Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Награда за трусость

В газете Трепова (и дал же бог такую журналистскую фамилию) ждал неприятный сюрприз.

— Вот что, Серега, оставляй все дела и собирайся на выезд, — с порога огорошил главный. — Петрович в больнице. Срывается командировка в …стан. На сборы три часа.

«Шел бы ты со своей командировкой и со своим больным Петровичем», — сказал Трепов. Про себя.

— У меня материал на выходе, день рождения на носу и больная собака на руках, — сказал он. Вслух.

— С днем рождения поздравляю, с собакой сочувствую, с материалом помогу, — быстро разобрался шеф. — Письма, командировки, билеты у секретаря. В субботу жду материал.

— Но это же ни в какие ворота… — возмутился Трепов. «Черт с ним, сутки туда, сутки обратно, сутки там. В четверг — дома», — прикинул в уме расклад. Потянет.

— Вот и договорились! На шедевр не надеюсь, но без «горячего» не возвращайся. Будь!

Шагая по коридору, Сергей соображал, что с собой взять. Белье, полотенце, мыло-пасту-щетку, обязательно запасную одежду — уже не дурак, научен «теплым» югом, булку хлеба, палку колбасы, консервов в сухпай, пол-ящика водки для поддержания знакомств, жвачки для гонораров пацанам, которые обычно знают много больше взрослых…

— Здорово, Серега! В …стан?

— В него, родимый.

— Ни пуха!..

— А шел бы ты… туда же!

— Репортерам пламенный привет! В поход за сухофруктами?

Ну, журналюги! Ну, народ! Ну все-все знают. Никаких секретов!

— Когда обратно?

— Когда загорю…

Успеть позвонить матери, Тамаре, Семену. Не забыть оставить ключ соседям — собаку гулять. Закрутить все краны, выключить все утюги…

— Свежий анекдотик.

— Валяй.

— Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить осталось? Ку… А почему так ма…

— Ха-ха-ха.

— Трепов, с тебя полтинник на общий стол.

— После, после. Нет меня здесь. Это не я. Я в …стане.

— Тогда полтинник и кило груш!

В бухгалтерии женщины, как обычно, завидовали подвижной жизни журналистов.

— Поедешь, погреешься на солнышке, поешь фруктов. Там лето, там цветы…

— Погреюсь, — соглашался Сергей, получая прогонные.

— Букет не забудь привести.

— Непременно. В родную бухгалтерию без презента не вернусь.

В буфете, как всегда, гомонила журналистская братия. Обсуждали чужие сюжеты, разбирались в хитросплетениях внутриредакционных интриг, просто забивали вчерашний похмельный синдром крепким кофе.

Здесь Трепов себя чувствовал своим среди своих. Здесь он был дома.

— Прекрасно выглядишь…

— Коньячок надо кофейным зерном зажевывать…

— Дерьмо передача. Но фамилия…

— Дома спать надо. Дома…

Перехватив бутерброд с чаем, Сергей снова прорезал гомонящую толпу, как горячая спица масло.

— Будь.

— Чао.

— До пятницы.

— Прекрасно выглядишь…

Ночью Трепов летел в самолете, лихорадочно соображая, что он забыл сделать. Выходило, что немало. Не в жилу шла командировка. Но он уже летел, и расстраиваться о том, что осталось внизу и сзади, было глупо. Ладно, оставим трагедии до возвращения.

Сергей был хорошим репортером, потому что умел переключаться. Ерунда — сутки туда, сутки там, сутки обратно. Три дня погоды не сделают.

В аэропорту подфартило. На площади, возле стоянки такси, стоял «рафик» местного телевидения с бригадой коллег-телевизионщиков центральных «Новостей».

— Куда? — спросил Трепов, по очереди здороваясь со всеми.

— Хрен его знает, — честно признался оператор Костя, в техсреде просто Костя-фокус, — сами разобраться не можем.

— Тогда мне с вами, — нагло напросился на «постой» Сергей.

— Валяй, — кивнул редактор. Было видно, что ему все и вся надоело и все до лампочки: и «рафик», и Сергей с его командировкой, и бесконечные знакомые, от которых не спрячешься даже на краю света.

— Новый анекдот, — сразу предложил Сергей. — Кукушка, кукушка, сколько мне лет жить осталось…

— Ха-ха.

Прибежал задрюченный корреспондент местного телевидения.

— Сейчас водила отметит пропуск и подойдет, — пообещал он. — Сейчас. Минутку еще…

— Как там, на местах? — спросил Сергей.

— Обычно.

— Постреливают?

— Случается.

— А насчет пожрать? — встрял Костя-фокус.

— Там полевые кухни развернуты. Водитель знает. Покажете бумаги — накормят.

— Дело, — воспрял Костя.

— Бардак, — лениво возмущался редактор, — мир бардак, война тоже бардак! Нигде порядка нет, — вышел, закурил, привалившись к борту «рафика».

Сергей от нечего делать, рассыпая бисер речей, пытался понравиться симпатичной звуковичке Марине из телевизионной бригады. Та смеялась, строила глазки. Командировка обретала некоторые положительные аспекты.

В кабину ввалился водитель.

— Поехали? — встрепенулись все.

— Счас, за талонами сбегаю…

Опять ждали полчаса или час. Костя-фокус задремал, навалившись на кофры с аппаратурой. Редактор тихо злился про себя, выстукивая дробь костяшками пальцев по стеклу окна. Сергей, давясь хохотом, нашептывал на ухо Марине очередную байку. Местный корреспондент сидел потупив взор, видно, чувствуя себя г чем-то виноватым перед заезжими столичными коллегами.

— Ну, скоро? — в очередной раз спросил редактор.

— Наверное, — пожимал плечами прикрепленный корреспондент.

Снова пришел водитель и, тихо ругаясь под нос, запустил мотор.

Ночью остановились в небольшом поселке. Самого поселка не увидели, было темно, электричество не работало. В местном клубе, превращенном в казарму, туда-сюда слонялись люди в военной форме с напрочь отсутствующими знаками различия. В ушах стоял ровный гул голосов, бряцали котелки, кружки, оружие. В дальнем углу играли в нарды на вплотную составленных коротких «пионерских» койках, поверх одеял прямо в одежде и обуви спали люди.

— Э-гей! Киношники! — крикнул издалека какой-то чрезвычайно знакомый тип.

— «Столичные ведомости», — представился он.

— Ты же был в… — припомнил Сергей.

— Был, был. Я везде был, — хохотнул журналист. — Айда из этого содома.

— Фронта как такового здесь давно нет, — на ходу разъяснял он, — бродят толпы непонятных вооруженных людей. Все стреляют, все мародерствуют, все никому не подчиняются, все называют себя регулярной армией. Вертеп. Вчера шарахнули «Градом» по овечьему стаду, приняв его в темноте за противника. Сегодня все жарят и жрут шашлыки. Черт его знает, может, перепутали, а может, проголодались… Надоело все хуже горькой редьки — ни помыться, ни белье сменить, ни выпивки добыть. У вас водка есть?

8
{"b":"94346","o":1}