— Зачем?

— Для того, чтобы создать в классе свою группировку и говорить с остальными — главными игроками — с позиции силы. Софа и Леня, это скорее твоя массовка. Что-то вроде свиты. А вот он — это твой силовой ресурс, твой кулак!

— Зачем мне нужен кулак? — пожала плечами дочка, откровенно не понимая мудреных хитросплетений придуманных мамой.

— Бетти, никакие: остроумие, язвительность и интеллектуальное превосходство, ничего не стоят против грубой силы. Всегда может появиться тот, кто во время игры в шахматы, проигрывая, просто смахнет все фигуры с доски. Помнишь Александра Македонского? Когда он не смог распутать Гордиев узел, он вытащил меч и просто разрубил его! А Юлий Цезарь, перейдя Рубикон и войдя в Рим, взял деньги в государственной сокровищнице. А когда народный трибун преградил ему дорогу и спросил кто ему позволил это сделать, ибо это было строжайше запрещено, тот похлопал ладонью по своему мечу и ответил: — Вот он!

— Я начинаю тебя понимать, мама!

— Вот и сделай так, чтобы этот дикий зверь стал ручным в твоих нежных, но твердых руках!

— Легко сказать, — вздохнула дочка. — После того, как я ему так нагрубила, он может и смотреть на меня не захочет.

— Доча, — улыбнулась ее мама, — не забывай. У мужчины две головы. Одна наверху — большая, а внизу вторая — поменьше. Но крови для того, чтобы та или иная голова работала нормально, хватает только на работу одной.

— Что ты имеешь ввиду? — с подозрением спросила Беатриче. — Я даже думать не могу, чтобы у нас с ним что-то было!

— Речь вовсе не об этом! — строго сказала мама. — Еще чего не хватало! Вы как черт и ангелочек! Но! Используй свою женскую красоту, обаяние и нежность. Ничего определенного. Намеки, неясные обещания, улыбка, жесты и доброе слово. И он нарисует все остальное, в своей одержимой похотью голове, сам. Он представит себе именно то, что очень хочет представить. Что ты в него влюблена! И, ради вот этих своих бредовых мечтаний, будет служить тебе. Надеясь на твою благосклонность. То приближая его к себе, то отдаляя его от себя — ты будешь им управлять!

— И как долго это сможет продолжаться? Ведь рано или поздно ему может стать мало одних слов и улыбок. А если он захочет вдруг большего? — засомневалась Беатриче.

— Ну это как пойдет. Есть такая картина — «Театр» — советский двухсерийный художественный телефильм тысяча девятьсот семьдесят восьмого года, снятый на Рижской киностудии, режиссёром — Янисом Стрейчем. Эта экранизация одноимённого романа Сомерсета Моэма, вышедшего в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Натурные съёмки картины прошли в Риге. Рассказывать весь сюжет не буду, но суть его в том, что главная героиня — Джулия Ламберт — которую играет Вия Артмане, всю жизнь манипулирует своим поклонником лордом Чарльзом Тэммерли, много лет безответно влюблённым в нее, так и не допустив его к своему телу. А ты будешь учиться с этим юношей только год.

— Ну а если он начнет приставать? — не отступала дочка.

— Тогда ты ему прямо скажешь, что он похотливое грубое животное, одержимое грязными мыслями, которое придумало себе неизвестно что, и которое приняло твое доброе отношение к нему, за нечто большее! — рассмеялась мама. — Самое главное то, что это будет чистая правда. И просто прогонишь его.

— Я все поняла. Мама, с чего начать? — сразу перешла к делу Беатриче.

— Сейчас поднимешься к папе в кабинет и извинишься за свою грубость. Кроме того, пригласишь гостя к обеду, — деловито стала перечислять список необходимых мероприятий опытная взрослая интриганка. — А потом придумаем, что делать дальше.

— Поняла, мамуля! Спасибо! Ты у меня такая умная, — Беатриче вскочила из-за стола, поцеловала маму и побежала на второй этаж.

Когда Шеф и юноша вошли в рабочий кабинет хозяина дома, тот подошел к сейфу, набрал код и вытащил оттуда три пачки: две с купюрами по сто евро и одну с купюрами по пятьдесят евро. Закрыв сейф, он протянул деньги молодому человеку.

