Люси Морисъ дѣйствительно была кладомъ. Не было лица болѣе пріятнаго для того, чтобъ искать сочувствія въ радости и въ горѣ. Въ глазахъ ея былъ блескъ почти магнитическій, посредствомъ котораго она достигала той общности въ интересахъ, которой она желала -- хотя бы только на минуту. Лордъ Фонъ былъ напыщенъ, вялъ, тупъ и остороженъ, но даже онъ тотчасъ поддался этому. Лэди Фонъ тоже была очень осторожна, но она давно призналась себѣ, что не можетъ безъ огорченія думать о разлукѣ. Разумѣется, Люси надо будетъ передать семейству Гитауэ, мать котораго жила на Варвикскомъ сквэрѣ, а отецъ былъ предсѣдателемъ палаты апеляцій по гражданскимъ дѣламъ. Гитауэ были единственные внуки, которыми судьба благословила лэди Фонъ, и разумѣется Люси должна перейти къ Гитауэ.
Она была маленькое созданьице и ее нельзя было назвать, какъ лэди Юстэсъ, красавицей. Очарованіе ея лица состояло въ особенномъ водянистомъ блескѣ глазъ -- въ углахъ которыхъ всегда какъ-будто проглядывала брилліантовая слеза, когда рѣчь шла о чемъ-нибудь способномъ возбудить волненіе. Свѣтлокаштановые волосы Люси были мягки, гладки и красивы. Волосы эти были очень хорошіе, но особенности никакой не имѣли. Ротъ ея былъ нѣсколько великъ, но исполненъ разнообразнаго выраженія. Лобъ ея былъ низокъ и широкъ, съ выдающимися висками, и она имѣла привычку крѣпко прижимать къ нимъ свои маленькіе, распростертые пальчики, когда слушала васъ. Никто лучше ея не умѣлъ слушать, потому что она всегда вставляла слово другое для того, чтобъ вамъ помочь -- самое лучшее слово, какое только можно было сказать, а потомъ опять старалась не проронить ни одного вашего слова. Есть такіе слушатели, которые показываютъ, что они слушаютъ только по обязанности -- а не потому, что это ихъ интересуетъ. Люси Морисъ была не такова. Она присвоивала себѣ предметъ вашего разговора, каковъ бы онъ ни былъ. Тогда былъ въ ходу вопросъ, слѣдовало ли саабу Майгобскому заплатить двадцать милліоновъ рупій и посадить его на тронъ или заключить его въ тюрьму на всю жизнь. Британское общество нельзя было заставить заинтересоваться саабомъ, но Люси положительно овладѣла этимъ предметомъ и почти поставила лорда Фона въ затруднительное положеніе, уговаривая его возстать противъ своего начальника и заступиться за оскорбленнаго принца.
Что еще можно сказать о ея лицѣ или вообще наружности такого, что могло бы заинтересовать читателя? Когда она улыбалась, на щекахъ ея показывалась премиленькая ямочка. Когда она смѣялась, маленькій носикъ, который былъ не такъ хорошо обрисованъ, какъ бы слѣдовало, почти измѣнялъ форму и гордо вздергивался кверху. Руки ея были очень-тонки и длинны, такъ же какъ и ноги -- которыя вовсе не были такими образцами, какъ у ея пріятельницы лэди Юстэсъ. Люси была маленькое, худощавое, живое, граціозное существо, которое вамъ невозможно было видѣть, не пожелавъ имѣть его возлѣ себя. Она была самымъ безкорыстнымъ созданіемъ, но имѣла очень опредѣленное понятіе о своей личности. Она твердо рѣшилась не оставаться ничтожнымъ существомъ между своими ближними -- не относительно того, чтобъ выйти за лорда или богача, или относительно того, чтобъ считать себя красавицей или умницей, но не ничтожнымъ существомъ относительно полезной цѣли въ жизни. Она была самымъ смиреннымъ существомъ на свѣтѣ, потому что не выставляла себя впередъ и не пряталась безъ нужды назадъ, а между-тѣмъ для нея самой никто не былъ выше ея. То, что у ней было принадлежало ей -- и старое сѣрое шелковое платье, купленное на деньги, заработанныя ею, и умъ, данный ей природой. Титулъ лорда Фона былъ его собственностью, званіе лэди Фонъ принадлежало ей. Люси не желала чужой собственности, но она была намѣрена не уступить своей. О настоящихъ выгодахъ или невыгодахъ -- имѣла ли она однѣ или страдала отъ другихъ -- она не думала вовсе. Недостаткомъ ея было неимѣніе женскаго тщеславія. Но ни одинъ мужчина, ни одна женщина на свѣтѣ не имѣли болѣе горячаго желанія убѣдить, добиться довѣрія, сочувствія и содѣйствія -- не для личныхъ выгодъ, но потому что, добившись этого, она достигала цѣли, какова бы она ни была.
О ней можно сказать еще одно. Она отдала свое сердце навсегда -- какъ созналась самой себѣ -- Фрэнку Грейстоку. Она призналась самой себѣ въ этомъ, призналась также и въ томъ, что ничего изъ этого не выйдетъ. Фрэнкъ становился человѣкомъ замѣчательнымъ, но не имѣлъ денегъ. Менѣе чѣмъ кто бы то ни было могъ онъ позволить себѣ жениться на гувернанткѣ. Кромѣ того, онъ никогда не говорилъ ни слова, чтобъ навести ее на мысль, что онъ любитъ ее. Онъ былъ у ней раза два въ замкѣ Фонъ -- почему ему было не навѣстить ее? Такъ какъ семейства ихъ были дружны столько лѣтъ, кто могъ пожаловаться на это? Лэди Фонъ не жаловалась, но сказала нѣсколько словъ. Слово, сказанное кстати, какую пользу можетъ принести? Люси не очень обращала вниманіе на слова, сказанныя ей, но когда она размышляла, что мистеру Грейстоку тоже было сказано нѣсколько словъ -- а то почему же онъ никогда не пріѣзжалъ?-- это ей не понравилось.
