– Ну, если вы так говорите… Хорошо, я не буду вам надоедать в этом планет. Но с вами-то мне можно будет отправиться?
– А как Зиркс начнёт стрелять – что будете делать?
– А второй пилот вам разве не нужен?
– А водить такой агрегат, как мой «Леопард», вы сможете?
Аллана в некоторой нерешительности провела рукой по волосам. Конечно, она умела водить наземные машины и пилотировать аэрокары, но все они не шли ни в какое сравнение с мощным вездеходом наёмника. Одни его колёса в рост гуманоида среднего роста чего стоили! Однако леронийка вслух свои сомнения не решилась выражать. Чего доброго, запрёт опять на звездолёте! А сидеть взаперти на космическом корабле доктор Родан не очень любила, особенно сейчас, когда на горизонте замаячила некая тайна, имеющая отношение к Младшему из Божественных Братьев. Пока, правда, было непонятно, какое отношение к Озану могут иметь дакарцы и маркабиане – ведь когда Братья возглавляли одну из сторон в Войне за Объединение, предки народа Кесслера ещё только начинали свою космическую экспансию, а маркабиане только-только оправились после разрушительной гражданской войны, которая едва не уничтожила их цивилизацию. Но если была хотя бы малейшая зацепка на след Младшего Брата, то ради этого стоило чуть-чуть и приврать.
– По-вашему, если у машины колёса с вас ростом, то её только вы водить умеете? – усмехнулась Аллана. – Я, вообще-то, не кабинетный учёный, а самый что ни на есть полевой! Если вам о чём-нибудь говорят названия вроде Чёрных Болот Эссегкру на Волиане или пустыни Честа на Чевене-X, то вы должны будете понять, что меня не напугает какой-то соко с бластером… особенно если рядом будете вы, Дитрих.
Кесслер, который уже было открыл рот, чтобы сказать что-то явно категоричное в отношении леронийки, при последних словах Алланы словно споткнулся на бегу. Беззвучно пошевелив губами, дакарец внимательно оглядел историка, отчего у Алланы по спине пробежали мурашки. Неожиданно пробежали. И вовсе не те мурашки, что пробегают при мужском взгляде, выражающим некие чувства. Взгляд Кесслера был… оценивающим, что ли. Так смотрят на какой-нибудь предмет перед тем, как принять решение, нужен он или его спокойно можно выбросить в дезинтеграционный мусоросжигатель… или когда прикидывают, каким способом тебя можно убить. Всё же дакарец был для доктора Родан немного страшноватым человеком. То, как хладнокровно он расправился с насильниками на Вольной, говорило о том, что жестокость ему не чужда, да и обращение с тем бандитом, которого он на пару с Халидом Хермани повязал там же, тоже доказывало, что Кесслера нельзя считать добрым человеком. Хотя что она, историк-археолог Леронийского Университета, могла знать о разумных его профессии? Сентиментальный охотник за головами был таким же абсурдом, как разговаривающий на галапиджине дажж – благодаря обширным связям Братства, об этих противных насекомых с Дра-III знали и в этой части Галактики. Долго бы такой протянул? Вот то-то и оно.
Но всё же леронийке было бы гораздо приятнее, если бы на неё посмотрели совершенно иным взглядом. И здесь она ничего не могла с собой поделать. Те шутливые слова, которые она сказала Хале Вирай незадолго до своего отлёта с Лероны, были именно шутливыми – и не более того. Одиночество давно тяготило Аллану, однако до сих пор никого подходящего ей не попадалось. Да и Кесслер… Они были-то знакомы всего лишь несколько дней, и хотя тот поступок дакарца на Вольной имел довольно-таки большое значение, всё же он, повторимся, был для девушки жутковатым человеком. Да к тому же, ещё и дакарцем. Их граничащая с паранойей ненависть к маркабианам, их не всем понятные устои, фатализм и готовность без раздумий отдать жизнь ради своего народа делали уроженцев Новой Дакары не слишком желательными для завязывания каких-либо межрасовых и межвидовых отношений.
Глава 7.
Молчание в рубке «Охотника» затягивалось и становилось довольно гнетущим, однако Дитрих не спешил что-либо говорить. Взгляд от Алланы он, правда, отвёл, но теперь он молча глядел на один из неработающих дисплеев, думая о чём-то, ведомом лишь ему одному. Лицо же охотника за головами не выражало абсолютно ничего, и Аллане подумалось, что иной камень и то куда выразительнее выглядит, нежели хозяин «Охотника».
Совершенно неожиданно Дитрих поднялся на ноги и, не глядя на леронийку, быстрым шагом вышел из рубки. За его спиной с тихим шелестом задвинулась бронированная дверь.
– Куда он пошёл? – недоумённо спросила Аллана, обращаясь к Фалько.
– Понятия не имею, – отозвался ИИ, который, по всей видимости, и сам толком не понял, что на уме у дакарца. – Но Дитрих никогда не делает что-либо, не просчитав всё наперёд.
– То есть? – не поняла девушка.
– Если он куда-то пошёл, то это значит, что он уже принял решение. И его изменить невозможно.
– Решение? – уточнила Аллана.
– Оно самое. Дитрих не из той породы разумных, которые могут менять своё решение по двадцать раз на дню.
– Получается, что он может запросто меня здесь запереть?
– Если бы он хотел это сделать – он бы вам об этом сообщил. А раз не сказал – значит, у него совсем иные планы на ваш счёт.
Ответить девушка не успела. Бронированная панель входной двери отъехала в сторону, и на пороге отсека управления возник наёмник, державший в руках массивную кобуру с бластером.
– Ваша пукалка, что лежит у вас в сумке, пусть там так и остаётся, – без каких-либо предисловий произнёс он, протягивая Аллане оружие. – Леронийский бластер 7-ML-53 хорош только блох пугать. А вот это, – наёмник кивнул на кобуру с бластером, что по-прежнему держал в руке, – гораздо более серьёзное оружие. Дакарский, модель «Убийца», или если хотите официальное наименование – тяжёлый армейский бластер TX-44 «Скорпион». Максимальная дальность ведения огня – девяносто метров, мощности заряда хватит, чтобы одним выстрелом прожечь дыру в фуршинговой плите толщиной в два сантиметра. Броню типа «кольчуга» пробивает только так. Одной обоймы хватает на двести выстрелов. Держите. Если хотите идти со мной – возьмите этот бластер. Лишним он вам точно не будет.
Аллана вгляделась в оружие, затем несмело дотронулась до кобуры.
– О-о, как всё запущено! – покачал головой Кесслер. – Вы действительно умеете стрелять или мне просто уши телосской пылью посыпаете?
– Какой, простите, пылью? – переспросила леронийка.
– Телосской. Телос – это спутник моей родной планеты.
– Это которая Дакара или Новая Дакара? – Аллана густо покраснела.
– Новая. – Кесслер всё так же безразлично глядел на доктора Родан, держа кобуру с бластером. – Так вы берёте бластер или как?
– Беру! – решительно тряхнула головой девушка. Чуть не вырвала кобуру из рук дакарца и принялась прилаживать её к поясу, но запуталась в ремнях и сердито взглянула на Кесслера. – Да не стойте же столбом – помогите мне!
– Я так и думал, – без какого-либо намёка на иронию произнёс Дитрих и сноровисто принялся пристраивать кобуру с бластером, крепя её к поясному ремню и к правому бедру. Всё это заняло у него не более тридцати секунд, после чего он выпрямился и внимательно оглядел леронийку с высоты своего роста. – Гм… Это, я так понимаю, ваша полевая форма?
– В некотором роде… – Аллана недоумённо оглядела себя. – А что с ней не так?
– Посидите пока здесь.
И произнеся эти слова, дакарец снова куда-то вышел из рубки.
– Очень интересно, – пробормотала Аллана, опускаясь в кресло. Потрогала кобуру с бластером – та сидела на ней, словно влитая. Покачала головой. – Фалько – он всегда такой бывает?
– Не то чтобы, но вы должны понимать, что дакарцы вообще довольно сложны в общении. Просто у них судьба тяжёлая, – совсем по-человечески вздохнул ИИ. – Взять того же Дитриха. Когда ему было тринадцать лет, его родители – профессиональные рейнджеры – погибли во время одной из многочисленных стычек с маркабианами, а родная планета Кесслера – Байер – была атакована маркабианами. Атаку отбили, но им всё же удалось сбросить на планету несколько термоядерных бомб. Одна из них упала на город, где жил Дитрих. Его спасатели откопали из-под развалин дома через сутки после атаки. Он не всегда, кстати, был наёмником – до того, как он решил сменить специализацию, Кесслер служил рейнджером. Наверное, вы не слышали про рейд на Аштри-Лен и сожжение маркабианской колонии на Унгу-IV. Эти события вряд ли освещались в новостях на Лероне.
