Муж подошел и заключил меня в свои объятия, и мир стал еще лучше. А потом были танцы, веселье, много-много общения с гостями. Я улыбалась так много, что казалось, у меня заболит лицо, или улыбка останется на нем навсегда. Это был мой триумф, и ничто не могло перекрыть это счастье! Если только…

В какой-то момент общаясь с Ханной и ее отцом я почувствовала себя очень странно, ухватилась за руку Натаниэля и в шоке пробормотала:

— Кажется, я рожаю.

Придется рожать второй раз.

Наверное, я немножечко ненормальная, если думаю о таком, глядя на совершенное, чудеснейшее создание у меня на руках. Первые пару часов родов я думала, что отключусь, стоит этому закончиться, но вот это закончилось, и я смотрю на малышку, которая сопит у меня в объятиях, и не могу и не хочу отключаться.

Она чудесная. Пушок волос даже сейчас уже уходит в красный цвет, как и удивительные крохотные бровки и длинные реснички, тень от которых подрагивает в такт движению пламени. Сейчас глубокая ночь, не спим, наверное, только мы с Натаниэлем. Не так давно отсюда разошлись все, и доктор Вайт, и его помощница, и Ханна, которая тоже помогала при родах. Преимущественно мне, потому что я за одну руку держала мужа, за другую — ее. Сейчас остались только мы втроем. Полусидим-полулежим на постели и смотрим на нашу принцессу. Господи, буквально принцессу. Она же дочь императорской четы.

— Ты невероятно красивая, когда улыбаешься, — Натаниэль убирает прядь волос с моей щеки. Он делает это нежно и невесомо, а говорит очень тихо. Чтобы не разбудить спящее чудо у меня на руках.

— А, то есть когда не улыбаюсь — страшилище страшилищем?

Муж плотно сжимает губы, чтобы не расхохотаться, и я тоже. Мне нравится его дразнить. Мне нравится быть рядом с ним. Мне нравится, что получилось из нашего партнерства. Во всех смыслах.

— Как мы ее назовем? — спрашивает он.

— Альви, — без малейшего сомнения отвечаю я. — Ты не против, надеюсь?

Натаниэль качает головой.

— Альви — прекрасное имя.

— Значит, решено. Альви Эттана Эрхольд.

Девочка, в теле которой зародилась эта хрупкая жизнь, ушла совсем молоденькой, но я уверена, сейчас она счастлива. Где бы она ни была, она все видит и знает, что о ее малышке позаботятся, ее будут любить, наша принцесса будет самой счастливой девочкой в мире. Во всех мирах.

Кстати, о мирах…

— Ты говорил, что уже были запросы на посещения нашего мира?

— Да, из многих миров. Закрытые миры всегда интересуют всех больше, чем те, в которых можно побывать в любой момент. Но…

— Рованцы против.

— Да. Стефан считает, что это несет угрозу всему мировому порядку.

— Сам он несет угрозу всему мировому порядку, — ворчу я.

— Не без этого, — совершенно недипломатично ухмыляется мой супруг.

— Надо его сдать на перевоспитание островитянкам.

— У него сейчас проблемы с женой.

— Он уже женился?

— С бывшей женой.

— Которая умирала? Оливия…

— Оливия Веттивер, да. Она передумала умирать и портит ему кровь, как мне донесли наши агенты.

— Святые драконы храните эту женщину!

Я не представляю, какой смелостью надо обладать, чтобы встать на пути у такого монстра, как Стефан Равьер. Так что, судя по всему, женщина там не робкого десятка, и я мысленно желаю ей удачи. После чего снова переключаюсь на мою прелестную малышку.

— Я переживала, что ты не обрадуешься дочери, — честно говорю я. Больше всего на свете боялась уловить в его взгляде оттенок разочарования, если я рожу девочку. — Когда мы с подругами беседовали о том, кто родится, я очень этого опасалась.

Натаниэль смеется:

— Две прекрасные женщины вместо одной? Какой мужчина в здравом уме от такого откажется?

Он действительно смотрит на дочь с небывалой нежностью, и в его глазах я вижу любовь. Папа-император — большая ответственность для такой крохи, но мы справимся. Точно так же, как очаровательная маленькая принцесса — большая ответственность для отца.

