попробуй опозорить меня, мышь, и я тебя уничтожу!»

Я опустила глаза, не в силах выдержать этого сверлящего взгляда.

— Благодарю вас, леди, — тихо сказал Амадей, прерывая мои мысли. — Когда вы сможете приехать?

Я посмотрела на него, затем украдкой взглянула на Себастьяна.

— Прямо сейчас! — ответила дерзко…

Я вошла в спальню больной, и в нос сразу ударил тяжелый, душный запах. Помещение утопало в полумраке, плотные шторы практически не пропускали свет. Влажный воздух пропитался ароматами фимиама, но в нём же угадывалась сладковатая, приторная нота, которую я всегда связывала с болезнью и близкой смертью.

Девушка лежала на высокой кровати под массивным балдахином, словно маленькая кукла, потерянная в море ткани. Ей было лет четырнадцать, может, чуть больше. Лицо бледное, губы потрескавшиеся и синеватые, а на щеках горел нездоровый румянец. Пальцы, выглядывающие из-под покрывала, казались пугающе тонкими.

Я вздрогнула, но не позволила ужасу охватить меня. Решительно подошла к окну и потянула за шнурок шторы. Ткань с шелестом раздвинулась, и слабый солнечный свет проник в комнату. Затем я приоткрыла окно, впуская свежий, холодный воздух.

— Леди Делия? — неуверенно произнес Амадей, стоявший у двери. Он, казалось, замер от удивления, глядя на мои действия.

— Свежий воздух — первое правило выздоровления, — сказала я твёрдо, даже не оборачиваясь.

Он кивнул, явно не представляя, что я собираюсь делать дальше, но по лицу его скользнула тень надежды.

Я подошла к кровати и опустилась на колени рядом с девушкой. Её дыхание было частым и поверхностным, словно каждое движение грудной клетки давалось с огромным трудом. Кожа была горячей, чуть липкой от пота. Прикоснувшись к её запястью, я ощутила слабый, неритмичный пульс.

Закрыв глаза, сосредоточилась, направляя магическую энергию в её тело. Очаг болезни вспыхнул перед моим внутренним взором ярким пятном в лёгких и горле. «Горячая плеть» — так называли это состояние, когда воспаление охватывало дыхательные пути, вызывая мучительный жар и слабость.

— Это лечится, — уверенно заявила я, поднимая взгляд на Амадея. — Но времени мало.

— Что делать? — он шагнул вперёд, готовый броситься исполнять любой мой приказ.

— Для начала нужно убрать эту духоту. Здесь больше нельзя воскурять фимиам. Дышать этим — словно душить её медленно и мучительно.

— Конечно! — воскликнул он и метнулся к двери.

— Подождите, — остановила я его. — Нужно приготовить ингаляцию. Пусть принесут корень красного терна, лепестки ночного лотоса и миску с горячей водой. Также понадобятся чистая ткань и тёплый отвар коры древовидного мирта для компресса.

Молодой человек коротко кивнул и выскочил за дверь, раздавая громкие распоряжения.

Я повернулась к служанке, которая вошла вместе с ним.

— Принесите чистую одежду и сухие простыни, — сказала я спокойно, но твёрдо. — И приготовьте чай из сребролистника с мёдом. Пусть пьёт маленькими глотками.

Женщина растерянно кивнула и поспешила выполнить поручение.

Тем временем я села на стул рядом с кроватью и взяла руку девочки в свои.

— Ты поправишься, — сказала я ей тихо, хотя она, кажется, была слишком слаба, чтобы понять мои слова. Но мне хотелось верить, что она их слышит.

Через несколько минут служанки принесли горячую воду и травы. Я быстро закинула в миску корень красного терна и лепестки лотоса, поднялся густой ароматный пар.

— Держите, — указала я одной из женщин. — Пусть дышит этим под покрывалом.

Амадей принёс отвар мирта, и я смочила в нём ткань, накладывая её на грудь и спину девушки. Тепло и целебные свойства трав должны были снять воспаление и улучшить её дыхание.

Работа шла споро, но я понимала, что это только начало. Лечение займёт не один день, однако с такими стараниями у неё есть шанс.

Неделя ухаживаний за больной пролетела как один бесконечный день. Я почти не спала, устроившись на полу возле кровати девушки и постянно прислушиваясь к её дыханию. Каждое утро начиналось с проверки температуры, травяных настоев и ингаляций, а заканчивалось тем, что я сидела у кровати, гладя её тонкие пальцы, и шептала слова поддержки.

Поначалу было страшно: слабое дыхание, бессознательные стоны, лихорадка — признаки выздоровления не появлялись.

Несколько раз в день заходили родители Амадея— сначала с тревожными взглядами, позже с растущей надеждой.

— Леди Де Орно, — с трепетом говорила мать девочки, сжимая мои руки в своих. — Вы — настоящее чудо. Мы молимся за вас каждую ночь.

Благословения, слёзы благодарности… это было одновременно и вдохновляюще, и тяжёло. Груз ответственности становился всё тяжелее. Но на исходе недели я поняла, что этот груз стоил того.

К тому времени девочка уже могла сидеть в постели, её лицо порозовело, а в глазах появилась искорка жизни.

— Она попросила поесть! — срывающимся голосом сообщил Амадей родителям, когда они пришли в очередной раз.

Я стояла у окна, наслаждаясь долгожданным моментом торжества. Взгляд Амадея в мою сторону становился всё мягче и теплее с каждым днём.

Когда пришло время покидать поместье, молодой аристократ настоял, чтобы я приняла благодарность от их семьи.

— Леди, — произнёс он, вручая мне увесистый мешочек с деньгами. — Пусть эти средства станут вашей поддержкой.

— Барон, это слишком… — начала я, чувствуя, как сердце сжимается от неловкости. Совесть протестовала, но я знала, что средства нужны.

— Не отказывайтесь, прошу, — мягко, но настойчиво добавил он. — Ваш труд бесценен.

Я смущённо кивнула, принимая мешочек. В голове мелькали планы: новая ткань, аренда ещё одной комнаты, расширение мастерской…

В обратный путь Амадей решил проводить меня лично. Он ехал со мной в карете, болтая о всяких пустяках, как будто мы били с ним настоящими друзьями. Это было очень необычно и приятно.