— Не тебе, а нам. Раз она тебя спасла, то дело рода!
— Да род-то тут при чём?
— При том! После объясню! Но теперь род у этой твоей Вараззы в большом долгу…
— Это Варазза из «Дракона благости» что ли? Ну, магической лавки, на рынке? — встрял любопытный Иваныч, даже забывший, что им нужно спешить со всех ног.
— Ну, да, наверное. Вряд ли там две магических лавки, — пробормотал Камень, краснея.
— Баба-то она хорошая, и зелья у нее что надо. И друидка она сильная, что говорить. Только держит себя наособицу, для армирки прямо вот в строгости невероятной.
— Иваныч, ты что, удочку к ней закидывал? Или уж сразу уд срамной? А как же твоя хозяйка? Ты гляди, ходи после этого с оглядкой, она такая, что и тебя в бараний рог скрутит!
— Да скажешь тоже… Я и не знаю про неё, Вараззу эту, ничего толком, хотя и она, и я который год тут живём. Я ж так, по-соседски просто, поболтать с ней хотел. От ревматизма зелья пару месяцев назад брал. А она прям как с приезжим, слова лишнего не сказала, да. Да и ни с кем она, вроде, дружбы особой не водит. А ещё говорят «легкомысленный, как танцующий армирец». Так я не припомню даже, чтоб она на какие балы-вечеринки у местных дам приходила, хотя наверняка и звана была не раз. И ухажёров не примечал. Городок-то у нас маленький, утром чихнёшь спросонья, так к обеду все знать будут, что ты со страшной простудой слёг. А про неё даже и сплетен не припомню никаких.
— Знаешь, что в тебе самое прекрасное? Любопытство твоё, ну, и усы. Они такие роскошные, и так загибаются кверху, что ты зимой можешь наушники у шапки не опускать. Только из-за этого привычка у тебя появилась — уши греть, по делу и без него. Ладно, пошли, в самом деле, в «Барабан». А то не успеем ничего. Веди! — и Гимли, одной рукой держа свой дробовик, другой бесцеремонно развернул содержателя гостиницы к пожарищу, и вновь, как только Иваныч устремился вперёд, сделав страшное лицо Камню и прижав, будто этого ещё и не доставало, палец к губам.
Между гостиницей и бывшим трактиром было не меньше одной пятой мили, и тут завалов трупов, транспорта и награбленного барахла, как на базаре, слава Прародителю, не было. Камень про себя подивился, что такая площадь просто заброшена. Хотя нет, она была явно выровнена от ям, и на ней не росло ни кустика, ни деревца. Да и выкошена она была старательно. Дарри решил, что подумает над этим позже.
Гарью запахло издалека, перед ними было ещё не меньше четверти пути, а запах уже ощущался.
— Прокоптились твои колбасы, Иваныч, а вот пиво, скорее всего, тю-тю… Скисло от жара. И это очень и очень жаль!
— А вот и нет! Какой же кабатчик будет пиво держать в бочонке без защиты рун вечной свежести? — прохрипел запыхавшийся толстяк.
На этих словах Дарри слегка дёрнулся, что не прошло незамеченным для Гимли. Справедливо рассудив, что это связано как-то с новыми умениями парня, он сделал себе пометку в памяти расспросить того позже.
«Отставной К. барабанщик» был двухэтажным и длинным, сложенным из невероятных, в два обхвата бревен. Именно что был. Даже диаметр венцов теперь можно было только предполагать по их останкам и рассказу Иваныча. Две бочки бензина и гномьи зажигательные гранаты превратили его в грандиозное пожарище. Судя по всему, костер был ещё тот, жар от углей все ещё ощущался, так что ур-барак даже притормозил, опасаясь за свою бороду. Да что там, некоторые упорные угли даже и сейчас ещё, на третий день, светились тёмно-красным, подёрнутым седым пеплом отсветом. Сгорел и деревянный забор, выгорел весь соседний дом, справа от трактира, занявшийся от огромного кострища. А может быть, взрывом, о котором говорил Иваныч, на него закинуло достаточно горящих обломков. Гимли досадливо махнул рукой:
— Ну, всё… Плакало наше пиво, пропала наша колбаса. Не могло в этом горне ничего уцелеть, погорело всё.
