Килашандра смотрела певцу вслед, снова чувствуя странный магнетизм, исходящий от него. Она злилась на него, но ее злость частично прошла от его неуверенности и желания произвести сильное впечатление. Может, и Каррик был таким же? Тогда она была слишком зеленой, чтобы понять это.

Она вошла в лифт. Встреча с певцом немного отрезвила ее. Теперь она знала, кто они. Как бы там ни было, она хрустальная певица, больше певица, чем все остальные из ее класса, благодаря физической аномалии и временному фактору. Именно этого ей и не прощали.

Когда она вошла в комнату 47, ее ожидал еще один сюрприз: там был Трег. Он сидел за столом, сложив руки на груди, и терпеливо ждал ее.

— Я не опоздала? — спросила она и увидела на столе пенопластовое наполнение коробки. — Ох, как интересно!

— Прокисший кристалл, — сказал он и протянул руку к ее резцу.

Она неохотно отдала резец, поскольку он был получен еще совсем недавно. Трег осмотрел каждую часть прибора и особенно тщательно проверил лезвие. Он подвинулся к Килашандре, возвратил ей резец и наблюдал, как она берет его за захваты. Он проверил положение ее руки и кивнул.

— Вы знакомы с управлением? — спросил он, хотя конечно знал, что Рыбак все объяснил ей. — А с процессом настройки?

Она кивнула. Он бросил коробку на пластиковый стол так небрежно, что у Килашандры захватило дух, и улыбнулся.

— Большой кристалл. Прислали с какой-то ближайшей системы, которая не считает нужным нанимать настройщиков. Он научит вас, как обращаться с оружием, которое вы носите.

На одну страшную минуту Килашандра подумала, что Трег был свидетелем ее встречи с певцом. Она посмотрела на прибор, который и в самом деле мог быть оружием.

Трег достал из коробки пять октаэдров розового хрусталя. Взяв такой же, как у Интора, молоточек, он простучал кристаллы по очереди. Третий был испорчен.

— Так вот, все пять должны быть настроены гармонично. Я советую вам петь им полную ноту ниже этого, — он постучал по невинному кристаллу — и срезать у него верх до тех пор, пока он не зазвенит совсем чисто под резцом. — Он вставил большой кристалл в соответствующий зажим. — Когда он запоет, как надо, вы срежете другие.

— Почему он испортился?

— Изъян в кронштейне. С розовым кварцем это часто случается.

— Доминанту или минор?

— Минор предпочтительнее.

Он кивнул. И она включила резец, вспомнив, как уберечь тело от энергии, которая могла бы пройти через рукоятку. Трег постучал молоточком по большому кристаллу, и Килашандра запела минорную ноту, поворачивая большим пальцем настройку, пока звук резца не совпал с высотой ее звука.

Кристалл закричал, когда она приложила к нему резец. Она собрала весь свой самоконтроль, чтобы не отвести резец обратно.

— Режьте спокойно, — скомандовал Трег, и его резкий окрик укрепил ее.

Розовый кристалл продолжал кричать, и его крик переходил в более чистый тон, пока резец выполнял свою хирургическую операцию. Трег сделал ей знак выключить резец и постучал по кристаллу, нота была чистой ля минор. Он ударил следующий кристалл: ля мажор.

— Идите к соль минор, — сказал он, укрепляя второй октаэдр.

Килашандра с усилием стерла эхо мажорной ноты в мозгу. Включив резец и поставив настройку на соль минор, она приготовилась к крику кристалла. Крик не был таким странным, но розовый, казалось, сопротивлялся смене ноты, когда Килашандра провела по нему лезвием. Трег простучал соль минор, одобрительно кивнул и поставил в зажим третий кристалл.

Закончив резать пятый, Килашандра чувствовала себя опустошенной и, как ни странно, ликующей. Она в самом деле резала кристалл! Она прислонилась к столу и следила, как Трег упаковывал кристаллы и делал соответствующие отметки на коробке. Затем он потянулся за второй коробкой. У него тоже кронштейн был поставлен неправильно, и Трег опустил несколько нелестных замечаний по адресу техников, которые никак не могут понять, что верная установка удлиняет жизнь кристалла.

