Олен повернулся и увидел, что на них, рыча и взрывая когтищами землю, несется один из ящеров. Перепуганные кони заржали и бросились прочь, метнулся в сторону и Флор.

– Еще этого не хватало… – Рендалл подумал, что такую тушу надо встретить длинными копьями, засыпать стрелами на расстоянии.

Доспехи помешали отскочить вовремя. Олен ударил, увидел, что меч легко рассек чешую, запузырилась в ране кровь. А потом его отшвырнуло в сторону, что-то лязгнуло, грохнуло, перед глазами потемнело. Замотал головой, силясь встать, и тут понял, что ему помогают.

– Поднимайся! – сквозь гул в ушах донесся знакомый голос. – Вставай, раздави тебя тролль!

– Да… – Олен напряг последние силы, воздел себя на ноги и обнаружил, что рядом с ним – Саттия. – Ты?

– Я, – сердито ответила девушка. – И хватит пялиться на меня, смотри лучше туда! А то мы оба погибнем!

Ящер, покрытый кровью, шатающийся, но еще живой, перестал грызть тело эльфа и повернулся к уцелевшим двуногим. Короткий гребень на спине поднялся, распахнулась зубастая пасть.

Саттия выстрелила, потом еще раз и еще. Одна из стрел вонзилась зверю в глаз, тот лопнул. Но остальные отскочили от прочной чешуи, и ящер, испустив злой рык, бросился в атаку.

– Вот тварь живучая, – трясущимися руками Рендалл поднял меч. – Отойди, Саттия, отойди!

Она успела выпустить еще три стрелы, и это немного замедлило бег зверя. Олен в последний момент отшагнул в ту сторону, где у чудовища не было глаза, ударил по толстой шее, вложив в движение все силы, что еще оставались в измученном теле. И клинок прорезал тушу ящера, точно воздух. Свирепое рычание оборвалось, из раны хлынула струя крови толщиной в запястье. Громадная туша пробежала еще несколько шагов и рухнула.

– Молодец! Отлично! – крикнула Саттия и схватила Олена за руку: – А теперь пошли!

– Куда?

– Ты что, забыл?! Мы не подряжались воевать с нагхами! Нам надо бежать, пока тут царит беспорядок! Пошли!

– Да, верно. – Соображать удавалось с большим трудом, внутри черепа неприятно гудело, так что Олен просто бежал за девушкой, лязгая доспехами и сипло дыша. В щели забрала плыла и покачивалась земля, откуда-то сбоку доносились крики и грохот ударов.

– Значит, так. – Саттия резко остановилась, и он едва не налетел на нее. – Я в обоз, за Бенешем и Арон-Тисом, тебе придется влезть в ополчение, вывести оттуда Гундихара. Да сними ты этот железный горшок наконец!

– Что?

– Ничего. – Девушка сделала какое-то движение, тяжесть с плеч исчезла, и Олен понял, что может видеть куда больше, чем раньше. – Приведешь Гундихара, если он еще жив, туда, – и она показала на опушку, на высокое дерево с раздвоенной верхушкой. – Понял? Я пока добуду лошадей и найду остальных…

Она похлопала Олена по предплечью и побежала туда, где виднелись телеги обоза. А он развернулся и затопал в ту сторону, где под сошедшим с ума небом продолжалась и продолжалась битва. Молнии погасли, но и облако, выпущенное колдунами нагхов, опустилось к самой земле.

Оно, да еще и поднявшиеся клубы пыли мешали заглянуть дальше, чем на десяток шагов, так что Рендалл пошел наугад. Налетел на одиночного нагха, увернулся от топора и убил врага одним выпадом. Затем миновал уродливую тушу ящера, источающую дикий смрад, и просто врезался в задние ряды ополчения.

Живых тут оставалось всего несколько сотен, но они все так же держали позицию, и длинные копья угрожающе торчали. Враг более не наседал, перед стеной щитов громоздился настоящий вал из трупов.

– Гундихар! – заорал Олен, понимая, что в этом месиве шлемов и окольчуженных спин вряд ли разглядит гнома.

– Чего?! – донесся громогласный ответ.

– Иди сюда!! – на сердце стало чуть легче – бородатый весельчак способен орать, а значит, не погиб и даже не ранен.

– Сейчас! – ответил Гундихар и принялся громогласно командовать: – Эй, ты! Займи мое место! Да, вот сюда встань! Ну что за дубина? А еще эльф! Вот, молодец! А я пошел, меня друг ждет!

