— Отвечай только «да» или «нет», как мы условились. Только быстро, не задумываясь: она живет в другой части города?
— Да.
— Она целый день сидит дома?
— Да! — ответил Дан, все больше поражаясь ее осведомленности.
— У нее нет здесь друзей?
— Нет.
— Потому что за ней очень строго следят, верно?
— Верно.
И тогда Мария задала последний вопрос, от которого зависел успех всей «игры»:
— Ну что, будем продолжать? — И после многозначительной паузы добавила: — Я думаю, ты убедился…
— Да, но откуда ты все это узнала? — попался Дан. — Кто мог тебе рассказать о девушке в белом? Кто, если не Тик?
— Кто? Ты сам!
— Я? Не говори глупостей! Я и во сне не проболтаюсь! А если бы и проболтался, тебе-то откуда об этом знать?
— А ты все-таки мне рассказал.
— Когда?
— Сейчас.
— Ну знаешь, Мария… — Тут Дан, заподозрив что-то неладное, остановился. — Ты говоришь, я? Сейчас? Значит…
— Вот именно. Хотя в отличие от других девушек я не прибегала ни к лести, ни к обещаниям, ни к заигрываниям или угрозам. Я вела игру в открытую. И ты попался. Тебе еще не все ясно?
— Говори яснее. Ты же знаешь, что я с рождения не шибко сообразительный…
Мария объяснила все по порядку. И Дан вынужден был признать, что Мария придумала занятную игру и даже похвалил ее.
Когда Тик вошел в комнату, Мария знала все о незнакомке. Мальчуган расстроено сообщил, что Урсу тренируется вовсю и не придет.
— Лучия тоже не придет, — сообщил Дан. — А вы знаете, если Лучия сказала «нет»…
— И Лучия? — удивился Тик. — Что это на них нашло? Как же мы без них накажем Белую арапку? Ну ладно, сам справлюсь…
— А нельзя ли и мне узнать, почему вы хотите наказать ее? — спросила Мария.
— А ты что, не слыхала, как она с нами поступила? — вскинулся коротыш. — Да она касс высмеяла!
— И за это вы хотите ее наказать? Сами небось не сумели высмеять ее, а теперь обиделись…
— Ты что, защищаешь ее? — удивился Дан. — Мария, сдается мне, что ты с ней знакома…
— Еще чего! Я знаю ее только с ваших слов, и чем больше вы на нее нападаете, тем больше она мне нравится. Знаете, как вы ведете себя? Как наши одноклассники. Ну, скажем, Помпиликэ или Серджу, которые отзываются об Ионеле или, к примеру, о Викторе таким образом: «Ну и оболтус, скажу я вам! Знает все реки, словно они текут в его поместье… А на уроке истории этот зубрила сыплет датами, именами князей… Видали такого болвана? Даже к контрольной по ботанике, которую все списывают у преподавателя, он готовится, пока глаза на лоб не полезут. Ну не дурак ли?» Ну а теперь вы сами скажите, кто на самом-то деле олух?
— Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что и мы… — нахмурился ее вихрастый братец.
— Ну зачем так прямо? И все-таки вы сглупили, конечно. Получилось неловко…
Тик посмотрел на сестру, потом на Дана. В самом деле, стоит ли продолжать игру?
— Дан, может, и сглупил, но чуть-чуть. А вот я оказался настоящим дурнем. Девчонка — и так провела меня! Но с этой Бабой-Ягой я все равно рассчитаюсь!
Дан и Мария рассмеялись. Коротыш подождал, пока они утихнут, потом спросил с невинным видом:
— А как все-таки быть с девушкой в белом? Неужто мы так и спустим ей все?
— Мне кажется, она заслуживает, чтобы мы приняли ее в нашу группу… — высказала свое мнение Мария. — Я думаю, с этим согласятся и Урсу и Лучия.
— Лучия? Как бы не так, — вздохнул Тик. — Уж я-то знаю ее: пока она не выяснит, какие у нее отметки по всем предметам за все школьные годы, она и слышать о ней не захочет… Вот увидите, на старости лет Лучия тоже сделается настоящей Бабой-Ягой!
— Что ж, — заключила Мария, — допустим, Лучия будет против — все равно большинство с нами; в худшем случае «за» будет три голоса, а «против» — два, хотя я не думаю, чтобы Урсу был «против».
— А как можно, по-твоему, принять ее в налу группу? — поинтересовался Дан. — Каким путем?
— Самым простым: взять и откровенно поговорить с ней, — ответила Мария.
— Поговорить? — испуганно переспросил Тик. — А кто же на это решится?
— Конечно, не вы. Вы проявили себя не с лучшей стороны. Придется попытаться мне.
