— Я знала, что ты мне поможешь!
— Долг платежом красен. Ведь и ты мне когда-то помогла, — ответил ей синиц, то есть я.
Супруги поклонились нам с Баламутенем и пошли в сторону своего терема. Там на крыльце их уже встречал Никита, сын.
Неудавшееся прощание
Мы с Баламутенем тоже ушли с опустевшей поляны в его хоромы. Я чувствовал себя как выжатая тряпка, которой долгое время отмывали стол после знатной гулянки. Больше всего мне сейчас хотелось в баню…
— Ну, в баню — так в баню, — проворчал Баламутень, уже успевший принять своё обычное обличье. — Одна беда: нет у меня тут бани-то. Придётся тебя перенести в Новодевкино.
— Шта??? Ты? Умеешь⁇ Перемещать??? — взвился я.
— А чего тут сложного-то, — хмыкнул нечистый.
Нет, ну вот не гад ли? А я, как самый последний идиот, то крылышками машу из последних сил, то по болоту бегаю за Настей, спасаясь от этих разъярённых истопнинцев. Преисполненный праведным гневом я не удержался и со всей дури… клюнул Баламутеня в самую макушку. Однако мой поступок лишь развеселил водного нечистого. Он даже плюхнулся на лавку и задрав вверх ноги, стал ими сучить и весело хохотать надо мной.
— Слышь ты, храбрый птиц-синиц! Успокойся. Давай-ка пока тут дела доделаем, а потом уже будем о твоих удовольствиях думать, — вдруг став серьёзным, произнёс Баламутень.
А ведь он прав. Дурак ты, Павел, снова дурак. Хотя и пожил вроде немало. Раз Болотника больше нет, надо же на его место кого-то другого назначить. А без мнения сельчан тут никак не обойтись.
— Да, надо снова народ созывать, — согласился с моими мыслями нечистый.
Он вышел на улицу и зычно рявкнул:
— Объявляется общий сбор на поляне! Праздник продолжается! Будем выбирать нового Болотного Владыку!
Потихоньку народ снова стал стекаться на поляну. Да люди, похоже, далеко и не уходили, просто попрятались, наблюдая за боем. Сейчас же, когда всё успокоилось, даже вонючая лужа — останки Болотника — полностью впиталась в землю, им стало жаль тех угощений, которые они понатаскали на общий стол. Русский народ хоть и не жадный, но экономный.
Подошли и Чернава с Николаем и Никитой. Нарядные, счастливые. Я всё боялся, что вместе с ними явится и Настенька… Но нет, её рядом с Никитой не было. Это меня несколько успокоило.
— А ты что, к народу так и выйдешь птицем-синицем? — хмыкнул Баламутень.
Блин, чего я туплю-то? Надо оборачиваться человеком! Только вот мне как-то в лом снова становиться подростком. Интересно, а получится у меня принять обличие то, которое у меня было в Нави?
— А ты попробуй, — снова хмыкнул Баламутень.
Я уже собрался шмякаться оземь, когда в голове возникла мысль: и что, я тут снова стану голым?
— Ну, тебе ж не привыкать в драной срачице перед людями рассекать, — Баламутень снова включил своего балагура-весельчака, как я посмотрю!
А вот ни фига подобного! Хватит уже мне на всякие его уловки попадать. Если у него самого получается при смене обличия сразу в приличном наряде оказываться, то, может, и у меня получится?
— На глазах умнеешь, Худяш. Моя школа! — нечистый развалился на стуле, поигрывая кончиком лаковых штиблетов.
Я зажмурился и представил себя двадцативосьмилетним, в народном славянском одеянии: рубахе-косоворотке, холщовых портках, новых лаптях. Нет, можно было бы, конечно, заказать себе что-то наподобие наряда Баламутеня, но хочется же быть поближе к народу. Зачем выпендриваться-то без дела? Я ж не Баламутень Истопнинский Первый. И даже не Второй. Ха-ха.
Ладно, в сторону шутки. Итак, зажмурился. Представил себя во всей красе… И брякнулся об пол! Хобана! Всё получилось так, как и заказывал.
К народу мы с Баламутенем вышли при полном параде. Чернава уже всем объяснила, что я — их спаситель, герой дня. Только скрыла инфу про моё родство с Болотником. И правильно сделала, умная женщина. Нечем тут хвастаться.
