Поэтому к моменту первых взрывов успели свернуть только кабельную сеть. Сами взрывы было даже слышно в воздухе, но не в самой лощине. Поднятый ретранслятор с помощью датчиков фиксировал и звуковые волны. Ветер был как раз со стороны той базы.
— Контроль, — когда отгремели все десять прилётов, моментально дал о себе знать Николай.
В это же мгновение разведывательный беспилотник, который был рядом, быстро начал осматривать последствия прилёта. И они радовали. База была не такая крупная, но и десятки на неё было мало. Но даже так три из пяти зданий были буквально сложены, лёгкая техника оказалась повреждена вся. Была видна вторичная и достаточно мощная детонация, что говорило о повреждении склада боеприпасов.
Следующая десятка взрывов прогремела минут через десять после первой. Снова беспилотники заходили сразу с нескольких направлений, так же база была таких же размеров, и Николай уже знал, куда нужно бить. И снова был повреждён склад боеприпасов, но на этот раз взрывов слышно не было, ветер звуки не усиливал, а, наоборот, гнал практически в параллель к людям.
Когда была полностью свёрнута маскировка, прогремел третий десяток взрывов. Враг уже начал отстреливаться, видимо, вереница докладов пробежала по их линиям связи. Перехватить их не удавалось, но сам факт того, что враг отражает нападение, говорит о присутствии организованности в их рядах. А значит, они не настолько глупы, как предполагалось изначально.
Четвёртый десяток взрывов прогремел уже к моменту запуска двигателей. На южной стороне, где была совершена четвёртая атака, была развернута достаточно крупная база, усиленная несколькими оборонительными рубежами. До «земли» не долетела половина беспилотников, были уничтожены в воздухе достаточно плотным огнём, если учитывать, что мелкого калибра у врага вообще не существует.
— Учатся, твари, — хмурился Джон. — Видели, как у них снаряды летят?
— Да, — кивнул Рен. — Настроили их, перехватывают, при этом они словно просчитывают все вероятные траектории. И стреляют кучками по двадцать-тридцать выстрелов. Чтобы летательные аппараты гарантированно не увернулись. И система управления боеприпасами им в этом только помогает. Но чёрт… если бы тут сидели наши… экономисты, они бы вопили, что это нерентабельно — пользоваться такими боеприпасами! Жутко дорого! Ну и всё такое… и сколько из-за этого парней погибло…
— Кто-то разговорился, — показал на него большим пальцем Андреас. — А вообще, да, я с ним согласен. Даже если бы у нас была технология управляемых боеприпасов, многие бы вопили, что их использовать экономически необоснованно. Но у нас всё завязано не на эффективность на земле, а на эффективность в кармане.
— Времена меняются, а люди остаются прежними, — недовольно проговорил Николай. — Заводитесь, пятый десяток уже на подлёте к цели.
— Андрей? — уточнил у него командир. — Не спи. Операция совместная. Работать должны.
— Полномочия не были переданы, — усмехнулся он, из-за чего бойцы почувствовали, буквально, возникшее напряжение в канале связи. — Понял-понял. Запуск двигателя произведён. К маршу машины готовы. Маршрут построен…
Машины тронулись, при этом все бойцы продолжали внимательно следить с небольшой задержкой за последней точкой, куда совершался налёт. Так же обычный блокпост, каких было уничтожено уже четыре. Но на нём на удивление много машин. Слишком много для обычной базы. Именно поэтому все дроны были сосредоточены на тяжёлой технике, за исключением трёх. Они неизменно заходили на здания.
Первый прилёт был по зданию с орудиями. Враг явно не ожидал, что так далеко от мест прилёта будут другие атаки. Здание буквально разорвало на куски из-за того, что запасы здания детонировали. Впервые за все атаки. Второй прилёт был, как казалось Николаю, по казарме, куда начали забегать и заплывать, всё же территория была подтопленная, бойцы противника. Здание не сложилось, но изнутри начало гореть. Третий прилёт… и мощнейшая детонация разорвала третье здание на части, причём обломки разлетелись на многие сотни метров вокруг.
