Шишок тоже обрадовался. Баня ему дедова пришлась по душе.

— Усё продумано, усё с умом, по-хозяйски! — заявил он нам, нежно поглаживая рукой вычищенные до блеска доски полога. — Бабушка твоя тожа молодчина. Частенько мине суда угощеньице приносит… Правда, втихаря от деда. Тот в меня не верит, ну да и пущай. Мине от ентого хужее не станет, кхе-кхе!

Мама с отцом всё ещё ездят в свои походы, правда, уже значительно реже. Странные они. Обоим уже скоро по семьдесят лет, а их всё куда-то несёт. Правда, теперь в походы они именно ездят, а не ходят: то на электричках, то на поездах, то на автобусах. Иногда добираются водным транспортом. Встречаются со своими друзьями уже в назначенном месте, обычно на чьей-нибудь даче.

Расставляют палатки прямо в саду, жгут костёр и всю ночь бренчат на гитарах и поют песни Высоцкого. Я научился их понимать и больше не злюсь на то, что мало времени мне уделяли в детстве. У меня же были такие замечательные бабушка и дедушка, что и без родителей жилось вполне прилично. Не всем, увы, дано быть мамами и папами. Не по природе, а по душе.

Вот и в этот раз отца с матерью в Истопнице мы не застали. Ну да и ладно. Зато дед подвесил к веткам вяза люльку, мы туда уложили нашу дочку, она так сладко уснула под шум листвы… А с Милицей дед пошёл прогуляться в ближайший лесок. Там он нашёл гнездо какое-то, захотел показать его правнучке.

Ну, а мы с Асей… Вы не поверите! Но мы с Асей спрятались в глубине сада… я сорвал яблоко сорта «симиренко»… надкусил его, дал откусить Асе и… Очнулись мы уже на берегу речушки! Абсолютно голые.

— И что теперь будем делать? Опять воровать одежду у мальчишек? Или сразу ломанёмся к Баламутеню? — я подмигнул Асе.

— Ну… Как бы голой шарахаться я пока ещё не готова. Давай, дождёмся мальчишек. А потом — к Баламутеню. Ведь если бы он нам тогда не помог, мы так бы и не помирились, и не вернулись бы в начало нашего романа.

— А как там наши дочки без нас будут? — я заволновался.

— А мы вернёмся назад в то же время, когда откусывали яблоко. Никто даже и не заметит нашего отсутствия!

— Тихо… — я прислушался.

К реке приближались мальчишки. Они, на ходу скидывая одежду, стали плюхаться в воду. Вон Худяш, а вон тот самый Рыжун, который постоянно пытался оспорить слова Худяша. А вон и Архипка, самый серьёзный всезнайка. Пацанята явно подросли по сравнению с прошлым разом. Они уже не рассматривают друг друга с нескрываемым интересом, сравнивая, насколько выросли их мехири, хотя купаются по-прежнему голышом.

Воровать одежду сразу мы не стали — решили немного послушать деревенские новости.

Когда пацаны, наплававшись, вернулись и разлеглись на песке, Худяш, поёрзав от нетерпения, не удержался-таки и с гордым видом сообщил:

— А моей сеструхе сам барыч, Никита Николаич, предложение сделал!

— Да ты чё! — театрально выпучил глаза Архипка. — Сподобился наконец-то! Мы уж думали, у него так и не хватит пороху никогда!

Все остальные заржали, явно довольные шуткой товарища.

— Дураки вы, — Худяш махнул рукой на друзей. — Он просто ждал, когда сеструхе пятнадцать лет сполнится. Нынче жа закон новый вышел: раньше пятнадцати взамуж не ходить.

— А оне ходють и ходють, ходють и ходють… — противным голоском передразнил кого-то Рыжун.

Интересно, откуда этот шкет взял эту шутку? Баламутень, никак, научил… Похоже, эта нечисть лазает во времени, как мы в интернете… Ну да, проболтался, простите! Мы с Асей научились не только в прошлое переноситься, но и в будущее. Как раз пару дней назад путешествовали в двадцать первый век. И да, там-то и увидели эти самые компьютеры, и что такое интернет тоже узнали.

Погревшись, парни решили ещё раз искупнуться. Тут уж мы с Настей не стали зевать, быстренько слямзили по рубахе и порткам. Потом, не теряя зря времени, ломанулись в сторону пещеры Баламутеня. Знаете, как он был нам рад? Почти так же, как и мы. Просидели, болтая, до самого утра. Обещали снова как-нибудь заглянуть. Хотелось бы зимой понаведаться на колядки. Говорят, весело там бывает.

Ах, да, про кота-то я забыл рассказать! Иногда я оборачиваюсь им — серым и пушистым. Укладываюсь Асе на колени, а она смеётся и чешет мне за ушком. А потом спрашивает у меня: «А ты не знаешь, котам пенсия положена?» А я не знаю.