— Надеюсь, мы в расчете? — уточнил Шеф.

— Конечно! С Вами приятно иметь дело, — улыбнулся Охотник, принимая купюры и пряча их в карман.

— Прежде чем мы продолжим и ты покажешь, как именно ты проник в наш дом, у меня к тебе один вопрос.

— Слушаю Вас.

— Говорят, сгорел дом соседний с твоим?

— Да, был такой прискорбный случай, — кивнул Охотник, — мы боялись, что огонь перекинется и на наш дом.

— А еще говорят, — и мужчина пристально посмотрел в лицо своему собеседнику, — что это был умышленный поджог.

— Что Вы говорите? — сделав удивленное лицо, всплеснул руками старый диверсант. — А кто же это мог сделать?

— Вот и я думаю — кто? — усмехнулся хозяин. — Мои люди засекли воздушный шар, который, пролетая над сгоревшим домом, вдруг рухнул вниз на его крышу. После чего вспыхнул пожар.

— В самом деле? — улыбнулся Охотник.

— А еще я узнал, что именно владелец этого дома хотел вынудить вашу семью продать ему по дешевке принадлежащий вам дом и участок, — продолжил отец Беатриче. — И ходят слухи, что это именно он нанял банду местных мажоров, чтобы они тебя избили.

— Ничего себе! — лицо юноши стало непроницаемым. — Ну что же, тогда получается — его постигла небесная кара, за все его гадкие мысли и дела.

— То что это была небесная кара, это точно! — усмехнулся хозяин дома. — Прямо с неба! Но я сомневаюсь, что это был божий промысел. Все же склоняюсь к версии, что тут приложена человеческая руку.

— Неисповедимы пути Господни. И частенько он кого-то выбирает для свершения своего суда! — продекламировал Охотник торжественно, а потом, став вновь серьезным, сухо произнес: — Вы это к чему ведете? И на что намекаете? Если хотите знать — это именно я вызвал пожарных. Со мною следователь беседовал, у меня алиби. Я дома все время был. Более того, на тут часть дома соседа, где пожар начался, у нас даже окон нет. Я запах гари почувствовал и вышел на улицу, а там фейерверк. Вот как оно бывает. А еще там везде камеры.

— Я ни на что не намекаю, и уж тем более тебя не обвиняю. Боже упаси. Между нами. Владелец того дома мне самому не нравится, — засмеялся Шеф.

В это время в дверь кабинета постучали, и, не дожидаясь дозволения, в кабинет отца вошла Беатриче. У девушки был виноватый вид и глаза опущенные в пол.

— Что случилось, Бетти? — встревоженно спросил отец.

— Я хочу извиниться перед Толей за то, что была несправедливо груба по отношению к нему, — не поднимая взгляда, произнесла дочка, а потом не сдержалась и отошла от заранее запланированного сценария: — Но ты сам в этом виноват!

— Беатриче! Если я чем-то тебя обидел, скажи, и я сразу извинюсь! — с готовностью ответил юноша.

— Конечно, обидел! — тут же перешла в атаку девушка. — Когда я хотела вам с Леней помочь — там на дороге — ты мне нахамил!

— Разве? — тут уже пришло время удивиться Охотнику. — Это как? Но если ты обиделась, то прошу у тебя прощения. Ты сама в этом виновата.

— Что?! — подскочила на месте дочка хозяина дома. — Вот я так и знала, что ты неисправим! И в чем я виновата?

— Может не нужно ее сердить? — робко спросил Анатолий. — Ведь она сама пришла извиниться.

— Ты это всерьез? Чтобы такая первой извинилась? — усмехнулся подполковник. — Ты что, не видишь, как она с нами играет?

— Почему? — не понял юноша. — По-моему, она ведет себя вполне естественно.

— Вот именно! Для нее это привычное состояние. Такие извиняются только в одном случае, чтобы потом получить от этого какую-нибудь свою выгоду! — уверенно произнес старый диверсант. — Она потом стрясёт с нас за это свое «извинение» втридорога! Смотри и учись!

— Беатриче, — притворно смутился Охотник, — ты была такая красивая на этой пустынной дороге, как будто ангел небесный спустился из Рая и улыбнулся нам тогда. Я растерялся и не нашелся, что сразу ответить. Извини меня, пожалуйста!