Бластер дакарца качнулся и замер прямо напротив носовых пазух ксеноса.

– Вас надо было полностью, под корень, вырезать! – злобно прошипел Шимо, глядя прямо в чёрное дуло оружия. – Жаль, что тогдашние вожди Конфедерации дали вам возможность уйти с Дакары! А ведь предлагал же командующий Эверу догнать конвои и расстрелять до последней баржи!

– Какое отношение гибель Озана имеет к уничтожению Дакары?! – задал прямой вопрос Кесслер, буквально воткнув ствол бластера в носовые пазухи Шимо.

– У него и спроси! – нагло расхохотался ганфайтер.

– Спрошу. Не переживай на сей счёт, мразь.

Дитрих с абсолютно бесстрастным выражением лица нажал на триггер бластера и зелёный луч атомной энергии пробил мозг ксеноса. Тело ганфайтера, пару раз рефлекторно дёрнувшись, вытянулось подле вездехода на дасфальте и замерло.

– Халид – приготовь термический заряд, – распорядился Кесслер. – Вездеход сжечь. Вряд ли этот засранец хранил важную информацию в своём личном компьютере. Координаты Пурпурной Розы и той туманности нам и так известны, а больше ничего и нужно. Пока, по крайней мере…

– Ты всерьёз полагаешь, что этот древний полководец виндикани имеет какое-то отношение к уничтожению Дакары? – спросил эридуанец, закидывая внутрь вездехода, на котором Шимо пытался ускользнуть, термозаряд.

– Косвенное, быть может. Но узнать это мы сможем, лишь когда окажемся в этом фрайговом скоплении. Возможно, тогда картина сможет окончательно проясниться…

И, не произнеся более ни слова и не удостоив даже мимолётного взгляда убитого им ксеноса, охотник за головами решительно направился к своему БТРу. Хермани, флегматично пожав плечами, зашагал за Кесслером, закинув за спину свой лазган. Войдя вслед за дакарцем в кабину «Центуриона», эридуанец молча уселся в соседнее с водительским кресло и выразительно поглядел сначала на детонатор, потом на Дитриха. Кесслер, заметив взгляд Халида, криво усмехнулся и едва заметно кивнул.

Позади отъезжающего БТРа раздался едва слышимый хлопок, после которого стало хорошо видно вырывающееся из открытой двери вездехода пламя. Но ни Кесслер, ни Хермани не обратили на это ровным счётом ни малейшего внимания.

Внегалактическое пространство,

шаровое звёздное скопление Пурпурная Роза,

в четырёх световых минутах от газовой туманности 117-VQM-699-078.

Прямо по курсу «Охотника» и штурмовика Халида Хермани в пространстве висела небольшая газовая туманность, внутри которой пряталась небольшая циркониевая звезда, вокруг которой вращались четыре планеты. Не столь уж и редкое явление – планеты внутри газовой туманности, особенно, если плотность газа не так велика. Что, кстати, в этом районе космоса и наблюдалось.

Сканирующая аппаратура «Охотника» показывала, что в радиусе действия её датчиков – а он равнялся, без малого, половине светового года – нет ни одного космического корабля, кроме пятисоттонника дакарца и «Кобры» Хермани. Красноватая звезда, расположенная в центре туманности, отчётливо виднелась на экране тактического мультихроматрона, хотя планеты с такого расстояния видны не были. Можно было, конечно, включить увеличение или просто спроецировать их изображения на карту, но смысла в этом Кесслер не видел.

– Мы в четырёх световых минутах от границы туманности, – в створе мультихроматрона возникло лицо Халида Хермани. – С обычным ускорением для внутрисистемных полётов это около полутора часов хода. Предлагаю перевести все системы вооружения в автоматический режим и потихоньку двигать туда. А то висим в пространстве у всех на виду…

– Думаешь, что кто-то может следить за нами? – спросил Дитрих.

– Мы же не знаем, что или кто может тут ошиваться. Согласись, что вот так вот висеть на месте не совсем разумно.

– Здесь я не спорю с тобой, Халид… – Кесслер задумчиво прищурился. – Мм… Ладно, давай, двигаем потихоньку. Щиты на максимум, орудия на автоматическое управление.

Эридуанец молча кивнул и исчез из объёма видеопередачи.

– Думаешь, нас могут поджидать? – осведомилась Аллана, также напряжённо вглядываясь в мониторы.