— Не ной, борода, — с высокомерным превосходством ответил Иваныч, утирая покрытые бисеринками пота лоб и мощный рифлёный загривок клетчатым платком, который мог бы служить и скатертью, — я, чай, посмотрел всё до выхода. Говорил же тебе, Карташка хоть и паскудник был, но хозяин справный. Он, когда строился, почти весь квартал выкупил. «Барабан» ведь с «Приютом» на втором этаже почитай, весь участок заняли. Да и бревна такие были, что, когда он тут строился, даже Орас из «Водара» не поленился прийти посмотреть. Здесь же пришлось два домишка разобрать, чтобы сруб трактирный сложить, один на самом участке, и ещё соседний, иначе венцы никак не поднять было. Соседний — это аккурат на месте того, что сгорел за компанию, Аркашка его потом заново отстроил, чуть сдвинув правее, и в аренду сдал. А сам-то он жил с другой стороны, там был заброшенный участок с развалинами каменными. Тут же ещё до Воссияния было какое-то поселение, говорят. Вот он из тех древних руин лабаз и перестроил, каменный. И там же у него дом и баня. Добротные, надо сказать. Вон они, видишь? Целенькие, вроде бы, забор только сгорел. Ветер как раз оттуда дул, потому и устояли, а соседний дом, сдвинутый, тю-тю. Ещё повезло, что дальше огонь не пошел.
— А может, он и живой тогда, Аркадий этот? Отсиделся дома, или в городе где, а сейчас вернулся, и всё. А тут мы, за колбаской… Вот с чего ты решил, что он взял и умер? И ещё с чего вот ты надумал, что он добровольно Созерцающим помогал, ась? Сейчас полезем в сарай и словим свинцовый жёлудь в спину. И ведь он же в полном своём праве будет, мне бы тоже не понравилась такая соседская поддержка.
Иваныч встал, как будто с размаху налетел на столб. Он выглядел таким ошеломлённым, будто обнаружил пропажу собственных усов.
— А… Так это… Александр же говорил, что в гостинице всех перебили… Ну, вот я и подумал…
— Да? Вот прямо так и сказал, мол, Иваныч, видел я там Карташку, помогал он чернецам колдовать, а теперь они все мертвее мёртвого?
— Ну, нет, конечно. Да он и вовсе его не видел никогда, наверное. Ни живым, ни мёртвым.
— Так чего ж ты, демон старый, решил, будто он покойник, а? Продумал он всё! Да вот хрен тебе в жопу, вместо укропу! Ладно, слухай сюдой. Сейчас мы с тобой вместе зайдём в дом. Сосед соседу должен же помогать? Вот ты по-соседски и узнаешь, не нужна ли какая поддержка, если он жив, конечно. Только не лезь вперёд, мало ли, как оно там и кто там ныне сидит. Может, и бунтовщики затаились, почем знать? Малец, ты вперёд тоже не шибко лезь, понял? Ох, зря я тебя поволок сюда, отгрызёт мне Рарри голову! Ну, что сковано, не расплавив, не перекуёшь. Сейчас хоть посмотрим, как тебя учили двойкой в доме работать. Что из оружья с собой у кого, и сколько патронов?
— «Маузер», заряжен, и четыре обоймы. «Чекан» короткий, только то, что в барабане. Нож, — ответил Иваныч.
— «Таран». Пять картечи в магазине и ещё двадцать в перевязи. Два револьвера, к ним четыре скорозарядника. Нож, — пробормотал Камень. Он понял, что как-то совсем не готов воевать, и постарался настроиться. Может, накрыть всех незначительностью? Но, глянув на Иваныча, решил не торопиться с этим.
— Что, расслабился уже? Ты, паря, запомни, самый трудный бой — следующий. Так что не плюскай губами и сожми жопу в кулак. Лишняя дырка в ней это не лекарство от запора. Я иду первым номером, ты вторым. Иваныч, ты побудь на страховке, только в нас не пальни! Внутри против солнца идем, ну, против часовой стрелки. И запомни, Камень — никаких твоих штучек! Ну, всё, помоги нам сила гор, пошли, время не ждёт.
Камень потопал за ур-бараком, за ним — сопящий и пыхтящий не хуже гнома содержатель гостиницы. Обугленный забор с выгоревшими и рухнувшими воротами, которые, судя по расположению огарков, были раскрыты ещё до пожара, не защитил бы их от обстрела из дома, но хотя бы скрывал. И, пройдя его, Камень почувствовал себя как-то зябко, так что вновь еле сдержался от того, чтобы не укрыться за незначительностью. Окна в доме у Карташки были разбиты, не все, но многие. Это как раз было понятно с той пальбой, которая была в городе эти дни, да и со взрывом гостиницы тоже. Но всё равно, мысль, что кто-то из темноты смотрит и, может быть, через прицел, не очень ободряла. Вот, наконец, и парадное крыльцо. Взойдя на него, они оказались в мёртвой зоне для обстрела из дома. Что радовало, если, конечно, никто не кинет гранату из окна верхнего этажа. Гимли обернулся и кивнул Иванычу. Тот сразу понял, что от него требуется, и завопил густым баритоном:
