Фабию показалось, что рядом рванул как минимум гаубичный снаряд, а его самого контузило. Обалдело мотая головой, словно пытаясь вытряхнуть (впрочем, безуспешно) поселившийся в ней шум и звон, он оглянулся. Распавшиеся чары миновали не только его, кажется, уцелели все. Но не всё. Столбы, к которым крепились веточки и косточки, а через них и сами заклинания, безжалостно перекосило, ломая доски забора, а сарай словно присел, хотя и устоял. Кряхтя и продолжая мотать головой, словно отгоняющая овода лошадь, он поднялся. Вроде бы земля больше не тряслась. Но зато тряслись его ноги. Кое-как справившись с ними, Фабий побрёл к своим. В ушах всё ещё звенело и жужжало, и он не сразу понял, что время за забором Садиковского подворья и внутри его вновь идёт в одном ритме, а звенит и жужжит не только в ушах. Переговорник надрывался вовсю. Он, наконец, выловил его и ответил.
— Вилка-6, ответь Повару! Вилка-6! Фарберович! Что у вас там за светопредставление?
— Повар, здесь — Вилка-6…
— Повар в канале. Слушаю, Вилка-6! Что за злоебучая хуйня у вас там происходит?
— На адресе попали в засаду. В магическую засаду. В результате столкновения засада в количестве шести харазцев уничтожена…
— Не понял… Вилка-6, вы же только что вошли на адрес, и сразу — трах-бабах и двери настежь. Когда успели в засаду попасть да ещё её и повалять-то? Они что, все спали укуренные?
— Никак нет! Я же докладываю, засада была магическая. Мы, как на адрес вошли, словно в капкан времени попали. У вас там всё замерло, а тут, — он задрал рукав и глянул на часы, — сорок семь минут прошло. А бабахнуло уже когда мы их свалили и ловушку их шаманскую снесли.
В переговорнике отчетливо слышалась возня и шушуканье, а затем недоверчивый голос Пантелеева сказал «Да не может такого быть!» и уже Воробей требовательно и громко спросил:
— Вилка, не понял… Что за засада, что за ловушка? Доложите отчётливей!
— Садиков, хозяин адреса, назвал эту ловушку Коновязь Эхе Ехе, Великой Матери Земли, — говоря всё это, Фабий уже почти вернулся к сараю. Юрец встал, потянулся, и начал осматриваться вокруг своими круглыми кошачьими глазами. Фабий знал этот взгляд, и он ему очень не нравился.
— Какая, нах, коновязь? — рявкнул Воробьёв, а на заднем фоне по-девичьи ойкнул Пантелеев, который, очевидно, знал какая.
— Это ловушка времени…
— Обер-ефрейтор Фарберович! — уставной сухостью тона Пантелеева можно было бороться с заболачиванием местности, — вы не понимаете, что говорите! Чтобы установить Коновязь Великой Матери нужен как минимум великий шаман рода!
— Так он тут и был! С учеником, двумя оборотнями и ещё двумя простыми овцеёбами…
— Да он вас в одиночку всех четверых уработал бы и не вспотел! Тем более из засады! Из доступных вам способов победить вы ему как минимум голову должны были отрубить!
— Ну, вон она валяется, башка его! Пряхин ему как раз в пасть ссыт! — Фабий подобного категорически не одобрял, но пресечь действия разнуздавшегося подчинённого, он, занятый разговором с начальством, никак не мог. Игорь сурово сдвинул брови и погрозил Рыбачку пальцем, понимая, впрочем, полную бесполезность своих манипуляций. В данную секунду Юрец, пожалуй, был ещё более безбашенным, чем старикашка.
— Да как вы его вчетвером-то, ещё и с двумя оборотнями, смогли завалить?
— Не вчетвером, я сперва вообще один был. Правда, на этот момент оборотней уже не было, одного Грачев серебром нашпиговал, а второго в это время Пряхин уже на куски дорубал. Потом мне босорка помогла, а затем и зомби-Мамон подключился. А дочекрыжили ему голову уже мы вдвоём с Пряхиным.
Тишину, повисшую на том берегу линии связи можно было колоть киркой, такая она была тяжкая. Наконец в руководящих слоях атмосферы булькнуло, хрюкнуло, похрипело и сдавленным голосом не то Воробья, не то Путы пробормотало:
— Марк Николаевич, сходи, глянь там сам магическим взором… Оборотни, босорки, зомби, шаман… Может, я сплю, или охуеваю? Или он бредит?
Боясь того, что связь прервётся, а он не успеет сказать главного, Фабий крикнул:
— У нас двое раненых, Беловолов и Грачёв, тяжёлые! Нужен целитель! И у нас с Пряхиным, кажись, по сотрясу…
— То, что у тебя сотряс, чувствуется! Марк Николаевич, захвати с собою Далера!