— Если бы никто не делал таких ошибок, как же могли бы учиться начинающие, вроде меня? — спросила Килашандра. — Ведь вы не дадите нам свежий кристалл из Рядов?

— Эти хрустальные октаэдры были относительно новыми. Они еще не должны были нуждаться в настройке. Я возражаю против любой формы небрежности.

Килашандра так и думала и решила не давать ему повода жаловаться на нее.

Она резала содержимое девяти боксов, двенадцать групп голубого, желтого и розового кристаллов. Она надеялась, что хоть в одной коробке окажется черный, и когда в последней распакованной коробке оказались два голубых додекаэдра, один с вертикальной трещиной, она спросила, приходится ли когда-нибудь заново резать черный.

— За время моей службы ни разу не приходилось, — ответил Трег, с интересом взглянув на нее, — частично потому, что сегменты далеко отстоят друг от друга, а частично потому, что их установка управляется техниками безупречной тренировки и стандарта. Черный никогда не страдает от ржавого кронштейна или плохого обращения: он слишком дорого стоит. — Он поставил поврежденный голубой в зажим треснутой стороной вверх. — Это потребует несколько иного обращения с лезвием. Если вы срежете поврежденную часть целиком, вы уничтожите симметричность формы. Значит, весь кристалл придется переделывать в уменьшенный додекаэдр. Обычно он идет от мажора к минору, от минора к мажору вниз по гамме. На этот раз вы должны спуститься по крайней мере до шестой, чтобы добиться чистой ноты. Поскольку голубые встречаются почти так же часто, как и розовые, ошибка не представит большой потери. Начинайте.

Килашандра чувствовала себя неподготовленной для такого упражнения, но намек Трега, что она может ошибиться безнаказанно, укрепил ее решимость. Она услышала шестую ноту в момент, когда стукнула по голубому, поставила резец и срезала. Без колебания она сделала еще два реза, прислушиваясь к изменению высоты, тона кристалла. И только выключив резец, она осознала, что закончила резку. Она с вызовом посмотрела на Трега. Тот спокойно поставил в зажим второй кристалл, постучал по нему и по обрезанному. Они звучали в унисон друг с другом.

— Этого достаточно на сегодня, Трег.

Неожиданно услышав за собой голос, Килашандра повернулась и снова подняла резец в автоматической защите, как раз когда Ланжеки закончил фразу. Едва заметно двигая губами, он смотрел на повернутое к нему лезвие. Килашандра тут же опустила резец и потупилась, смущенная и раздосадованная своей реакцией и страшно усталая.

— А я слышал, что Фьюерта — миролюбивая планета, — сказал Ланжеки. — Но резку вы провели хорошо, Килашандра Ри.

— Значит ли это, что я скоро могу ехать в Ряды?

Она услышала, как Трег фыркнул, но Ланжеки не последовал примеру своего главного помощника. Его карие глаза пристально смотрели на Килашандру. Встретив этот оценивающий взгляд, она удивилась, почему Ланжеки не певец, ведь он намного выше Каррика, Бореллы, любого певца, которого она видела.

— Достаточно скоро, чтобы не рисковать многообещающей карьерой. Достаточно скоро. Практика прошла превосходно. Это упражнение, — Ланжеки указал на боксы с настроенными кристаллами, — только одно из нескольких, с которыми вам придется справится и где вы должны отличиться, прежде чем бросите вызов Рядам.

Он исчез так быстро, что Килашандра подумала, был ли он здесь. Однако его короткий визит явно состоялся, судя по эффекту, который он произвел на нее и на Трега.

Помощник гильдмастера смотрел на нее с явным интересом.

— Примите лучевую ванну, когда вернетесь в свою квартиру, — сказал он. — Сегодня после обеда у вас практика на санях-тренажерах. — И он отвернулся, отпуская ее.

Расписание продолжалось до следующего выходного дня, хотя Килашандре хотелось, чтобы занятия поменялись местами — сани-тренажер с утра, когда рефлексы свежие, а резка вечером, чтобы потом сразу отправиться спать. Но, конечно, были причины для этого, казалось бы, нерационального расписания. Поскольку ей обязательно придется лететь в санях после резки, надо научиться справляться с притупленными реакциями.