В общем, сельчане встретили нас аплодисментами и восторженными криками. Я остановился и стал раскланиваться во все стороны, будто Петросян на сцене. Ну, растерялся от такого обилия внимания, бывает…
Баламутень толкнул меня в спину, и я, не удержавшись, вылетел на середину поляны. Хорошо ещё, что не растянулся во весь рост. Ну, толстая нечисть, попомнишь ты ещё у меня…
В голове прозвучало: «Говори про выборы нового Владыки Болот!» И я, откашлявшись, поднял вверх ладонь, дождался тишины и… прошелестел вдруг неожиданно:
— Здрасьте…
Идиот! Бабам цветы, детям вареники! То есть мороженое!
— Сегодня мы освободились от гнёта Болотника. Стали свободными. Больше нас никто угнетать не будет.
Второй раз идиот! Масло масляное, хлеб хлебный. Где твоё хвалёное красноречие, товарищ следователь? Соберись, тряпка!
— В общем, надо нам выбрать нового Владыку болотного. Какие будут предложения? — вроде сейчас нормально получилось, нет?
— А чаво нам предлагать? Ты освободил, ты и будь владыкой! — выступил вперёд огромный бородатый мужик с крючковатым носом, похожий на большущего филина.
— Нет, я не могу. Мне уезжать нужно.
— Богатырь, чёля? Другия подвиги свершать надобно? Ну, тады да, тады мы понимам… — «Филин» сгрёб в кулак бороду, помял её и выдал: — Тады, давайтя, выберем Николая, барина нашаго. Он жа хороший всегда был, справедливый. Ай я вру?
— Не врёшь! — завопили сельчане. — Всё так! Николая во Владыки!
И всё. Про меня тут же забыли. Вот и совершай героические поступки людям… Даже обидно стало как-то. Нет поуговаривали бы чуток, я бы покочевряжился малёхо. Результат тот же, а удовольствия несравненно больше.
В общем, единогласно выбрали новым Болотником мужа Чернавы. После пошли угощаться, потом песни петь и плясать… А я сидел грустно под берёзкой и думал о том, как там сейчас Настенька… Прошла ли у неё нога, не бросилась ли она искать своего Никиту-лося, и с кем сейчас Милица… Чужое веселье меня уже не радовало…
— Эй, Худяш или как там тебя? Павел, вроде бы… — разгорячённый пляской с грудастой красавицей Баламутень в своём роскошном образе городского щёголя плюхнулся рядом со мной на лавку. — Хватит сопли жевать! Мужик ты или портянка? Раз тянет тебя в Новодевкино, так и вали туда! Не хотел говорить, ну, да ладно… Ты энто запросто смогёшь. Ты же сын самого Болотника — забыл, что ли?
Блин, ну и что мне с ним делать? Не хотел он, видите ли, говорить! Так и врезал бы… Но радость от полученной инфы быстро вытеснила другие чувства. Я ЭТО МОГУ! Я зажмурился и представил себя в доме Ялки, рядом с Милицей и Настей. Ударился оземь и…
… Открыл глаза я уже в Ялкиной избе. Тихо. Ни Милицы, ни Насти. Страх пронзил меня насквозь… Неужели я опоздал??? И Анастасия, прихватив с собой приёмную дочку, уже пустилась на поиски Никиты?
Сел на лавку, обессиленный и полностью опустошённый. Сложил руки на столешнице. Голова сама собой опустилась на локоть… Боже, какая тоска! А всё этот Баламутень! Вот чего бы ему пораньше мне не сообщить о том, что я могу перемещаться из одного места в другое самостоятельно! А сейчас… Я ведь даже не знаю, в какую сторону они двинулись, мои дорогие девочки!
Я почувствовал, как намок рукав рубахи, в который я уткнулся лицом. Барков, ты плачешь? Ну да, это же проще, чем дело делать. Сесть и страдать, жалеть себя и оплакивать свою судьбу.
Вскочив, я кинулся собирать мешок в дорогу. Надо их во что бы то ни стало догнать! Они же не знают, что Никита жив-здоров, что он дома. И что всё у него хорошо. Пусть Настя бежит к своему любимому, если уж другого выхода нет. А я вернусь в свою реальность. Где меня ждёт пенсия и, возможно, новая работа.
Кстати, а как же бабушка Малуша? Может быть, когда всё это тут закончится, взять её с собой? Малуша, ты как на это смотришь?
— От обрадовал — так обрадовал… Даже не ожидала я от тебя такого… — хлюпнула носом где-то рядышком старушка домовиха. — А я уж спужалась, что придётся мне туточки в одиночестве в пустой хатёнке вековать… Не надеялась, что ты меня с собой позовёшь.