— А как?
— Завтра утром я обязательно увижусь с ней, — пообещала Мария.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
На следующий день утром Мария отправилась к девушке в белом. День был ясный, дул прохладный ветерок. Мария постучала в ворота, ласково поговорила с собачкой, которая так и не распознала в ней сестру человека, нанесшего ей недавно такой чувствительный удар, и не без волнения стала ждать появления незнакомки. Прошло немного времени, и на крыльце показалась высокая, поджарая старуха. Мария слегка растерялась.
— Тебе чего? — недовольно спросила старуха, возмущенная уже тем, что девушка с ней не поздоровалась.
Мария, однако, заметила свою оплошность и сказала:
— Здравствуйте, бабушка… Извините меня, я хотела попросить, если можно, книжку…
Старуха надела очки и внимательно осмотрела гостью.
— Вряд ли тебя мои книжки устроят, — ответила она все тем же недовольным голосом. — Кириллицу знаешь?
Мария не сразу нашлась что ответить. Она уже поняла, отчего Тик так настроен против старухи. Но тут занавеска зашевелилась, и из окна выглянула удивленная большеглазая смуглянка. Осмелев, Мария ответила:
— А может, у Лауры найдется нужная мне книга…
— У Лауры? А откуда ты ее знаешь?
Открылась дверь, и затененное крыльцо словно осветилось: перед Марией стояла девушка в белоснежном платье. Девушка с любопытством и удивлением смотрела на гостью.
— Мы познакомились в Бухаресте… Кажется, на каком-то конкурсе, — соврала Мария и покраснела.
Старуха недоверчиво взглянула не внучку. Девушка в свою очередь удивленно спросила:
— На каком же конкурсе мы встречались?
Мария смущенно проговорила:
— На литературном… в прошлом году.
Девушка в белом вздрогнула и внимательно посмотрела на Марию. Лицо ее покраснело, но тут же покрылось бледностью. Что-то смутно припоминалось ей… Длинный стол под красной скатертью… В зале ученики и ученицы… Волнение, надежды… Она вновь услышала басовитый голос, провозгласивший: «Первая премия за сочинение…» И перед ее мысленным взором медленно прошла девушка с ярким лицом, черными длинными косами…
— Вы — Мария Флореску? — спросила она, охваченная внезапным волнением.
— Да, — обрадовано ответила Мария.
Лаура продолжала вспоминать. Тогда она очень тяжело болела и только что вышла из больницы. У нее были сильные головные боли. И все-таки она не могла не пойти на конкурс… Целый год она мечтала о нем… Большой зал… Множество девушек и юношей… Она писала, писала… О лесах и замках, о высоких, мрачных залах… о девушке в белом, величественно скользящей по мраморным плитам… Потом до ее слуха донесся отдаленный звонок и шелест закрываемых тетрадей… Седая преподавательница оказалась рядом с ее партой… Но она продолжала писать… А преподавательница требовала, чтобы она сдала тетрадь… Она протянула ее дрожащей рукой… И снова этот амфитеатр… И басовитый голос: «Вторая премия за исключительно интересное, но, к сожалению, незаконченное сочинение…» И никакого движения в зале… И снова басовитый голос назвал имя… Но никто не отозвался… Она плакала навзрыд в укромном уголке, стараясь не быть услышанной… Это было первое поражение в ее жизни…
— Так вы Мария Флореску? Но мы ведь незнакомы…
Мария испуганно подняла руку. Старуха, молчавшая во время этого странного разговора, тут же оживилась и закричала:
— В таком случае, что тебе тут надо? И как можно так нагло врать? Ну-ка убирайся сейчас же отсюда!
Мария не расслышала оскорбительных слов старухи. Глядя в бледное, испуганное лицо Лауры, она выпалила:
— Злая девчонка!
И, боясь, что сейчас разревется от обиды, побежала к калитке.
Лаура стояла и смотрела в окно. Редко чьи-нибудь шаги тревожили тишину тускло освещенной улицы. В доме не было слышно ни шороха. Девушка чувствовала себя одинокой, оторванной от всего мира. Когда отец сообщил ей, что она проведет каникулы в маленьком городке у бабушки, она даже подпрыгнула от радости. Воспоминания, пусть смутные, о далеком детстве, о бабушке, о большом доме с крыльцом и обширным двором, заросшим кудрявой травкой, по которой так приятно было бегать босиком, очарование тех незабываемых солнечных дней — все это звучало в ней точно светлая лазурная мелодия. Но городок этот притягивал ее и по другой причине: там жили чирешары. Она наслушалась немало увлекательных историй о Рыцарях с улицы Черешен, а самую подробную и достоверную — даже из уст одного из них.