– Я никогда не исключаю ничего, Аллана, – отозвался дакарец, переводя орудия «Охотника» под управление Фалько и аккуратно трогая звездолёт с места. Слабое белое свечение возникло за кормой корабля, когда Кесслер включил маршевый двигатель, и «Охотник» медленно двинулся в сторону туманности.

– Что же ты всё-таки рассчитываешь найти на этой станции, Дитрих?

– Да всё, что угодно! – хмыкнул наёмник.

– А сам что думаешь обо всём этом?

– Сложный вопрос… – Кесслер покрутился в пилотском кресле туда-сюда. – Ясное дело, что этот Октар виндикани не зря тут построили, но вот для чего именно? И почему они не могли найти подходящего места в самой Галактике? А если маркабиане причастны к гибели Озана – то у этих-то какой интерес мог быть к этой туманности? Что они могли тут спрятать?

– Столько много вопросов…

– Да. А ответов на них нет и пока не предвидится.

Кесслер внимательно всмотрелся в показания сканеров, после чего вызвал по гиперсвязи Хермани.

– Халид – у тебя на сканерах то же самое, что и у меня?

– А что ещё ты ожидал увидеть в этом богом забытом краю, Кесслер? – усмехнулся в ответ эридуанец. – Эскадру кораблей Братства? Или отряд рейдеров маркабиан? Я вот лично рад, что поблизости никого нет. Куда приятнее заниматься своими делами, когда рядом нет соко, которые так и норовят проделать лишние отверстия в обшивке твоего корабля, а заодно и в тебе самом!

– С этим трудно поспорить, Халид! – коротко хохотнул дакарец.

Оба звездолёта медленно сближались с туманностью, при этом сканирующая аппаратура кораблей работала в активном режиме, прощупывая своими невидимыми лучами окружающее их пространство. Данные, которые при этом были получены, представляли интерес разве что с астрофизической точки зрения, хотя Кесслер мельком их просмотрел. Всё же никогда не знаешь, когда что может пригодится.

– Внутри туманности нам придётся идти на малой скорости, – пояснил леронийке дакарец. – Хотя пятисоттонник способен без особых для себя проблем пройти по краю звёздной короны – если, конечно, это не сверхгигант, всё же стоит принимать во внимание плотность газа внутри туманности. Судя по полученным данным, она не настолько высока, чтобы доставить нам проблемы при полёте в самой туманности, однако лучше не превышать скорость. Тем более, что туманность не настолько велика, чтобы гонять по ней на крейсерских скоростях.

– А саму станцию уже видно? – спросила девушка.

– Не думаю, – Кесслер подрегулировал разрешение видеопоисковой системы корабля. – Хотя, если подкрутить настройки… но с такого расстояния увидеть столь малый, по космическим меркам, объект… словом, можно попытаться…

Однако даже на максимальном разрешении базу Октар с такого расстояния им рассмотреть не удалось. Впрочем, Кесслер и не особо стремился её разглядывать. Древняя покинутая станция вряд ли могла нести в себе какую-то угрозу для кораблей охотников за головами, а вот те, кто мог прибыть в туманность с целью сокрытия следов, могли куда больше навредить им. Впрочем, кроме «Кобры» эридуанца, в пределах сферы диаметром в световой год не было больше ни одного космического корабля.

Спустя полтора часа оба звездолёта пересекли границу туманности. Никаких особенных эффектов это не вызвало, кроме, разве что, некоторого изменения в показаниях детекторов. Всё-таки межпланетная среда в таких туманностях немного более плотная, нежели в обычных звёздных системах, хотя в визуальном диапазоне это проявилось всего лишь в виде некоего тумана, стелющегося вокруг звездолётов.

Станция Октар появилась в поле зрения систем видеопоиска сразу же после того, как корабли вошли в пределы туманности. Длинный чёрный цилиндр с двумя пристройками в виде параллепипедов по бокам и странной дискообразной конструкцией в нижней части, соединённой с основным корпусом коротким узким туннелем – вот что проявилось в створе тактического мультихроматрона. Фалько произвёл необходимые вычисления и заявил, что станция имеет размеры четыреста двадцать стандартных метров в длину и диаметр основного блока её составляет сто двенадцать метров. Никаких признаков функционирующего оборудования сканеры не фиксировали, хотя это вовсе не означало, что на Октаре не может быть аварийных или резервных источников энергии. А может быть даже, и основного, находящегося в состоянии консервации.