Сама она смотрѣла на свою страсть, какъ здоровый человѣкъ смотритъ на потерю руки или ноги. Это большой вредъ, потеря, искалѣчивающая всю жизнь -- несчастье, достойное сожалѣнія. Но съ потерею ноги потеряно не все. Человѣкъ съ деревянной ногой можетъ и ковыляя дѣйствовать, можетъ наслаждаться самыми сильными удовольствіями человѣчества. У него остаются глаза, уши и разумъ. Сердце его не разобьется отъ потери этой ноги. Такъ было и съ Люси Морисъ. Она все-таки дѣйствовала, и очень дѣятельно. У ней остались глаза, уши и разумъ.
Глядя на свое положеніе, она говорила себѣ, что счастливая любовь не можетъ быть ея долею въ жизни. Она думала, что лэди Фонъ права. Гувернантка должна рѣшиться обойтись безъ обожанія. Люси отдала свое сердце, а между-тѣмъ она обойдется безъ обожателя. Въ одинъ пасмурный, мрачный день, когда Люси, думала обо всемъ этомъ, лордъ Фонъ вдругъ сунулъ ей въ руки непомѣрно-длинный, напечатанный документъ, относительно сааба, и Люси немедленно принялась за работу. Читая этотъ документъ, Люси не могла удержаться, чтобъ не подумать, какъ чудесно Фрэнкъ Грейстокъ заступился бы за индійскаго принца, еслибъ ему поручили защищать его въ судѣ.
Настала весна, съ маемъ и съ лондонскими бабочками, въ то время, когда начинается наша исторія, и Фрэнкъ Грейстокъ уже полгода не былъ въ замкѣ Фонъ. Однажды лэди Юстэсъ пріѣхала съ своими пони, съ своимъ лакеемъ и съ новой компаньонкой, миссъ Мэкнёльти. Пока лэди Фонъ гостепріимно принимала миссъ Мэкнёльти, Лиззи ушла въ уголъ съ своей старой милой пріятельницей Люси Морисъ. Пріятно было видѣть, какъ такая богатая и свѣтская женщина, какъ лэди Юстэсъ, показывала столько дружбы гувернанткѣ.
-- Давно видѣли вы Фрэнка? сказала лэди Юстэсъ, говоря о своемъ кузенѣ-адвокатѣ.
-- Не очень давно, сказала Люси съ самой веселой улыбкой.
-- Неужели онъ окажется фальшивымъ рыцаремъ? спросила лэди Юстэсъ самымъ тихимъ шепотомъ.
-- Я не знаю, преданъ ли рыцарству мистеръ Грейстокъ, сказала Люси: -- развѣ только онъ не прочь, чтобъ его партія сдѣлала его сэр-Фрэнсисомъ {Въ подлинникѣ игра словъ: knight значитъ рыцарь и knight -- званіе, дающее право на титулъ: "сэръ".}.
-- Вздоръ, душа моя; будто я не знаю! Вѣрно лэди Фонъ эта старая кошка -- сунулась не въ свое дѣло.
-- Она совсѣмъ не старая кошка, Лиззи. И я не хочу слышать, чтобъ ее называли такимъ образомъ. Если вы такъ думаете, вамъ не слѣдовало пріѣзжать сюда. Она не совалась не въ свое дѣло, то-есть она не сдѣлала ничего такого, чего не слѣдовало ей дѣлать.
-- Ну ужъ вѣрно совалась, сказала лэди Юстэсъ, вставая и проходя чрезъ комнату съ самой нѣжной улыбкой къ старой кошкѣ.
Глава IV.
ФРЭНКЪ ГРЕЙСТОКЪ.
Фрэнкъ Грейстокъ, адвокатъ былъ, старшій сынъ бобсбороскаго декана. У декана было много дочерей -- не такъ, много, какъ у лэди Фонъ, потому что у него было только три -- а онъ вовсе не былъ богатымъ человѣкомъ. Если у декана нѣтъ своего собственнаго состоянія, или если ему не посчастливится вынуть счастливый билетъ въ лотереѣ на деканскія мѣста, онъ не можетъ быть богатъ. Въ Бобсборо деканъ имѣлъ большой, раскинутый, живописный, неудобный домъ и тысячу пятьсотъ фунтовъ годового дохода. Относительно собственнаго состоянія можно съ достовѣрностью сказать, что у Грейстока никогда его не было. Это была фамилія, въ которой мужчины непремѣнно должны быть деканами и адмиралами, а женщины непремѣнно имѣть хорошихъ мужей. Жили они хорошо и знались съ богатыми людьми. Но денегъ у нихъ никогда не было. Юстэсы всегда имѣли деньги и епископъ бобсбороскій былъ богать. Деканъ совсѣмъ не походилъ на своего брата адмирала, который никогда никому ничего не платилъ. Деканъ платилъ, но былъ немножко медлителенъ въ своихъ платежахъ и денегъ у него никогда не было. При такихъ обстоятельствахъ Фрэнку Грейстоку необходимо было начать рано зарабатывать себѣ хлѣбъ.
