Патрик Дюбуа держал в руках тарелку, полную свежей клубники. Крупный широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, яркий блондин с голубыми глазами. Он женился на матери Мишель пару лет назад, быстро завоевав доверие и уважение приёмной дочери. С девочкой он всегда был ласков. Никогда не кричал, не ругался.

Мишель скучала по настоящему отцу, умершему от рака. Но Патрик стал отдушиной, приносил порядок в мысли.

— Отвлекись, скушай клубнички, — сказал отчим, присаживаясь рядом. — Знаешь, как тяжело достать свежие ягоды сейчас. Большинство теплиц разрушены прошлой войной.

— Спасибо, пап, — сказала Мишель, пробуя клубнику. — А мама скоро вернётся?

— К вечеру, ты же знаешь, в госпитале сейчас много работы, — ответил Патрик. — Но мы и без неё прекрасно проведём время. Ты на неё очень похожа, девочка.

Мишель улыбнулась, на щёчках выступили пятнышки. Она всегда смущалась от комплиментов, даже, когда стала взрослой.

Между тем отчим не отводил от неё взгляда. Впервые в глазах Патрика проступило желание, он покусывал губы, дрожащая рука прикоснулась к бедру девочки.

— Чем-то ты лучше матери, Мишель, — прошептал он, наклоняясь к ней и целуя в щёчку. — Нежная, милая, цветёшь как сакура.

Страх поглотил девочку, она попыталась выскользнуть из цепких рук отчима, но тот держал крепко. Он сорвал с неё летнее платье, а потом…

— НЕТ!!!

Взрослая Мишель вновь очутилась на корабле, крича от смеси ярости и ужаса. Она всё вспомнила, то, что пыталась забыть годами. С тех пор её рвало при виде клубники.

Она опустилась на кровать, пальцы впились в волосы, слёзы текли по щекам. Всё это чушь, отчим никогда её не трогал, он был добр. Но нельзя сбежать от правды. Он насиловал девочку, и не один раз, а мать… она не хотела слушать жалобы дочери.

В дверном проёме появилась чья-то фигура, знакомый голос прошептал:

— Ты выросла, Мишель, но это не важно. Давай займёмся этим, в память о старых временах!

Патрик вернулся. Каким-то образом он воплотился из памяти Мишель, стоял рядом, усмехался, протягивал руку.

— Тварь! Ненавижу! Сдохни!

Мишель нащупала на кровати острый скальпель. Наверное, тут жил хирург. Плевать, лишь бы прикончить гада.

Жуткий вопль отчима, которому она наносила удары по телу, стал для неё наслаждением. Кровь заливала блузку, а предсмертные крики жертвы возбуждали Мишель всё больше…

За сорок минут до этого, капитан Селезнёв первым пересёк стыковочный рукав. Как и остальные в команде он облачился в защитный комбинезон. Исключением были капитанский значок на груди, а также кобура с лазерным пистолетом. Носить оружие на судне привилегия командующего и специалиста по вооружению. Белл вдобавок закрепил на бедре длинный зазубренный нож. Он предпочитал холодное оружие, которым пользовался безупречно.

Ким Чен и Нил Вуд шагали сзади, каждый погружённый в свои мысли. Казалось, корабль-призрак, полный сундуков с сокровищами их не интересовал.

— Да здесь воздух свежее и более чистый, чем у нас, — подал голос Белл. — Кэп, оглянитесь вокруг. Ни пылинки, ни паутинки. Корабль будто только сошёл со стапелей.

— Очень странно, — в голосе Селезнёва слышалось изумление. — Схемы корабля загружены в ваши браслеты, господа. Мы с Ченом двинем в сторону мостика. Белл и Вуд ваша задача выяснить, что стало с колонистами.

— Яснее ясного, все копыта отбросили! — фыркнул Квентин.

— Далеко не факт, — пожал плечами Нил. — Если реактор работает, то питание подаётся и на камеры анабиоза. Если экипаж погиб, то они могли выжить.

— Не в наших интересах это, — буркнул Белл. — Только мёртвый корабль может стать нашим со всем золотом.

Вуд нахмурил брови. Все эти сравнения с корсарами семнадцатого столетия раздражали. На миг он представил команду пиратов, кто с повязкой на глазу, кто с деревянной ногой и попугаем на плече.

— Колонисты имеют право лишь на собственные вещи, что летели с ними, — сказал Селезнёв. — Наоборот, если они живы, мы станем героями, господа. Выполняйте приказ!

