МИЛИЦИОНЕР: Оружие есть?

СУЛТАН: Нет.

МИЛИЦИОНЕР: Руки подними. (Султан поднимает руки. Милиционер его обыскивает, извлекает складной нож.) Это что?

СУЛТАН: Перочинный. Закон разрешает.

МИЛИЦИОНЕР: Грамотный. У меня побудет, потом отдам. Иди, разговаривай.

Палата. Султан и Дыбенко.

СУЛТАН: Здравствуй.

ДЫБЕНКО: Здравствуй, Султан.

СУЛТАН: Руслана убили. Кто?

ДЫБЕНКО: Девчонка. Савелюшкина дочь какая-то. Цыганка. С ней еще четверо.

СУЛТАН: Знаешь, где искать?

ДЫБЕНКО: На фирме Савелюшкина, девчонка с ними приезжала. Юрист, бухгалтер, кто там еще. Сашу найди, водителя, он Руслану сливал. Султан, тебе одному скажу.

СУЛТАН: Говори.

ДЫБЕНКО: Я знаю все.

СУЛТАН: О чем ты?

ДЫБЕНКО: Руслан на виду, а вопросы ты решал.

СУЛТАН: Твое дело? Руслана убили, надо мстить.

ДЫБЕНКО: Я деньги перевел на оффшор Савелюшкина. Четыре миллиона. Девчонка вступит в права, получит наследство.

СУЛТАН: Зачем перевел?

ДЫБЕНКО: Убили бы.

СУЛТАН: Испугался? Руслан не боялся, за тебя умер.

ДЫБЕНКО: Найди девчонку, пусть получит наследство, вернуть деньги. Треть ваша.

СУЛТАН: Треть? Половина.

ДЫБЕНКО: Треть ментам. За помощь.

СУЛТАН: Хорошо. Остальные тебе нужны?

ДЫБЕНКО: Я хочу посмотреть, как они подыхать будут.

СУЛТАН: У нас не цирк. Ты сам поправляйся.

ДЫБЕНКО: Я не скажу ментам про оффшор, скажу: просто бандиты ограбили. Менты будут давать информацию, по следствию.

СУЛТАН: Это нужно. И еще.

ДЫБЕНКО: Да?

СУЛТАН: Деньги, что у тебя взяли, не последние?

ДЫБЕНКО: Жена даст пятьдесят тысяч. Хватит?

СУЛТАН: Сто. Скажешь ей.

Султан встает со стула и подходит к сотрудникам милиции.

Все, поговорил. Нож отдай.

МИЛИЦИОНЕР: Я посмотрел, лезвие длинное. Нельзя тебе с таким по Москве ходить.

СУЛТАН: Хорошо, парень, мне нельзя, себе бери. (Хлопает Милиционера по плечу, глядя ему в глаза.) Пусть тебе послужит.

Пост ГАИ.

Андрей с гаишником, невдалеке автомобиль, в нем второй гаишник.

АНДРЕЙ: Поверь, старшой, забыл техпаспорт.

ГАИШНИК: Кто в машине?

АНДРЕЙ: Родственники. На похороны едем.

ГАИШНИК: Кого хороним?

АНДРЕЙ: Уважаемого человека. Торопимся. Слушай, пропусти, а? Давай в твою машину сядем, скажу что-то важное.

ГАИШНИК: Ну, пойдем, раз важное.

Гаишник и Андрей идут в машину.

«Газель».

ЛЮБА: А если не отпустят?

ГИТЛЕР: Кабан, за руль прыгнешь, если че.

КАБАН: Понял.

ЛЮБА: А Андрей?

ГИТЛЕР: Отобьем. Упадешь на пол, как на них попрем, и держись за сидушки.

КАБАН: Если перебьют нас – ты плечевая, на трассе подсела, нас не знаешь. Ясно?

ЛЮБА: Не перебьют. Вон он, обратно идет.

Андрей садится в машину, заводит мотор и едет.

АНДРЕЙ: Дальше нельзя на машине. Пока я его укатывал, им по рации сбор объявили, ориентировки будут давать, операция. Дал штуку, протер про авторитетного человека, из цыган. Он дорогу показал объездную, попробуем по ней.

ГИТЛЕР: Потом что?

АНДРЕЙ: По телефону вычислят хату, гребня этого найдут, привязанного, на ферму заедут, и к матери ее, во Владимир. В Крыму начнут пробивать, кто я и что. Узнают, что ебучий Хоронько, Николай Иваныч, по пьяни паспорт утерял, альбомы просмотрят, со свидетелями. Опознают. Может, соседа расколют, что оружие мне продал, он, черт тупой, явку напишет, с перепугу. Не сразу, конечно, но установят.

КАБАН: Вроде, так нельзя, не позволяет техника.

АНДРЕЙ: Позволяет. Меня так вычислили. Гулял с мобилкой вокруг дома одного, присматривался, а охрана сканировала все вокруг, через мусоров, получала с сотовой станции данные. Едва ушел, со стрельбой.

