Мороз немного слабел. Светили в сумерках звезды. Вчера они прошли десять километров: по снегу, оврагам, сугробам. Сегодня наметили двенадцать, вот и шли, огибая чахлый кустарник. Осталась банка тушенки и пачка галет. Спас обоих песец. Пришлось израсходовать один патрон. Сейчас оставалось восемь. А сколько дней еще ходу? Где хоть какие-то признаки людского жилья? А голод терзал обоих друзей. Без промаху бригадир всадил заряд в юркого зверя. Песец, видимо, был уже стар, вот и поддался под выстрел. От грохота взлетели две куропатки. Остановившись вчера на ночлег, зажарили мясо. Костер согревал в снежной яме, прикрытой брезентом. Растапливали снег в котелке. От мороза и пара вся одежда стояла колом.

— Когда ж мы нормально помоемся? — чесал все конечности Валька. Потом вспоминал Петруху, на миг замолкая.

И вот снова в путь. По часам близился вечер. Здесь всегда одинаково. Одни снега и безмолвие.

Разожгли и сегодня костер. Нагрели воды. Разделили ломтики замерзшего мяса. Спустя пару минут оно уже шипело в углях. Аромат щекотал голодный желудок. Во фляге еще оставались глотки спирта.

— Что там у нас по маршруту? — кутаясь в брезент и мешок, спросил Строев. Спать хотелось отчаянно. Глаза слипались, а усталость свалила бы с ног любого быка.

Глазами сонливости Валька уставился в блокнот, где делал пометки.

— Судя по горизонту, Большой землей и не пахнет. Мы где-то сейчас в середине бескрайней мерзлоты. На полпути к любому населенному пункту.

— Это я знаю. Меня тревожит другое. Почему до сих пор мы не слышали гула винтов? Прошло восемь дней с момента крушения. Нас ищут по всему Заполярью — уж точно! Вертолет не достиг намеченной точки. Не вернулся на базу. Ты сам знаешь, что в таких случаях поднимают на ноги все ближайшие поселки нефтяников. А ну-ка! Пропали бесследно девять человек!

— Я вроде бы слышал однажды далекий-далекий рокот, — ответил с сомнением Валька. — Но подумал, что это пурга.

И как бы подтверждая его слова, о, чудо! В небе далеко-далеко послышался характерный звук. Где-то за горизонтом, в этом полном безмолвии снежной пустыни, едва слышался далекий звук рокотавших винтов.

— Вертолет! — отчаянно заорал Валька, вскакивая с места.

— Ты как в воду глядел! — от радости Строев чуть не раздавил парня в объятиях. Тискал, тряс в возбуждении.

— Мы спасены! — прыгал как школьник младший товарищ. — Нас ищут! Нас не забыли!

Минуту продолжалось веселье, пока гул винтов приближался. В сумрачном небе машину едва разглядишь, но оба полярника слышали ее характерные звуки. Они приближались с востока.

— С той стороны, откуда мы шли все эти дни! — возбужденно заключил бригадир. — Вероятно, группа спасения видела следы катастрофы…

И умолк, вслушиваясь в исчезающий гул. Секунд стояли. Валька с горечью заорал:

— О не-еет! Он удаляется! Нас не заметили!

Вадим Андреевич лихорадочно бросился извлекать из кармана ракетницу.

— Стреляй из своей! — крикнул он.

И сам разрядил в небо светящийся шарик. Валька впопыхах стрельнул тоже. Два сполоха, один за другим, вспыхнули в сумрачном небе. На миг осветили круги под собой. На тот же миг и застыли, сверкая сиянием. И медленно-медленно стали опускаться к земле.

Гул исчезавших над тундрой винтов становился слабее.

— Ох, твою ж мать! — почти плаксиво выдавил Валька. — Группа спасения нас не заметила.

Строев печально вздохнул. Опустил руку с ракетницей — уже опустевшей. Глянул слезами в неуютное небо.

— Что ж… — вздохнул он повторно. — И ракеты две напрасно истратили.

— А костер? — возопил юный товарищ. — Мы же могли распалить его больше!

— Не успели бы, — отрезал начальник. — Да и не виден был он с высоты, раз не заметили даже ракет.

— А ружье? Мы же могли выстрелить!

— Куда? В небо? У них там, в кабине, грохот винтов. Пилоты в наушниках. Кто бы услышал твой выстрел?

Валька притих. Потрясенный фактом, что их не заметили, весь вечер просидел у костра без движения. Уткнув голову в колени, думал о том, как бы сейчас мог купаться в горячей бане. И пить чай с вареньем. И наслаждаться полноценной едой.