В рядах ополченцев возникло движение, и через них протолкался гном, потный, в забрызганной кровью кольчуге, но с «годморгоном» в руке и живой.

– Ха-ха, Олен! – заорал он. – Рад тебя видеть, клянусь молотами Предвечной Кузницы! А славная была схватка! Как наседали эти уроды, как наседали! Меня сделали десятником, а в бою мне довелось…

– Потом, все потом, – занимательный рассказ пришлось прервать. – Мы должны удрать, пока кто-нибудь не победил.

– Удрать? – смуглое лицо отразило удивление, синие глаза блеснули. – Зачем? А, точно, пора убирать шахтные крепления или, как говорят у вас – сматывать удочки. А победит не кто-нибудь, а мы! Или ты поставишь на тех слизепузых уродцев?

– Пошли-пошли… – поторопил Олен, и они направились к тому дереву, на которое указала Саттия.

Его раздвоенная верхушка торчала из тумана, служа неплохим ориентиром. По дороге обходили кучи трупов, останавливались и таились, когда слышали эльфийскую речь и замечали группы всадников. На изрытом и истоптанном поле боя царил хаос, с разных сторон доносились крики, ржание, стоны и непонятный треск, будто огромные жуки-древоточцы грызли дерево.

А потом человек и гном выскочили из колдовского марева и оказались на самой опушке, где безмятежно шелестели под ветром листья и ярко светило солнце. У ствола, толстого, как бочка, обнаружилась Саттия, державшая в поводу нескольких лошадей, а рядом с ней Бенеш и Арон-Тис.

Молодой маг выглядел утомленным, на рукавах синего ремиза виднелись пятна крови. Лицо алхимика, прижимавшего к себе объемистый мешок, выражало уныние, а розовые глаза мрачно блестели.

– Вы вовремя, корни и листья, – бросила девушка. – Сейчас самый лучший момент, чтобы дать деру. В седла.

Лошадей, надо сказать, она увела каких надо – не могучих боевых, что годны для одного – носить всадника в тяжелых доспехах, не обозных, какие только и могут тащиться шагом. А поджарых и легких, способных на хорошей скорости пробежать не один десяток миль.

– В седла, – проворчал старый гоблин. – И бросить все, препараты, составы, книги… Это же величайшая ценность! – лицо его скривилось. – Невозможно, невозможно с этим так легко расстаться…

– Ты и так захватил мешок с самым нужным. – Саттия пожала плечами. – Но если сундуки тебе так дороги, можешь запросто вернуться в обоз и остаться с сельтаро. Ведь тебя никто не тащит с нами силой.

– Я мог бы спасти того воина. – Бенеш тяжко вздохнул. – Надо было, ну… лишь почистить рану, да.

– Ладно, вы пока общайтесь, а я слегка разденусь, – сказал Олен и принялся стаскивать с себя доспех.

Гундихар помогал, прыгая вокруг и давая дурацкие советы.

– Ты бы мог. – Девушка твердо посмотрела в лицо магу. – Это верно. Но только если мы не доберемся до Теноса и не лишим Харугота силы, то погибнут сотни тысяч роданов. И кого ты будешь спасать в первую очередь, одного или множество?

– Дурацкие разговоры, – вмешался в беседу Гундихар. – Надо тикать, пока эльфы не очухались. А книги и препараты ты, краснопузый, новые добудешь. Главное – деньги взял?

– Взял. – Арон-Тис смачно сплюнул и зашагал к одной из лошадей. – Давайте быстрее убираться отсюда.

– Дельная мысль. – Олен совладал с акетоном и перевел дух. – Наши вещи ты, Саттия, тоже захватила?

– И даже погрузила на лошадей. В седла.

На земле осталась лежать кольчуга, куча деталей доспехов, а маленький отряд двинулся к северу вдоль опушки. Магический туман рассеялся в тот момент, когда они переправились через ручей, открылось поле боя, залитое кровью, заваленное телами и почти пустое.

Все войско нагхов нашло тут гибель, а от эльфийской армии осталась горстка ополченцев да несколько десятков всадников.

– Да, славно погуляли тут Азевр с Адергом, – пробормотал гном. – Гундихар фа-Горин на своем веку повидал немало кровопролитий, но такого не зрел никогда…

А потом они въехали в лес, место сражения и стены Ла-Малады скрылись из виду. Потянулась совершенно пустая дорога, та самая, по которой конфискованный обоз вчера двигался в обратную сторону.