Нилу это не нравилось, он бы лучше пошёл с Ченом. Но выбирать не приходится — Квентин кивнул ему, и они свернули в правый коридор, а остальные направились в противоположную сторону.

С минуту они шагали молча, рассматривая стальную обшивку коридора, заглядывая в пустые каюты. Никаких признаков жизни не наблюдалось, но ощущение, что экипаж покинул корабль только пять минут назад не уходило.

Нил активировал браслет и появилась голограмма-карта «Оседлавшие шторм».

— До зала с анабиозными камерами двести метров вниз по коридору, — сказал он. — Слушай, Квентин, насчёт Мишель…

Он не успел договорить. Кулак Белла вонзился ему в живот, дыхание перехватило, коленки подогнулись.

— Что я тебе говорил?! — крикнул Квентин. — Держись от неё на расстоянии выстрела! Но ты ж у нас умственно отсталый, намёков не понимаешь!

— Пошёл ты! — Ярость поднялась в Вуде. — Какое твоё дело? Она никогда не будет с тобой…

Квентин выругался, белки глаз налились кровью. Нил больше не боялся, жгучая ненависть поглотила самосохранение. Он резко двинул кулаком по лицу Белла. Удар пришёлся по щеке.

Ни один мускул на лице вояки не дрогнул. Он молниеносно выдернул нож из чехла на бедре.

— Я тебя на куски порежу, придурок! — прошептал он. — А потом выкину в шлюз как кусок дерьма!

— Попробуй, — сплюнул Нил, дрожа от страха при виде оружия.

Голос Селезнёва из браслета отрезвил их:

— Не могу связаться с Гарсиа. Вуд, что со связью?

— Проклятье, — выругался Белл, пряча нож обратно. — Что это со мной было?

— Моча в голову ударила, — буркнул Нил, а затем попытался связаться с мостиком.

Никаких сигналов вообще, мёртвая тишина.

— Капитан, — сказал Вуд, — что-то экранирует радиоволны.

— Чёрти что! — ответил Селезнёв. — Ладно, разберёмся с этим позже. Вы добрались до места назначения?

— Почти, Белл любуется местными достопримечательностями, прям слёзы на глазах.

— Хватит шутить! Ржать будем, когда получим обещанные сокровища. Конец связи.

Некоторое время они разглядывали друг друга, чёрная кожа Белла будто посветлела от бледности. Наконец он вымолвил:

— Ни одна баба того не стоит. Давай выполним приказ, а там пусть сама выбирает.

— Согласен, — ответил Нил и двинулся за Квентином.

В голове у Вуда царил сумбур, он не понимал, что нашло на них обоих. Если бы не голос капитана они прикончили друг друга. Что за бред? Казалось, кто-то вколол тестостерон, ярость пропитала каждую клеточку тела.

Снова вспомнился ночной кошмар. Что-то не так с этим кораблём, да ещё связь пропала…

— Это здесь, — сказал Белл, сверяясь с картой. — Дверь откроется без шифров?

— Думаю, да, — кивнул Нил, проведя ладонью по панели.

Послышался звуковой сигнал и возле округлой двери вспыхнул зелёный свет. Она откатилась в сторону, пропуская в огромный зал, забитый до отказу камерами анабиоза.

— Боже, сколько их здесь? — присвистнул Квентин.

— Судя по архивным записям 823 человека, — сказал Вуд. — Нужно проверить показания жизнедеятельности.

Камеры представляли собой прямоугольные капсулы, с прозрачным стеклом, за которым виднелись расплывчатые фигуры. Они лежали на подставках, множество рядов уходило вглубь зала. Белл подошёл к монитору, установленному возле входа, активировал сенсоры.

— Хм, — произнёс он. — Питание камер на 95 процентов, никаких повреждений не обнаружено.

— Дай-ка, — сказал Вуд, вставая рядом. — Вот меню с показаниями жизнедеятельности… что за чёрт!

Красные прямоугольные линии пульса и цифры нуль во всех капсулах. Может глюк операционной системы?

— В чём дело? — спросил Белл.

— Не может быть! — Нил двинулся к ближайшей камере.

Он провёл рукой по стеклу капсулы, стирая конденсат. Камера освещалась алой лампой, поэтому увиденное заставило его отпрянуть назад. Внутри находилась высушенная мумия человека, подключённая к системам жизнеобеспечения проводами и шлангами.