Глаза у меня все-таки начинают закрываться, и Натаниэль говорит:

— Давай я возьму ее, — и забирает у меня дочь раньше, чем я успеваю ответить.

Стоит признать, я все-таки в нем ошибалась… когда увидела впервые. Потому что представить, что рычащий на меня в холодном столичном замке мужчина может укачивать на руках спящую кроху, а не скинуть ее на нянек, кормилиц и слуг, едва она придет в эту жизнь, я не могла. Тогда не могла. Сейчас же я вижу то, что раньше казалось какой-то несбыточной сказкой. Даже в моем мире, на Земле, не говоря уже о том, что здесь.

Я начинаю проваливаться в сон, и вдруг меня пробивает холодным потом. Что, если все это действительно сказка? И завтра я проснусь где-нибудь в другом месте? От таких мыслей широко распахиваю глаза и вижу Натаниэля, он качает дочь на руках, что-то ей напевая. Еле слышно.

— Что случилось, Аглая?

— Подумала, что проснусь, а вас нет…

— И куда же мы, по-твоему, денемся?

— Не знаю. Я уже однажды оказалась в другом мире…

— Даже не думай. Ни в какой другой мир я тебя не отпущу. Разве что в качестве путешествия и только в моем сопровождении. — Строго говорит Натаниэль. Так строго, что я с трудом сдерживаю улыбку.

Право-слово, беременность как-то странно на меня повлияла. В голову лезут странные мысли, а моей сентиментальностью можно прослезить всю Вейсмейстрию.

— Ловлю на слове, — сонно говорю я, — мой император.

— Отдыхай, шальная императрица, — отвечает Натаниэль, — ты сегодня сделала мне императорский подарок. Что-то мне подсказывает, что завтра, а точнее, уже сегодня, тебе понадобятся силы, чтобы с ним совладать.

Это уж точно. Судя по тому, как Альви пиналась, характер у нее о-го-го, так что силы нам всем понадобятся. Утром или даже через пару часов… На этой мысли я и засыпаю.

Счастливая, как никогда.

Десять лет спустя

— Мам, идем! Мы же опоздаем! — четырехлетняя кроха буквально тянула меня за юбку.

— Без императрицы не начинаются ни одни соревнования, Лизунь, — возразила я.

— Тем более! Мы всех задерживаем! — Дочь тряхнула кудряшками цвета красного дерева. Большое бирюзовые глаза яростно сверкнули. Сладкая кукольная внешность не позволяла обмануться: у этой девочки были драконьи гены.

— Ладно-ладно, — сдалась я, отрываясь от бумаг. Там были последние отчеты исследования земных пород в Лавуале.

Кажется, земные подобрались к разгадке, почему магия действует только в провинции, например, шерсть кроликов греет исключительно здесь, и нашли какие-то залежи. Вроде как поэтому у нас и термы такие целебные, и туман такой волшебный, и травы чудодейственные. В общем, разбираться в этом мне еще лишь предстояло. Сейчас наша младшенькая, Элизабет, приплясывала на месте, готовая нестись сломя голову в сторону озера.

— Быстрее, — тянула она меня с упорством дракона.

Если старшую дочь назвала я, то имя для младшей придумал Натаниэль — в память о своей матери. Что Альви, что мама мужа были скромными Искрами, а вот дочки характерами пошли в нас с императором. Слава местному богу, сын у нас получился спокойный и сознательный. По драконьим меркам, конечно.

Долгожданного наследника Натаниэль получил через два года после рождения старшей дочери. Получил и расслабился. Я тоже расслабилась: план по продолжению императорской династии был выполнен. Но потом у нас получилась Лизка, как-то так получилось.

С Маркусом мы столкнулись в холле: сын хмурился и кусал губы.

— Наконец-то! — воскликнул он, — отец отправил меня за вами. Аль так разволновалась, что отказывается выступать! Ей нужна женская поддержка.

— Это серьезно, — нахмурилась я.

Подошедший Арчи накинул мне на плечи теплую накидку, и я поспешила в сторону спортивного комплекса. Да, у нас появился спортивный комплекс после того, как мы вместе с маленькими Альви и Маркусом наконец-то посетили мир, в котором я родилась. Дочь впервые увидела много всего нового, но ей в душу и сердце сразу запало фигурное катание.