ГИТЛЕР: Далеко забрался, Андрюха. Сейчас что?

АНДРЕЙ: По объездной километров двадцать, «Газель» в овраг, и пешком до города. Машину там купим, оформим на Кабана, поедем как белые люди, с документами.

ГИТЛЕР: Куда поедем?

ЛЮБА: Мать нужно с собой забрать.

КАБАН: Да кому она в хуй вперлась, мать твоя? Придут мусора, попиздят, да и все на этом. Дочь взрослая, уехала, знать не знаю. Ну, хату прошмонают, на крайняк, и все.

ЛЮБА (твердо): Нужно маму забрать.

ГИТЛЕР: Кабан прав. Ни хуя мусора от нее не узнают, она нас не знает и не видела.

ЛЮБА: Не в них дело. Другие придут.

КАБАН: Какие другие?

ЛЮБА: Пострашнее вас. Совсем черные.

АНДРЕЙ: Опять приснилось чего?

ЛЮБА: Мать сказала. Бойтесь черных людей, что живут убийством.

КАБАН: Может, она про спецназ? Про «Альфу» или там «Рысь» какую-нибудь?

ГИТЛЕР: Позвонить ей нельзя? Пусть подматывает кишкотуру и валит, а мы подхватим где-нибудь по дороге.

ЛЮБА: Она сама не уйдет.

АНДРЕЙ: Почему?

ЛЮБА: Там место особое. Когда дом покупали, долго искали. Она со двора не любит выходить, не сможет сама уйти, сила не выпустит. Дойдет до вокзала и вернется.

АНДРЕЙ: Совсем чудеса. А она в себе, мать-то?

ЛЮБА: По вашему – не совсем, а по-настоящему – в себе, еще как.

Палата Дыбенко.

Милиционеры ужинают, Дыбенко спит.

Милиционер режет хлеб отобранным у Султана ножом.

Внезапно он одергивает руку и кричит от боли, хлещет кровь, нож падает на пол.

Крупным планом – отрезанная фаланга пальца, с ногтем, хлеб заливается кровью.

Нож на полу, в крови.

«Газель».

АНДРЕЙ: Ладно, заберем, не плачь, Любка. Там, может, и отсидимся, в области. В Вязниках у меня кент был когда-то. Может, в деревне какой-нибудь или на даче, там срубы в лесу, зимой пустуют.

ГИТЛЕР: Сколько сидеть?

АНДРЕЙ: Я бы до весны, а вы – как хотите.

КАБАН: Правильно, зиму пересидим, а потом по одному разбежимся.

АНДРЕЙ (Любе): Набери ей со свежего мобильника, только выбрось потом.

Люба достает коробку из-под печенья, полную дешевых мобильников. Вставляет в один из них карточку, активизирует, набирает номер.

ЛЮБА: Мама! Мама, все плохо, бежать надо… Мама, они ругаются, когда я с тобой на нашем говорю… Я виновата… Прости… Мама, ты можешь уйти? Мама, закройся дома, не открывай никому. Мы приедем. Скоро, завтра. Мамочка, прости (плачет)…

Люба заканчивает разговор, вынимает батарею из телефона и выбрасывает телефон в окно.

Ресторан, много народа, шумно, за столиком молодой человек, кавказец, к нему подсаживается такой же молодой человек, русский.

На столе графин с водкой, закуска, минеральная вода.

РУССКИЙ (утвердительно): Нухит.

КАВКАЗЕЦ: Откуда знаешь?

РУССКИЙ (показывает телефон): И вот в профиль.

КАВКАЗЕЦ: Ясно.

РУССКИЙ (наливает в рюмки водку, громко, весело): Ну, за встречу!

Выпивают, Русский наливает еще.

Телефон я оставлю. Там записи по звонкам с телефона телки, отдельным файлом. И еще один файл – локализация. Точность небольшая, десять метров. Теперь запоминай. Сегодня отработали место, где ее телефон больше всего наследил. Это жилой дом, в Москве, скорее всего, там у них база. Понимаешь?

КАВКАЗЕЦ: Говори. Что не пойму, я так передам, там поймут.

РУССКИЙ: За взаимопонимание!

Выпивают.

Так вот. Три квартиры заперты. Тридцать седьмая, сорок вторая и пятидесятая. Хозяева за городом живут, пока не нашли их. Санкции ломать нет. Завтра найдем хозяев или санкцию получим. Сегодня ночью зайдите в каждую, наружка наша, будет в курсе. Предполагается, что там может быть Лабунский, бывший водитель погибшего Савелюшкина. Знает он много, в том числе и про эту телку. Надо его расспросить, а сам он – чтобы помалкивал. Телка должна к вам попасть, а не к нам. Мы свое делаем, но в некоторых местах вас вперед пропускать будем. Или после нас пойдете, если у нас методов воздействия на очевидцев и прочих не хватит. И еще – передали, чтобы без лишнего. Понимаешь?