– Кто вы такие?! – крикнул Горт, понимая, что у врага – значительный численный перевес. – Мы не хотим вражды!

Господин не осудит, если придется вступить во временный союз с недругами. Главное – потом уничтожить их до последнего, чтобы никто не посмел встать на пути слуг Сокрытого.

– Скажи это нашим соратникам, которых ты убил! – ответил высокий. – Вперед! Разите их без пощады!

Объяснить, что к погибшим тут он не имеет отношения, Шолан не успел. Пришлось выхватить меч, отразить нацеленный в голову удар, потом еще один, а затем и вовсе отступить на шаг, к своим воинам, что сгрудились в кучу. На склоне холма закипел неистовый бой.

С некоторым недоумением Горт обнаружил, что обладатели крыльев на шлемах не уступают гвардейцам Господина в воинском умении. А преимущество в количестве стало сказываться немедленно, как и то, что воины Шолана ночью не спали и потратили много сил на погоню.

Упал эльф-проводник, заливая землю кровью из раны на шее. Свалился один из гномов, секира выпала из ослабевших пальцев, а тихий голос прошептал:

– Умираю за Господина!

И тут Горт понял, что у него остался последний шанс переломить ход боя – ударить мощью, полученной от недавнего жертвоприношения. А если прибавить к ней силу, что истекает из тех, кто сейчас тоже в некотором роде приносит себя в жертву Тринадцатому, то…

– Прикройте меня! – рявкнул Шолан, отступая в глубь боевых рядов.

Ему нужно было несколько мгновений, и он их получил.

Губы бывшего вышибалы зашептали молитву к Господину, одну из тех, что знают лишь посвященные. Взлетело к ослепительно синим южным небесам лезвие, налившееся темным багрянцем, и прянули от него в стороны струи пурпурного, густого дыма. Они приняли облик толстых безглазых змей или червей с зубастыми пастями и ринулись на воинов в вороненых кольчугах.

Кто-то попытался отмахнуться мечом, но клинок не причинил сотканной из дыма твари вреда. А вот клыки, обманчиво-бесплотные на вид, вонзились в плоть чернокрылых, кромсая ее и разрывая. К первому закричавшему присоединился второй. Слуги Господина ободрились, их противники, наоборот, отступили. Но никто и не подумал о том, чтобы обратиться в бегство.

Что бы о них ни говорили, чернокрылые не были трусами.

Шолан дрожал от напряжения, удерживая норовивший вырваться из пальцев меч. Продолжая шептать молитву, он ощущал, как вместе с обильным потом из тела вытекают силы.

Осталось продержаться немного, совсем чуть-чуть, чтобы мощь Господина обратила в прах неверных…

Но тут в дело вступили те двое, что шли вслед за воинами. Одновременно подняли они руки и сделали плавный жест, будто вскидывая что-то в воздух. Ясный доныне день омрачился, из-под земли забили струи жирного серого дыма, замелькали в них крошечные черные крупинки. Горт услышал бормотание тысяч шепелявых, исполненных неистовства голосов…

Удар был нанесен внезапно. Серое со всех сторон ринулось на алое, принялось душить его в объятиях. Исчезли из виду храмы, скрылось небо, мир поглотило двуцветное марево, словно Шолан попал во внутренности бутыли из мутного стекла. Он попытался дернуться и не смог, в ярости понял, что вызванная им сила насмерть сцепилась с чужой и что отступить теперь не удастся.

Только победить или умереть.

И Горт принялся читать молитву еще громче, почти выкрикивая слова, за которые в иные времена его ждал бы костер:

– Слава Сокрытому, становящемуся Явным! Слава тому, кто…

Голос пресекся, дым вокруг рассеялся, и Шолан совершенно безучастно подумал, что умирает. Он увидел тех двоих, что так и стояли, вскинув руки, различил тьму в их глазах, невероятно похожих на человеческие. Разглядел своих воинов, полегших до последнего, осознал, что так и не выполнил задание Господина…

И это оказалось самым постыдным.

Потом то ли мир прыгнул вверх, то ли сам Горт провалился. Он увидел Господина, но не в теле смертного, как обычно, а в истинном облике, который позволено зреть лишь избранным. Но не успел насладиться зрелищем, обнаружил себя в глубокой тьме, а перед собой – существо, лишенное лица.

