Во французском танке в башне сидел командир танка. Он не только стрелял из 47-мм пушки и пулемета, но ему, как командиру, еще приходилось давать указание главному орудию, установленному в корпусе. Если же он еще и командир подразделения, то ему надо было и вверенным подразделением руководить.

Но и это не все. Пулемет в башне не был спарен с пушкой. В самом устаревшем Т-26 пушка и пулемет в едином блоке – нажал на одну кнопку, шарахнул из пушки, на другую – из пулемета. А тут пулемет зачем-то перемещался на 10° влево и на 10° вправо относительно ствола 47-мм пушки. Зачем это, если все равно башня на все 360° крутится?

В советских Т-28 и Т-35 пулемет тоже был установлен независимо от пушки. Но ведь в тех башнях по три человека. На пулемете работал специально на то посаженный боец. Так что пушка и пулемет могли вести огонь одновременно по одной или по разным целям.

А во французской башне один человек должен был крутить башню, а потом еще и пулемет доворачивать в разные стороны. Зачем усложнять и без того предельно сложную машину?

Этот шедевр военной техники имел еще одну странную особенность: главная пушка калибром 75 мм могла стрелять только вперед. У этого орудия уж очень короткий ствол – 17 калибров. Это даже хуже, чем на немецких танках. Там пушка тоже 75-мм, но длиной 24 калибра. Если немецкую называли обрубком и окурком, то как прикажете эту красавицу величать?

Но не тут конец диковинкам. Изюминка вот где: наводчик главной пушки имел подъемный механизм, а поворотного не имел.

И как же быть? Для этого был предусмотрен сложнейший механизм наведения пушки всем корпусом танка. Наводчик наводил по вертикали с помощью подъемного механизма, а водитель – по горизонтали с помощью рулевого колеса, разворачивая весь танк на цель.

После Второй мировой войны шведы осуществили подобную идею на своем танке; там и по вертикали, и по горизонтали наведение осуществлялось всем корпусом танка. Но сделано это было на основе технологии 1960-х годов. Дальнейшего развития такая система не получила.

Французы строили свои танки на фундаменте технологии 1920-х годов. Из этого ничего не получилось.

Если бы французский танк B-1 появился в ходе Первой мировой войны, то цены бы ему не было. И никаких проблем с боевым применением: водитель держит курс прямо на стреляющий вражеский пулемет, а наводчику остается только довернуть по вертикали. Стреляем почти в упор, почти себе под ноги.

Но во Второй мировой войне появилось множество более важных и опасных целей. Главная – вражеский танк. Противнику надо только башню повернуть, а неуклюжему французу надо развернуться всем корпусом. Да и от этого толку мало: короткий ствол плюс сложный способ наведения делали невозможной прицельную стрельбу на более или менее значительные дистанции.

На захваченных B-1 и B-2 немцы снимали 75-мм орудие из-за его полной бесполезности.

Этим танкам нашли следующее применение:

– в качестве неподвижных огневых точек на побережье Атлантического океана, в том числе на захваченных британских островах Гернси и Джерси, находящихся у берегов Франции;

– для укомплектования тыловых танковых подразделений, которые не планировали в ближайшее время использовать в боевых действиях; в 1943 году эти танки поступили на вооружение 21-й танковой дивизии, которая погибла в Африке, но была вновь сформирована в Нормандии;

– для обучения водителей;

– в качестве подвижной платформы для 105-мм гаубицы, устанавливаемой открыто на крыше корпуса; всего переделано 16 машин, все использовались во Франции;

– в качестве огнеметного танка, огнемет устанавливался вместо 75-мм пушки.

«Из-за ограниченных возможностей башни на одного человека, а также из-за низких ходовых качеств эти танки не были приняты немедленно на вооружение германских войск. Начиная с 1942 года, после установки на них германской радиоаппаратуры, эти танки стали направлять в тыловые танковые подразделения, в основном на Западе. Некоторые были использованы для обучения водителей. На таких машинах снималась башня… За пределами Франции эти танки использовались дважды: 223-я танковая рота была отправлена в Россию и 7 танков этого типа получила дивизия СС „Принц Ойген“, которая воевала на Балканах» (Encyclopedia of German Tanks of World War Two. P. 213).

