Она достала из рюкзака толстую папку, открыла ее и протянула Виктору два пожелтевших от времени листа. Виктор взял их и сосредоточенно стал читать. Он неплохо знал кириллицу. Прочитав документ раз, другой, он сказал:
— Вы действительно ничего не пропустили, я помню его уже наизусть. Хотя стойте! Где-то все же вы допустили промашку. Вы не во всем соблюдали порядок предложений оригинала. Надо было в точности переписать оригинал. Давайте сделаем это, до прихода автобуса еще есть время.
— Волынка какая-то! — воспротивился Дан. — Вроде бы уже мы покончили с этим, и вот нате…
Мария гневно уставилась на него:
— Никто тебя не неволит. Скажи прямо, что лень.
— Чепуха! Дело не в этом, просто зло берет. Сколько бились над этими бумажками. Я уже смотреть не могу на них…
Хотя в душе Лучия не придавала особого значения порядку предложений, она переписала страницу текста в точном соответствии с оригиналом, а Виктор то же самое проделал и со второй страницей.
Текст теперь выглядел так:
Я, логофэт Кристаке Зогряну, тень покорная великого светлого князя
Сперва с какого конца ни начнешь, все одно узнаешь;
По получении высочайшего повеления из уст владыки нашего,
затем путь ведет в крепость, именуемую Орлиной, а в ней вряд ли найдешь,
что по примеру могучего дуба, древа верного и не кривого,
затем из десяти заповедей отбери пятую и десятую,
милостью своей охраняет пределы страны, трудился в поте лица здесь в затем прошагай вспять несколько саженей, вернее, пять,
Шоймень, в княжеском дворце, и не раз сон заставал меня на заре,
затем споро шагни вперед, после чего опять дважды остановись,
покуда не запечатлел в нераскрываемых словах тайну Орлиной крепости,
затем отдохни, понеже вдоволь натрудился да и путь небезопасный,
именуемой иными Замком двух крестов. Сама природа охраняет твердыню, что — люди говорят — да и под низом ничего кроме пустоты,
строилась при свете месяца давно в княжение живого в памяти восьмого затем дерзни в путь со всеми евангелиями и придумай еще одну заповедь,
Мушатина и что никто ныне не укажет к ней путь.
затем шаги твои измерят восемь без одного и девять и один,
Как о том говорят, за ней первой честь и долг укрыть затем поможет тебе первое путешествие и не совсем последнее,
в лихую годину сокровища, ставшие славе нашей вершиной,
затем с трудом доберешься до самой околицы села,
а также княжьих отпрысков, у ног коих прекло затем оставишь околицу и в последних дворах посиди в тени стрехи,
няем мы все колени. В тени кремневой скалы стрела,
затем стой на месте все три пасхальные дни,
неприятелем пущенная в нас, не страшна. Так князь оберегает нас затем после прыжка упрись ногой в землю и еще одно движение,
в лихие времена от беды, словно солнце живительное.
затем с бережением считай ступеньки, однако не на последней остановись,
И труд мой был не напрасен, ибо не ведаю, отыщется ли затем пробьешься, коли приступишь в неведомый день,
во всем ведомом мне мире среди ведомых и неведомых людей затем вольготно бреди по лесу, заросшему бузиной,
светлый ум, коий найдет ключ к тайне, а стало быть,
затем остановись у источника и в святой четверг займись сложением,
и вход в твердыню. Тот, чей путь ведет не вниз,
затем вознеси молитву всевышнему и ищи, но только не дальше второй и еще седьмой, восьмой, десятой ели,
а вверх, может знать в равной мере и путь и место крепости.
затем стучи во вторые, шестые, седьмые и восьмые ворота,
Ведома тайна и мне, но я затем забуду ее, понеже князь сказал,
затем отвори седьмой замок и увидишь саженцы в глубине двора,
что только забвение прямо ведет к тихой бескровной смерти в старости затем подойди с опаской к четвертой ступени, и еще к одной,
иотпрыски мои смогут остерегаться беды и избежать княжьего гнева,
затем сложить положено первую, пятую и шестую,
не навлекут на себя кары, что злодея ждет у каждого порога.
затем достигнешь трех концов и конца всех концов,
А писал я, радный третилогофэт Кристаке Зогряну,
ибо ничего сию тайную грамоту во второе княжение светлого господаря уже нет,
Мойсея Мовилэ ничего,
на сорок первом году моей жизни, коий ничего,
божьим изволением последним не будет.
ничего.
«РАДНЫЙ ЛОГОФЭТ КРИСТАКЕ ЗОГРЯНУ ПРЕСТАВИЛСЯ В ШЕСТОМ МЕСЯЦЕ
ЛЕТА 7141 ОТ СОТВОРЕНИЯ МИРА. А КАКУЮ ПРИНЯЛ КОНЧИНУ, СКАЗАТЬ НЕВОЗМОЖНО».
— Ну вот теперь можно сказать, что перед нами подлинный вариант документа, — довольно заметил Виктор. — Остается один вопрос: не утеряно ли, вернее, не утеряли ли вы какой-нибудь страницы.
— Мы? — оскорбился Дан. — Пылинки и то не потеряли. Возможно, какая-нибудь страница отсутствовала с самого начала, когда замуровывали документ.
— Нет, пожалуй, — возразил Виктор. — На документе печать, она удостоверяет, что ничего не утеряно.
— Где ты увидел печать? — спросила Мария.
— Фраза о гибели третилогофэта так написана, что производит впечатление печати. Если бы грамота состояла из трех страниц, то и надпись растянулась бы на все три. Не кажется ли вам, что это как бы удостоверяет подлинность документа?
С Виктором все согласились.
— Так ты уверен, что в наших руках полностью весь документ? — сказала Лучия.
— Да, в этом я уверен. Полный текст документа в наших руках. Но где ключ к нему?
— А вот и автобус, — сообщил Дан. — Может, он подскажет ключ…
Действительно, вдали показался автобус.
— Урсу, может, поедешь ко мне? — спросил Виктор. — Отец уехал, так что мы могли бы спокойно заняться документом. Я все равно не усну, пока не разберусь в нем, пусть хоть целый месяц придется не спать.
Урсу молча кивнул.
Всю дорогу до города чирешары ломали головы над таинственной грамотой.
Где же ключ?
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Поздняя ночь. Спал город, спали деревни, спала вся природа. В ночном мраке тонули блики и тени мраморного замка.
Из трех искателей, проникших в замок, не спал лишь один — человек со шрамом. Дымя папиросой, он без устали ходил по замковым помещениям.
Сны Лауры были полны ожиданием чирешаров. Тик и его новый приятель Траян между тем рассказывали друг другу разные увлекательные истории, борясь с наплывавшей тяжестью сна.
Чирешары приехали в город к полуночи. Усталость взяла свое — они сразу же улеглись. Лучия скоро заснула, мысленно приказав себе хорошо выспаться, чтобы утром разобраться во всей этой путанице. Мария лежала, думая о брате, скитавшемся в дальнем краю, и вскоре увидела его во сне. Дан приехал поздно и потому не заглянул в парикмахерскую, а у отца в тот вечер, как назло, было много клиентов. Когда же парикмахер наконец явился домой с тремя срочными телеграммами от Тика, Дан уже спал. Спал неспокойно, прерывисто дышал, мучимый тревожными снами. Отец не решился будить его.