— И ещё у мирняка один раненый и один погибший…
— А харазцев, значит, всех упокоили?
— Никак нет, ученика шамана живьём взяли. Не совсем целым, но живым.
— Твою ж бодливу ёптимать! — связь таки прервалась, но Фабию показалось, что он услышал перед этим, как хлопнула дверь в штабе.
Рыбачок уже закончил своё чёрное дело, и дать пинка ему не удалось. Не потому, что тот ускользнул, нет, наоборот, Юрец занялся сугубо полезным делом, и пытался теперь помочь Валере, так и не пришедшему в себя. Зато планка у лупоглазого охальника, кажется, вернулась на место. Фабий вообще был против глумежа, что над пленными врагами (хотя напинать им в горячке мог, да), что, тем более, над убитыми. Да и вообще, рукой поводить сам бог велел.
— Девчушек бы постеснялся! Ты что, не можешь не хуёвничать, мудило грешное?
— А я огонь гасил! Видел, как у него от магния башка тлела? А так улику сберегли.
— Ага! Бабке своей расскажи, как магний тушить, нассав на него! Ща как дам больно!
— Всё-всё, я в норме уже! — признавая вину, пробормотал Рыбачок. Он в это время очень осторожно осматривал Беловолова.
— Как он, — спросил Фабий тревожно.
— Да хуёвый смех, когда во рту четыре зуба. Без сознания, и лучше его до целителя не тормошить, как мне кажется. Я не лекарь, но, боюсь, ему шею свернули. Ну-ка, помоги!
— Ты уверен?
— Ну, доводилось… Найди пока доску, лучше широкую, и длиной метр с хвостом где-то.
Досок и их обломков вокруг сарая после разрушения чар хватало. Фабий выбрал подходящую и поднес её к Валере. Юрец бережно поддерживал того лежащим на правом боку.
— Что теперь?
— Я его сейчас переверну на спину. Клади так, чтобы при этом и голова, и спина на ней оказались. Только его нужно будет потом зафиксировать, так что ещё бы под доску пару верёвок или ремней длинных подсунуть, где то на уровне груди и жопы.
Нашлись и верёвки. Они вдвоём почти нежно повернули бессознательного Ларя. Причём Юрец ещё и подложил тому валик, скатанный из какой-то рогожки, под спину и чуть повернул голову в сторону. Фабий, не дожидаясь от Юрца дополнительных указивок, завязал верёвки, блокируя возможные движения, пусть даже случайные, Беловолова. За этим благородным занятием их и застало начальство. Во множественном числе. Поздняков, не утерпев, тоже прискакал вместе с Пантелеевым. Очевидно, что рулить зачисткой остался сам главнокомандующий похода, Воробей. Едва заслышав начальственные голоса, женская часть семейства Садиковых прекратила топтать труп змееглазого бандоса, и, не дожидаясь, пока на них обратят внимание, порскнули к отцу и мужу, лелеющему на коленях погибшую Лолку. А, увидев отцов-командиров и оробев от обилия звёзд на погонах, и вовсе попытались спрятаться от них за сутулым могильщиком.
Начальство впечатлилось. Пута тщательно, но быстро осматривал, так сказать, общую картину, а вот Пантелеев внимательно обозрел всё важное именно с его стороны. И палочки-косточки, украшавшие останки ворот, и сходил к расщеплённой коновязи, и обоих оборотней ощупал. Особенно внимательно он обнюхал пленённого шаманёнка, но ещё дотошнее — голову и тушку старикашки, даже на коленки встал. На Мамона он глянул мельком, хотя какой-то амулет к нему приложил, но после сразу же отдал Грачёва в руки лекаря. Очевидно, что это и был упомянутый Далер.
Вот сколько бы Фабий не видел работу целителей, его всё равно завораживало это зрелище, и поэтому он проворонил все дальнейшие телодвижения начальства, наблюдая за нежно-зелёным свечением вокруг головы Мамона. Впрочем, недолго. Во-первых, всё быстро закончилось, Далер, удовлетворённо хмыкнув, тут же направился к Беловолову, а Грачёв, крякнув и охнув, принял вертикальное положение. Его ощутимо штормило, но было видно, что покачивало его уже не от сотряса, а от усталости, или, точнее, от полнейшего упадка сил. Ну, а во-вторых, Поздняков, пробежавший по подворью, добрался до крыльца. Осмотрев убитого харазца на крыльце, ротмистр прервал свое глубокомысленное молчание и его вопрос требовал от Фабия ответа:
