— Могу.
— Тогда почему… — она обвела рукой кабинет.
— Гильдмастеры выбираются рано и тщательно обучаются всем аспектам работы.
— Киборген был… но он был певцом. И вы тоже… Не имеете ли вы в виду… — Она вскочила. — Я хочу быть…
Вы бредите.
— Нет, это вы бредите, — ответил Ланжеки с легкой улыбкой и жестом пригласил ее сесть снова. — Успокойтесь. Единственная цель моей личной беседы с вами — заверить вас, что вы отправитесь в Ряды, как только я найду вам пастуха.
— Как… пастуха?
Вообще-то Килашандра довольно быстро соображала и без затруднений воспринимала неожиданность, но странный интерес Ланжеки к ней и то, что он знал о ее намерениях, которые она держала при себе, смутили ее.
— Вот как? Консера не упоминала об этой стороне тренировки? Да, Килашандра Ри, пастух, опытный певец, который позволит вам сопровождать его к рабочему месту, по всей вероятности, к самой малоценной из его заявок, и покажет вам на практике то, что до сих пор было теорией.
— Я по уши набита теорией.
— Чем больше, тем лучше, вы знаете, моя дорогая, потому что теория должна стать рефлексом: от этого может зависеть ваша жизнь. Удачливый хрустальный певец должен переступить через необходимость ради сознательного выполнения своего дела.
— У меня эйдетическая память. Я могу перечислить…
— Если бы вы ее не имели, вас не было бы здесь, — сказал Ланжеки и его тон напомнил Килашандре ранг ее собеседника и важность данного дела. — Столько раз за последние несколько недель Консера говорила вам, что эйдетическая память обычно соединяется с широкодиапазонным слухом? И как часто искажение этой памяти является одним из наиболее опасных аспектов хрустального пения? Чувствительность перегружается, как вам известно, это слишком часто случается в Рядах. Меня не касается ваша способность к запоминанию, меня интересует, насколько вы можете пострадать от его искажения памяти. Для предупреждения искажения вы подвергаетесь и будете подвергаться долгой тренировке. Я также жизненно заинтересован в рекруте, который сделал Милки-переход, настраивает кристаллы настолько хорошо, что даже Трег не находит ошибок, управляет санями так разумно, что полетный офицер задает ему курс, которым сам бы не рискнул лететь, особу, у которой хватает ума попытаться обвести вокруг пальца такого старого ловкача по сокрытию заявки, как Киборген.
Комплименты Ланжеки, хоть и выданные, как сухой факт, смутили Килашандру более, чем остальные сегодняшние события. Она сосредоточилась на том, что Ланжеки действительно хочет, чтобы она поехала за заявкой Киборгена.
— Значит, вы знаете, где я буду искать?
Ланжеки улыбнулся и отхлебнул пива.
— Сдается мне, что вы уже спланировали и отработали вероятную программу. Почему бы вам не повторить информацию, которую вы собрали?
— Откуда вы знаете, чем я занималась? Я думала, что мой личный голосовой код неприкосновенен.
— Так оно и есть. — Сардоническая улыбка появилась на его губах. — Но вы пользовались сведениями о погоде и о характеристике саней, и время, которое вы недавно потратили на такую программу, было зафиксировано. Обычно никто не следит за тем, что делают рекруты и только что поправившиеся певцы: однако если некая особа не только чувствительна к черному кристаллу, но берет скиммер, чтобы шаг за шагом проследить аварию саней, которые везли черный кристалл, наблюдение за ней и проверка ее действий вполне оправданы. Вы не согласны? Дорогая моя девочка, вы очень медленно пьете. Допивайте ваш стакан и пишите вашу программу насчет Киборгена. — Он встал и указал ей, чтобы она села к большому компьютеру. — А я закажу еще пивка и что-нибудь пожевать.
Килашандра быстро пересела и повторила закодированную голосом программу. Если она еще сомневалась, то упрек Ланжеки успокоил ее. Конечно, он хочет получить побольше черного кристалла с киборгенского участка, и если она предлагает Гильдии лучший шанс восстановить потерянное, он будет поддерживать ее во всем.
— Вы знали Киборгена? — спросила она, но тут же подумала, что глупо спрашивать об этом гильдмастера.
— Так же как и всех здесь.
— Часть моей теории заключается в том, — быстро сказала Килашандра, набирая параметры, записанные ею, скорости штормового ветра, на линии аварии Киборгена, — что Киборген летал по прямой.
Ланжеки поставил на выступ консоли стакан пива и поднос с дымящимся блюдом. Снисходительно улыбнулся.
— Ни в коем случае: даже собственная безопасность значила для Киборгена меньше, чем защита его участка.
— Если от него этого и ждали, разве не мог он, находясь в отчаянной ситуации, хоть один раз выбрать прямой курс?
Ланжеки задумался.
— Не забудьте, он вылетел в последнюю минуту, судя по его прибытию, — добавила Килашандра. — Сани работали нормально: медицинский рапорт констатировал, что Киборген страдал от перегрузки чувств. Но, вылетая, он должен был знать из метеосводок, что шторм будет недолгим. И он должен был понимать, что все остальные певцы уже покинули Ряды, так что, прямым ли путем он полетит или нет, за ним никто не будет наблюдать. И он девять лет не работал на этой заявке. Это весьма существенно.
— Не так уже для того, кто пел столько времени. — Ланжеки многозначительно постучал по лбу и посмотрел на дисплей, где ее параметры накладывались на карту района. — Другие ищут западнее предполагаемого вами места.
— Другие? — У Килашандры пересохло во рту.
— Это ценный участок, моя дорогая Килашандра, и я, разумеется, разрешил поиск и остальным. Но вы не слишком огорчайтесь, — добавил он и легко положил руку на ее плечо, — они никогда не пели черному.
— Значит, чувствительность к нему дает мне преимущество?
— В вашем случае, вполне вероятно. Вы были первой особой, коснувшейся кристалла, после того как Киборген вырезал его. Возможно, это настроит вас на пласт. Возможно, я подчеркиваю, но чем черт не шутит. Многое из того, что мы вроде бы должны знать о резке кристалла, таится в параноидных мозгах певцов. Они обороняются против обнаружения их «кладов» и от этого сходят с ума. Но когда-нибудь мы узнаем, как защищать певцов от них самих.
Он остановился позади нее и положил ей руки на плечи. Это прикосновение отвлекло Килашандру, хотя она вообразила, что он хочет в чем-то убедиться или ищет поддержки, потому что следующие его слова были пессимистичны.
— Хуже всего то, моя дорогая Килашандра, что вы совершенный новичок в деле обнаружения и резки кристалла.
Где… — он ткнул пальцем в красный треугольник на карте, — должен пройти ваш предполагаемый полет к его участку?
— Здесь! — Килашандра без колебаний показала на точку, равно отстоящую от северной вершины треугольника и обозначенных саней.
Ланжеки слегка сжал ее плечи, потом резко выпустил их и двинулся по толстому ковру, заложив руки за спину. Он поднял голову, как будто пустой потолок мог дать ему ключ к загадке умирающего хрустального певца.
— Часть Милки-перехода — это родство с погодой.
Спора всегда знает о шторме, хотя его хозяин-человек часто больше доверяет приборам, чем инстинкту. Киборген был стар, он уже не верил ничему, включая свои сани. Он был склонен больше верить родству, чем предупреждающим приборам. — Мягкое выражение лица Ланжеки словно предостерегало Килашандру против такого неведения. — Как я уже говорил вам, симбионт теряет свои способности, когда его хозяин стареет. В вашу программу не вошло то обстоятельство, что Киборген страшно хотел уехать с планеты на время Пассовера, а кредитов у него на это не хватало. Резка черных кристаллов любого размера поправила бы его дело. Даже тех осколков было бы достаточно. По-моему, он, очищая их, обнаружил, что может сделать идеальную резку. Но он игнорировал предупреждения как саней, так и своего симбионта, и закончил резку. И потерял время. — Он снова остановился позади Килашандры, положил обе руки на ее плечи и слегка наклонился к ней, вглядываясь в дисплей. — Я думаю, вы ближе к определению места, чем другие, Килашандра Ри. — Он хохотнул вибрирующим смехом, и звук, казалось, через его пальцы проник в ее плечи. — Ваша свежая точка зрения, еще не испорченная временем, потраченным на то, чтобы перехитрить всех, в том числе и себя. Это уже не так мало. — Он отпустил ее плечи, хотя она вовсе не желала этого, и продолжал совсем другим тоном: — Вас заинтересовал в Гильдии Каррик?