— Странно, а почему эти не были готовы к нападению? — нахмурился Андреас. — У них что, разбитая на фрагменты связь?
— Только хотел сказать, что фронт фрагментирован и взаимодействие между отдельными ячейками практически никакое, — нахмурился командир. — По крайней мере на это очень походит. Иначе это просто не объяснить. Особенно то, как сгруппированы базы. Даже прошлый блокпост, который мы разнесли… он относился к ячейке той крупной базы, скорее всего. А тот… тот, значит, к иной базе. К слову… скорее всего, у той базы мы могли что-то повредить.
— Старался нанести удар по вышке связи, — тут же отрапортовал Николай. — По тем данным, что удалось собрать во время прорыва, некоторые аспекты военной архитектуры противника мы смогли просчитать и понять. Удары стали более осознанными.
— А почему старался? — уточнил тут же Джон.
— Разведчик был сбит, как и часть камикадзе, — буднично ответил ответственный за подрывные операции. — И, предвещая ваши возмущения, скажу… лучше терять технику, чем людей. Технику создать возможно. Людей ещё нужно родить, вырастить, воспитать и научить.
— Резонно, — хмыкнул Джон. — Командир? Что скажешь?
— Скажу то, что тяжёлая техника врага весьма хорошо взрывается, если по ней ударить кумулятивным снарядом, — улыбнулся Яррив. — У них вообще нет такого понятия, как активная или динамическая защита. Вообще. Дебилы, блин… вот мне даже их жаль. И как они только до космических полётов дожить смогли?
— Пути эволюции неисповедимы, — дёрнул плечами Рен, а в этот миг на нём скрестилось множество взглядов. — Что?
— Да не, ничего, — помотала головой Лия. — Не перенимай на себя её привычки. Плохо может кончиться. Для тебя.
После этого наступила гробовая тишина. Все смотрели на результаты прилёта по последней базе противника, внимательно и вкрадчиво. На всякий случай разведывательный дрон пролетел по округе рядом с последней базой, на границе доступных мощностей радиосвязи, выявил признаки ещё двух блокпостов, после чего они начали возвращаться назад.
Все полученные данные сравнивались и уточнялись, прорисовывались и дорисовывались. И картина получалась интересная. Система обороны врага действительно походила на некие соты, в центре которых был крупный узловой оборонительный пункт, а по прямым линиям практически на одном расстоянии друг от друга — блокпосты, мелкие точки обороны. С другой сотой, бойцы которой не ожидали прилётов, также было проведено сравнение. И это сравнение позволило вычислить точку, где находится главный узел.
— Хм-м-м… — хмурился Яррив. — Нужна третья точка, похожая. Тогда сможем понять, что именно и где они охраняют. Хотя, если так… я, кажется, понимаю, что именно они охраняют, да и в каком направлении нам ехать. Как там наш беспилотник-преследователь поживает?
— Ещё не уничтожен, если ты об этом, — тут же отрапортовала Элеонора. — Но точное направление мы не сможем выявить, пока он не вернётся в радиус нашей связи. Конечно, мы стараемся ехать по его следам, но мало ли как он мог сместиться.
— Именно поэтому один ретранслятор нового типа, кстати, спасибо Боре, постоянно в воздухе, — доложил Андрей. — У него нет камер… это просто птица, которая летает и передаёт сигнал. И расстояние передачи сигнала весьма большое. Заряда, правда, жрёт… у нас скоро малые батареи такими темпами закончатся.
— Сколько осталось? — немного встревоженно уточнил Ярый.
— До конца миссии хватит, командир, не переживай, — заботливо ответила Элеонора. — Вам бы этот конец миссии пережить. Так как перспективы, которые начинают складываться, не самые радужные. Нам всех беспилотников не хватит, чтобы прорвать даже тот узловой центр обороны. А тот, что охраняет космодром… тем более. Придётся штурмовать машинами и пехотой.
— То есть ты прямо говоришь, что это путь в один конец? — уточнил Рен, хрустнув пальцами живой руки, но ответа он так и не услышал. — Как говорила подруга моей покойной жены и уважаемый ею человек: молчание — знак согласия.
