— Почему Каригана умерла? — спросила Килашандра.
Не поднимая глаз от мелькающего света дисплея, Антона сказала:
— У вас есть привилегии, Килашандра Ри, в этой Гильдии, но никто не давал вам право беспокоить шефа любого ранга. И меня тоже. Я еще больше, чем вы, хочу знать, почему она умерла.
Справедливо пристыженная, Килашандра вышла из кабинета и бросилась в свою комнату, не глядя на открытую дверь Кариганы. Она стыдилась себя, потому, что ее по-настоящему беспокоила не смерть Кариганы, а факт смерти вообще. Космоработница действительно раздражала, подумала Килашандра. В Музыкальном Центре к смерти относились мелодраматично, но смерть Кариганы была для Килашандры первым контактом с этой реальностью. Она тоже могла бы умереть, и Рембол… И она была бы очень расстроена, если бы он умер. Даже если бы умер Шиллаун.
Она долго сидела и следила за графиком жизненных сигналов, пытаясь игнорировать не действующий. Вежливый стук и немедленное появление Антоны с усталым лицом сказали Килашандре, что прошло уже несколько часов. Антона прислонилась к двери и тяжело вздохнула.
— Ответ на ваш вопрос…
— Извините мое дерзкое поведение…
— Мы так и не знаем, почему Каригана умерла, — продолжала Антона и наклонила голову, принимая извинения Килашандры. — У меня есть личная теория, не подтвержденная фактами: для процесса приспособления необходимо интуитивное, если угодно, желание быть принятой, покориться симбионту, физическая выносливость, каковая у Кариганы была, и наличие тех хромосом, которые, как мы установили, наиболее благоприятны для адаптации. Вы очень сильно хотите стать хрустальной певице, не так ли?
— Да, но и остальные…
— Так ли? И всерьез ли это? — тон Антоны был странно тоскливым.
Килашандра заколебалась, слишком хорошо зная, как появилось у нее желание стать хрустальной певицей. Если теория Антоны чего-то стоит, Килашандра тоже должна была бы умереть, или, во всяком случае, не так потрясающе себя чувствовать.
— Каригане все не нравилось. Она сомневалась во всем, — сказала Килашандра, стремясь помочь Антоне. — Она вовсе не стремилась стать хрустальной певицей.
— Нет, она, может быть, хотела остаться в космосе. — Антона слабо улыбнулась, отшатнулась от двери и увидела графики на дисплее. — Так вот откуда вы узнали! Ну, что же, — она показала на активный график в левом углу, — это ваш друг Рембол. Сейчас он в более чем удовлетворительном состоянии. Вы можете упаковывать свои вещи. У меня нет никаких оснований держать вас здесь. Вам куда лучше поучиться технике оставаться в живых в вашей профессии, чем сидеть здесь и следить, как умирают другие. Теперь вы официально передаетесь Ланжеки. Кто-нибудь за вами придет.
— Значит, я не заболею?
— Нет. У вас был так называемый переход Милки. Практически никакого физического неудобства и максимум приспособляемости. Желаю удачи, Килашандра Ри. Она вам понадобится, — добавила Антона без улыбки. В это время дверь распахнулась. — Трег? — глава медиков была удивлена, но ее приветливость так быстро обернулась строгостью, что Килашандра подумала, что это удивление ей показалось. — Я, без сомнения, еще увижусь с вами, Килашандра.
Как только она вышла, в комнату вошел неулыбчивый мужчина среднего телосложения. Он внимательно взглянул на Килашандру, но она пережила слишком много испытующих взглядов дирижеров, чтобы смущаться.
— У меня мало вещей, — сказала она и быстро собрала свои пожитки.
Когда он увидел лютню, что-то промелькнуло в его лице. Может, он когда-то играл?
Килашандра встала перед ним с рюкзаком на плече, и сердце ее колотилось. Она взглянула на экран, на график Рембола. Скоро ли его выпустят? — Она кивнула Трегу и вышла следом за ним из комнаты.