Тут самое время и про двигатель вспомнить. На B-Ibis стоял карбюраторный двигатель мощностью 300 л.с. На самых последних – 307 л.с. На наших БТ-7 – 500, и мы кричим на весь мир: легкий, устаревший! На БТ-7М тоже 500, но не карбюраторный, а дизельный.

А тут… 307 л.с. карбюраторный. В лучшем случае. И никто про легкий и устаревший не кричит и даже не шепчет. Наоборот: вот она, мощь! Вот доказательство германской готовности к войне! Вот он, тяжелый танк!

У нас в статистику не включают тысячи танков с двигателями по 500 л.с. как не заслуживающие внимания, а Гитлеру считают танк со слабеньким сердцем, танк, которого в 1941 году на фронте не было.

А ведь мы с вами еще не удосужились озадачить гражданина министра вопросом, сколько же тот тяжелый весил. Гражданин министр, отвечать готовы?

B-1 весил 25 т, имел броню 40 мм. На B-Ibis броня была увеличена до 60 мм, вес вырос до 32 т. По ряду достаточно авторитетных источников – 31,5 т.

Кто, где и когда танк весом в 32 т считал тяжелым?

При этом надо помнить, что большой вес неравнозначен большой силе. Если мужик весит 150 кг, из этого не следует, что силищи в нем немерено. Французские танки имели архаичную конструкцию, вес был использован нерационально, поэтому он таким большим получился.

Да ведь большой вес – это смотря с чем сравнивать. В Советском Союзе в то же время на вооружении состоял Т-28. Первые танки весом 25 т, последние – 32 т. И никто их в тяжелые не записывает; Да и вообще, до самого развала Советского Союза их ни в какую статистику не вписывали. Но они куда как сильнее французских «тяжелых» танков. На последних образцах стояла пушка с начальной скоростью 555 м/сек., и стрелять она могла во все стороны, на все 360°. По огневой мощи этот танк превосходил французского собрата. И броню на него поставили до 80 мм. И двигатель 500 л.с.

Но Т-28 – пройденный этап. Вместо него с 1939 года в серию пошел Т-34. Боевой вес на первых 26,5 т. На самых последних – 32. Ни по каким статьям французский динозавр не мог сравниться с Т-34. Самый легкий, самый первый вариант Т-34 по своей боевой мощи был на два порядка выше, чем допотопный французский «тяжелый танк».

Почему же никто не объявляет Т-34 тяжелым?

В книге, объяснения к которой сочинил некто Переслегин, на странице 524 – раздел «Средние танки». И тут – немецкая «Пантера», боевая масса 45 т. Для непонятливых еще и добавлено – средний танк «Пантера». А на предыдущей странице – трофейный французский B-Ibis и объявлено: вот он, тяжелый немецкий танк 1941 года! Боевая масса – 32 т!

Это – истинное лицо серьезной российской исторической науки. Наконец-то удалось доказать, что 32 т – это тяжелый танк, а 45 т – средний, что 32 больше, чем 45.

В этой же книге – сведения про советский средний танк Т-34-85, боевая масса – 32 т. По Переслегину, 32 – это гораздо меньше (или больше?), чем 32.

Тут же советский KB-1С – 42,5 тонны, Переслегин объявляет – это тяжелый танк. Тяжелый получился легче, чем средняя «Пантера».

На странице 527 – Pz-III серии D-E. Боевая масса – 19,5 т. Он объявлен средним.

Гражданин научный профессор, могут ли танки весом до 20 т и весом 45 т числиться в одной весовой категории? И если танки весом от 19,5 до 45 т включительно – средние, то почему танк весом 32 т из этой категории выпадает?

Переслегин не одинок. Он отражает официальную точку зрения Российской академии наук. Именно такие сведения сообщаются во всех академических изданиях.

Где же логика? Кому нужны такие фокусы?

Фокусы нужны пропаганде, а российская историческая наука – ее усердная служанка.