Пару белых узких глаз на обрывке мрака, еще более темном, чем все вокруг.

«Вот ты и попался», – прогремел равнодушный, но мощный голос, и Шолан попытался закричать.

Но не смог, поскольку у него не оказалось рта.

– Он был силен, – сказал Корел, опускаясь на корточки около тела.

Поверженный враг так и не выпустил меча, но сейчас тот выглядел вполне обычно – пвартер из тех, что носят умелые хирдеры. Со смертью вызвавшего исчезли и червяки из багрового тумана.

– Да уж… – согласился Савирт, оглядывая поле боя. – Стольких наших положил.

Вдобавок к тем, кто пал ранее, погибло еще три десятка чернокрылых. Отправился в Предвечную Тьму Лехайон, ученик Харугота.

А ведь все так хорошо начиналось.

На рассвете они высадились на Теносе, перевезли на берег воинов, выгрузили палатки и припасы. Корел и Лехайон без труда одолели защиту храмов и провели всех внутрь. В ложбинке между самым восточным святилищем и соседним, напоминавшим кучу развалин, разбили лагерь. Осмотр сооружений пока отложили и отправили в дозор пару патрулей.

Когда один из них попал в переплет, на помощь поспешил ощутивший чужое колдовство Лехайон. А закончилось все самым настоящим побоищем и множеством убитых.

– Похоже, именно его чародейство мы почуяли ночью, – проговорил Корел, пытаясь вырвать меч из намертво обхвативших его пальцев. – Но и сейчас я не понял, какой источник силы он использовал.

– Это… да, сложно. – Савирт почесал кудлатую башку. – И герб этот… не знаю такого.

Воины, сопровождавшие убитого колдуна, носили белые плащи, на которых алыми нитками была вышита крылатая рыба.

– Да на этих островах всяких гербов навалом. – Корел оставил попытки вытащить меч из ладони мертвеца. Встал и повернулся к выжившему десятнику чернокрылых. – Все тела снесите к лагерю, позже мы их уничтожим.

– И врагов тоже?

– Я же сказал – все, – голос Корела остался спокойным, но десятник вздрогнул. – Труп врага мало отличается от трупа друга.

– Да, мессен. Немедленно исполним, мессен, – десятник рявкнул на воинов, те задвигались, хотя и с неохотой.

– А что он кричал… перед боем… что-то о мире? – Савирт наморщил лоб. – А… мы не хотим вражды. Зачем?

– Не знаю… хотя погоди, – незаконный отпрыск барона пристально уставился в землю там, где темнели крохотные пятнышки. – Хм, смотри-ка, тут какие-то очень странные следы.

– Э… – уроженец Безариона закрыл глаза и словно к чему-то прислушался. – Она говорит, что Лехайона погубило ее же оружие… – в голосе Савирта прозвучало удивление. – Но ведь этот, ну… – он ткнул в поверженного врага, – пользовался чем-то другим.

– Значит, нашего улыбчивого приятеля убил не он. – Корел почти уткнулся носом в землю. – И встает вопрос – кто? Или этот остров набит чародеями, как хламида нищего – вшами? А следы и вправду очень странные. Кто-то не ломал стену, а аккуратно отомкнул и вошел. Использовал магию крови, но без убийства.

– Да? – Савирт заморгал. – Но куда он… делся? Тут негде спрятаться… Или укрылся в одном из святилищ?

– По своей воле туда сунется только безумец. Так, – Корел потер руки, – похоже, что братец Лехайон еще может оказать нам помощь. Надо допросить его Тень, уж она-то запомнила, кто убил хозяина.

– Тень? Ну… остатки Тьмы, обитавшей в его теле… – Савирт нахмурился. – Злое это дело, честное слово…

– Сам знаю, но куда деваться. Давай-ка начнем.

Бастард подошел к телу Лехайона, перевернул его на спину. Одну ладонь положил на бледный лоб, другую на солнечное сплетение и застыл, словно изваяние. Потом медленно повел руки вверх, и вслед за ними из трупа начало выползать нечто черное, клейкое и тягучее, будто смола.

Корел тяжело дышал, но тащил и тащил. Тянувшееся за его ладонями темное облако постепенно принимало очертания мужского торса – точной копии Лехайона.