Вскоре она узнала, что Трег молчалив от природы, но пока они шли по больничным коридорам, она была рада, что ее ведут молча. С ней случилось слишком многое и слишком быстро. Теперь она осознала, что страшно боялась исчезновения собственных жизненных сигналов на дисплее. Внезапный переход от этой тревоги к выпровождению ее из больницы ошеломил ее. Только позднее она оценила, что Трег, старший помощник гильдмастера по обучению хрустальных певцов, обычно не сопровождал их.
Когда лифтовая панель на уровне больницы закрылась, Трег взял Килашандру за руку и укрепил на ее запястье тонкий металлический обруч.
— Вы будете носить его для опознания, пока не побываете в Рядах.
— А зачем меня опознавать?
— Опознать вас среди ваших коллег и допустить вас к секретам певца.
Интонация в его голосе заставила ее вспыхнуть, но тут панель лифта открылась.
— И позволить вам выйти на уровень певцов. Их три. Вот это главный уровень со всеми удобствами.
Она шагнула за ним в обширный сводчатый коридор. Массивные столбы разделяли этаж на секции и переходы.
— Левая колонна, — продолжал Трег, — центр этих уровней комплекса. Столовая, широкие видеоэкраны, личное оборудование для заказа питания в каждом номере и гостиные непосредственно вокруг колонны. Индивидуальные квартиры в цветных квадратах с дополнительными лифтами ко всем другим уровням в соответствующих точках на вашей дуге. Ваши комнаты в голубом квадрате. Вот сюда, — он повернул влево, и она пошла за ним.
— Это моя последняя квартира? — спросила она, думая о том, как много она получила от встречи с Карриком.
— В Гильдии — да.
Она снова уловила странную интонацию в его голосе и предположила, что, по-видимому, это имеет связь с ее выходом из больницы раньше всех из ее класса. Она чуть не налетела на Трега, когда он вдруг остановился у двери с правой стороны квадрата.
— Вот ваша квартира. — Трег указал на пластинку замка.
Килашандра прижала к пластинке палец. Панель отошла.
— Воспользуйтесь остатком утра для обустройства и приступайте к своей личной программе. Пользуйтесь любым кодом, каким желаете: личная информация всегда голосовая. В 14 часов Консера проводит вас к технику резцов. Он экипирует вас быстро.
Килашандра обратила внимание на загадочное замечание и подумала, неужели все будут говорить ей то, что она не понимает, а похоже, должна понимать. Пока она задумалась над этим «должна», Трег зашагал обратно по коридору.
Она закрыла дверь, включила свет и оглядела свою постоянную гильдейскую квартиру. Здесь, как и других мирах, размер зависел от ранга. Главная комната была в два раза больше рекрутской. С одной стороны — спальня: дверь в стене вела в гардеробную с зеркалами, а та, в свою очередь, выходила в гигиенический узел с глубокой ванной, с множеством кнопок и циферблатов. По другую сторону главной комнаты чулан — шире, чем ее студенческая комната на Фьюерте — и компактный блок питания для самообслуживания.
— Ярранского пива, пожалуйста, — сказала она больше для того, чтобы произвести шум в этом тихом и стерильном месте. Панель открылась и выдала стакан отличного крепкого пива. Взяв стакан, Килашандра вернулась в главную комнату, с неудовольствием оглядывая довольно скромную обстановку. В комнате не было ничего лишнего. Лютню она осторожно положила на стул, рюкзак сбросила на пол, охваченная желанием раскидать свое имущество по всей комнате просто для того, чтобы придать ей жилой вид.
Вот она и на месте, Килашандра Ри, устроилась в просторном помещении, получила статус хрустального певца, этого внушающего благоговейный страх существа, силикатного паука, хрустальной кукушки с роскошным гнездом. Сегодня ее настроят на резец, который позволит ей срезать живой беллибранской кристалл, получить совершенно потрясающие галактические кредиты, и, может быть, с радостью будет тратить все заработанное лишь на то, чтобы услышать дружеский голос.
— Правда, я не уверена, есть ли у меня где-нибудь друзья, — сказала она вслух.
— Запись?
Безличный голос, не то тенор, не то контральто, испугал ее. Полный стакан пива дрогнул в руке.
Личная программа. Вот что имел в виду Трег. Она запишет все факты из своей жизни, которые захочет вспомнить в том будущем, когда хрустальное пение выскоблит ее память.