От мыслей засосало в желудке. Снова клонило ко сну. Теперь уже безнадежному. Шанс на спасение был утерян. Наступила апатия.

***

Следовало бы сказать здесь, что Валька не пал духом, как это было в случае с Поздняковым. Чрезвычайность ситуации подразумевала собой полную собранность с неимоверной отдачей исчезающих сил организма. Юный нефтяник был выносливым парнем, и Строев сострадательно смотрел на младшего друга. Но даже он, бригадир, обладая безусловной отвагой, мог в любой момент сломаться. Воспоминания об ушедших из жизни товарищах тревожили душу, терзали доброе сердце начальника. По сути, все они были его рабочей семьей. Жена покинула, уйдя к другому, и в лице Петрухи, Гриши, Семена, он нашел свое признание. Их бригада считалась лучшей во всей среде нефтяного промысла в снегах Заполярья. Вот и Валька принадлежал к ней, добросовестно выполняя любую работу.

— Чего приуныл? — на редкость по-отечески обнял он парня за плечи. Неловко толкнул шутливо в бок. Типичный случай, когда считаешь юного друга почти своим сыном.

Валька поднял в слезах лицо. Глянул на Строева как на отца. Теоретически, если брать за основу их возраст, так оно, собственно, и было.

— Понимаешь, Андреич… — голос парня был глухим от скупых мужских слез. — Понимаешь, ёптыть, как нас не смогли заметить?

— Понимаю, сынок. Понимаю.

Валька совсем по-мальчишески всхлипнул.

— Держался, бляха-муха. Держался все эти дни! Когда погиб Петька. Когда волки сожрали Гришаню. Когда тот ублюдок-безумец убил нашего Сёму. Но тут, едрит его в корень, не выдержал. Мы же были уже почти спасены! Два дня отдохнули бы, отъелись, отмылись, и вернулись бы на трех-четырех вертолетах назад. В эту чертову тундру. Отыскали бы с группой спасателей могилки наших друзей. Вот, смотри, — утирая слезу, блестевшую в огне костра, протянул он блокнот. — Я все могилки пометил здесь крестиками.

— Видел, Валик. Видел, сынок.

— И что? — тыкал он пальцем в крестики. — Мы теперь никогда не вернемся сюда?

— А как же! Вернемся! Дай нам только добраться до первого жилья каких-нибудь рыбаков и охотников. Непременно вернемся!

Валька притих. Потом выдал в раздумьях:

— До Воркуты далеко. Месяц-два пешим ходом.

— Но до жилья людей нам ближе, поверь. Еще дней пять потерпеть. Восемь патронов — подстрелим песца, может, лисицу. А то прям сейчас могу спугнуть куропаток, — предложил бригадир. — Хочешь птицу, запеченную в углях? Я быстро!

Приладив к бедру ружье, старший начальник решительно выбрался из под навеса. Нельзя было дать парню пасть духом. Срочно отвлечь чем-то. А что может лучше отвлечь? Конечно, горячее мясо!

Брезент прохудился, но костер грел внутри их ночевки. Снаружи сразу дунуло холодом. Обведя биноклем несколько соседних деревьев, Строев заметил две цели. Птицы не успели взлететь, как грянул выстрел. Одна свалилась с ветки, остальные вспорхнули. Строев был не хуже Гриши стрелком. Помнится, даже как-то соревновались в поселке нефтяников — кто больше отстреляет куропаток. Специально для этих целей на выходных облачались в лыжные костюмы. Брали винтовки. И возвращались в столовую, каждый со своей добычей. Делили поровну на всю бригаду.

Сейчас, когда выстрелил, когда вспорхнули птицы, ему вдруг почудилось, как во тьме за деревьями вспыхнули на миг чьи-то глаза. После грохота выстрела, они постепенно растворились, будто их обладатель медленно отступил назад. Скрылся в сумраке ночи.

Что? Померещилось? — спросил он себя. С полным вниманием, бросая взгляд в темноту, подобрал куропатку.

— Вот, — запыхавшись, — ввалился под навес с подстреленным трофеем. — Одним выстрелом.

— Как Гриша… — почти безучастно откликнулся Валька.

Во время отсутствия Строева, тот ни разу не сменил позы. Как сидел, уткнувшись в колени, смотря на огонь, так и остался. Бригадиру это не прибавило духу. Парня срочно требовалось чем-то развлечь.