– Что – хотя? – ухватился Кэллоуэй за его оговорку. – Почему вы так сказали? Ронни выказывал склонность к самоубийству?

– Никогда.

– Он отличался буйным поведением? Не умел сдерживаться?

– Нет, – коротко ответил Коул. Однако что-то его явно беспокоило, он нервничал, переводил взгляд с Кэллоуэя на других. – Был с ним один случай. Один-единственный. И он тогда был совсем ребенком.

Кэллоуэй внутренне застонал. Он твердо знал, что не имеет ни малейшего желания услышать, как Ронни однажды потерял контроль над собой.

– Кто знает, может, к нынешней ситуации это не имеет никакого отношения, но все же расскажите.

После долгого молчания Дэвидсон начал:

– Ронни жил со мной во время летних каникул. Мы с его матерью совсем недавно развелись, и он никак не мог смириться с нашим разрывом… Так или иначе, Ронни очень привязался к одной собаке, которая жила через дорогу. Он рассказывал, что хозяин плохо с ней обращается, почти не кормит, ну и все такое. Я знал хозяина. Он был злобным подонком, постоянно под мухой, так что Ронни говорил правду. Но нас это не касалось. Я велел Ронни держаться подальше от собаки. Но, как я уже сказал, он очень к этой дворняжке привязался. Думаю, ему нужен был приятель. Или, может, он сам чувствовал себя таким же несчастным в то лето. Я не знаю. Я ведь не детский психолог.

– Эта жалостная история куда-нибудь приведет? – вмешался Денди.

Кэллоуэй бросил на него красноречивый взгляд и снова повернулся к Коулу:

– Так что было дальше?

– Однажды Ронни отстегнул собаку и привел ее к нам в дом. Я сказал, что мы не имеем права отнять собаку у соседа, и велел ему немедленно отвести ее обратно. Он заплакал и отказался. Сказал, что ей лучше умереть, чем так жить. Я его отругал и пошел за ключами, собираясь отвезти пса на машине. Но когда я вернулся на кухню, я не застал там ни Ронни, ни собаки. Короче, я искал его всю ночь. Соседи и друзья мне помогали. На следующее утро его нашел парень с соседнего ранчо. Он увидел, что он с собакой прячутся за сараем, и позвал шерифа. Я немедленно примчался туда и крикнул Ронни, что пора отвезти собаку хозяину и ехать домой. Он крикнул в ответ, что не отдаст собаку, не допустит, чтобы с ней продолжали так скверно обращаться.

Дэвидсон замолчал и уставился на свою шляпу, которую медленно крутил в руках.

– Когда мы подошли к нему, он безудержно рыдал. И гладил лежащую рядом собаку. Мертвую. Ронни ударил ее по голове камнем и убил. – Он поднял на Кэллоуэя покрасневшие от слез глаза. – Мистер Кэллоуэй, я спросил у своего сына, как мог он сделать такую ужасную вещь. Ронни сказал, что он так поступил, потому что очень любил ее. – Он глубоко вздохнул. – Простите, что я так разговорился. Но вы спросили, сможет ли он сделать то, что пообещал. Я могу дать только такой ответ.

Кэллоуэй вдруг почувствовал непрофессиональное желание сжать плечо Коула. Вместо этого он коротко сказал:

– Благодарю вас за то, что поделились с нами.

– Так у него еще с головой непорядок, – пробормотал Денди. – Я все время твердил Сабре, что он ей не пара!

Хотя замечание Денди было отвратительно грубым, Кэллоуэй не мог не согласиться, что в нем могла быть доля истины. Между этим случаем из детства Ронни и сегодняшними обстоятельствами вполне можно было провести параллель. Рассказ Коула еще более осложнил ситуацию. По сути, ситуация с каждым часом все ухудшалась.

Он повернулся к Галли:

– Как насчет мисс Маккой? Вы заметили какие-нибудь признаки, что она находится под давлением? Может быть, она пыталась передать нам больше, чем говорила? Нет ли какого-нибудь двойного смысла в ее словах?

– Нет, я ничего не заметил. И Кипа я допросил с пристрастием.

Кэллоуэй повернулся к оператору:

– Все действительно обстоит так, как они говорят? Пострадавших нет?

– Нет, сэр. Правда, парень из ФБР связан, вернее, пленкой склеен, но, может быть, это и к лучшему. Он постоянно что-то говорит невпопад. – Кип осторожно взглянул на Денди, словно припомнив, что бывает с теми, кто приносит плохие новости. – Но вот девушка…

– Сабра? А что с ней?

– Там много окровавленных подгузников. Они все промокли. Их выбросили в мешок, но я заметил и ужаснулся.

Денди что-то невнятно пробормотал. Кэллоуэй продолжал беседовать с Кипом.

– Вы не заметили ничего странного в манере вашей коллеги или в ее вступлении?

– Тайл была такой же, как всегда. Ну, если не считать, что выглядела она ужасно. Но прекрасно держала себя в руках.

Наконец старший агент повернулся к Денди, который не пошел на этот раз на улицу, а открыто прикладывался к серебряной фляжке на виду у всех.

– Вы говорили, что Сабра может послать вам какой-нибудь тайный знак. Вы что-нибудь такое заметили на видео?

– Разве с одного раза что-нибудь можно заметить?

Сам факт, что этот тиран и мерзавец чувствовал себя неловко и не мог прямо ответить на вопрос, говорил о многом. Ему в лицо была брошена безобразная правда. Только слепой мог не увидеть, что именно его возмутительное поведение заставило Сабру и Ронни принять решительные меры, которые привели в результате ко всему этому кошмару.

– Перемотайте пленку, – распорядился Кэллоуэй. – Давайте посмотрим еще раз. Если кто-нибудь что-нибудь заметит, говорите.

Пленка снова закрутилась.

– Тайл выбрала такое место, чтобы вы могли видеть людей за ее спиной, – заметил Галли.

– Вот сейчас всех хорошо видно, – сказал один из агентов, показывая на экран.

– Остановите пленку! – приказал Кэллоуэй.

Наклонившись вперед, он вглядывался в группу людей за спиной Тайл.

– Эта женщина, облокотившаяся о прилавок, по-видимому, кассирша?

– Да, это Донна, – сказал шериф Монтез. – Ее прическу ни с чем не перепутаешь.

– А это, очевидно, агент Кайн. – Кэллоуэй показал на пару ног, которые были видны только до колена.

– Серебряная лента неплохо выглядит на фоне его черных штанов, верно?

Шутка Галли осталась неоцененной. Кэллоуэй изучал пожилую пару, которые сидели, прижавшись друг к другу, рядом с Кайном.

– А как старики? Они в порядке?

– Насколько я могу судить, оба держатся молодцом. Во всяком случае, присутствия духа не теряют.

– А что насчет тех двух мужчин?

– Судя по всему, они мексиканцы. Я слышал, как один сказал что-то другому по-испански, но говорил он тихо. Впрочем, я все равно бы не понял.

– О господи! – Кэллоуэй так стремительно вскочил с кресла, что оно откатилось на колесиках к другой стене.

– Что такое?

Все в изумлении уставились на него. Агенты, пораженные странным поведением своего начальника, столпились вокруг.

– Вот этот. – Кэллоуэй постучал пальцем по экрану монитора. – Вглядитесь и скажите, он вам никого не напоминает? Нельзя немного увеличить картинку?

Один из агентов поколдовал над компьютером и показал лицо мексиканца во весь экран. Правда, изображение потеряло четкость. Агенты уставились на неясный портрет, затем один из них хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул:

– Ну, блин!

– В чем дело? – вмешался Денди. Дэвидсон тоже заволновался.

– Что еще случилось?

Не обращая на них внимания, Кэллоуэй принялся давать распоряжения своим подчиненным:

– Звоните в офис. Собирайте всех. Дайте сигнал всем постам. Монтез, ваши люди тоже могут посодействовать.

– Конечно. Только в чем? – Шериф беспомощно развел руками. – Я ничего не понял.

– Соберите ваших помощников. Известите соседние графства. Скажите, чтобы искали брошенный трейлер. Или вагон. Или большой фургон.

– Грузовик? Фургон? Что, черт возьми, происходит?! – заорал Денди. – А как же моя дочь?

– Сабра и все остальные в большей опасности, чем мы думали.

И как бы в подтверждение его слов все услышали звуки выстрелов, которые ни с чем нельзя было спутать.

Пронзительный визг Донны заставил Тайл вскочить.

Ронни размахивал пистолетом и кричал: