А затем он мысленно обругал себя. Следовало и самому бы догадаться о том, чтобы сделать это. В сложившейся обстановке абсолютно логичное решение… о котором он даже не подумал.

Ключевая же сложность заключалась в том, что ни Александр, ни кто-либо другой на борту «Ганнибала» точно не знал, когда силы мятежного Альянса собирались ударить по Офелии. Точнее, это оказалась не единственная сложность.

Как бы не торопил их Зарин, но Ларионович и его люди задержали их в Ракуари дольше чем того хотелось. Они потратили почти двое стандартных суток на то, чтобы выпотрошить остатки «Свободы» и снять с неё всё, что только было возможно. И сейчас, сидя в кресле и наблюдаю за тем, как ценные беспилотники, добытые их трудом, с огромной скоростью удалялись от «Ганнибала», Александр не мог их винить. Благодаря этим действиям их скромные возможности хоть немного расширились. А за каждую из доставленных на борт дредноута противоракет он готов был бы лично молиться на алчного начальника службы снабжения.

Да, пусть их оказалось немного. Не хватило даже для того, чтобы заполнить магазины всех противоракетных пусковых, но хотя бы несколько залпов они смогут отразить за пределами внутренней зоны ПРО, что само по себе уже казалось высшим благом.

Но, в тоже самое время, они так и не смогли сделать главного. Им так и не удалось перекачать реакторную массу из двух уцелевших баков «Свободы». К сожалению, на борту «Алигьери» не оказалось нужного оборудования для того, чтобы сделать это своими силами.

И именно по этой самой причине, Александр готов был сейчас едва ли не ногти грызть от нервного расстройства.

Сигма Офелия буквально осталась их последним шансом. Оставшегося топлива для реакторов «Ганнибала» более чем хватит на любые действия внутри системы и в реальном пространстве. Здесь можно не беспокоиться. А вот прыжок сюда из Ракураи стал для них, по сути, последним. Слишком прожорливыми были системы гипердрайва. Если здесь им не удастся получить необходимое, то…

Александр потряс головой, прогоняя лишние мысли. Сейчас думать нужно не об этом. Сосредоточиться на деле.

И, всё-таки, он не мог выкинуть из головы всё, что узнал за последние дни. И новость о том, что одним из тех, кто стоял во главе этого мятежа оказался его отец… не удивила его.

Владимир Зарин всегда стремился к власти. Строгий, порой до жестокости, он сделал всё, чтобы добиться того положения, которое занимал на Славии. Именно это желание являлось главной движущей силой на пути этого человека. Идти вперёд, не взирая на появляющиеся перед тобой препятствия. Идти на пролом, снося их со своего пути. Использовать любую возможность для того, чтобы залезть ещё чуточку выше и отбрасывать в сторону всё, что могло бы помешать.

Как, например, собственную семью.

Пальцы Александра сжались в кулак от одной только мысли об отце. Говоря с Анной несколько дней назад, он не солгал ни единым словом. Они с Алексеем пятнадцать лет не видели и не общались с отцом после того, как сбежали из дома. И, Александр был бы счастлив, если бы эта славная тенденция продолжилась ещё столько же, а то и больше.

Что, в свою очередь, наводило на другие, гораздо менее радостные мысли.

Он понятия не имел, что сейчас с его старшим братом.

Последнюю весточку от Алексея он получил полгода назад. Чуть больше, на самом деле. Обычное и привычное для них обоих длинное письмо, коими они обменивались во время службы. Александр до сих пор не понимал, почему его старший брат выбрал армию вместо флота, что окончательно развело его с Алексеем.

Хотя, наверное, Алексей задавал себе такие же вопросы. В любом случае, это оставляло им возможности лишь для коротких и эпизодических встреч, когда того позволяла ситуация.

Но даже так, они продолжали обмениваться постоянными сообщениями. Да, порой они доходили с солидным запозданием, но, доходили.

А последние полгода Алексей словно пропал. Ни единого слова за шесть месяцев.

И Александру это не нравилось.

Впрочем, ничего кроме пустых переживаний у него попросту не оставалось…

— Фиксируем контакты на орбите Офелии Четыре! — громко сообщил Павел.

Одновременно с его предупреждением новые отметки стали появляться на голографической проекции в центре мостика.

— Ну, наконец-то, — пробормотал Александр, бросив взгляд на циферблат корабельного хронометра. Прошло уже больше пяти с половиной часов.

Данные передавались с отправленных вперёд разведывательных платформ.

Быстро осмотрев поступающие данные, он удивлённо уставился на проекцию.

— Что за чертовщина? Павел!

— Без понятия. Платформы фиксируют только корветы ССО. Шесть штук. Всё. Ну, это если не считать вороха гражданских посудин, но их можно не учитывать.

— Тут должны быть два дивизиона лёгкий крейсеров.

— Если только наша информация не устарела, — подметило с экрана изображение Анны. — Саша, нашим данным по меньше мере неделя, если не больше. И кто знает, сколько не обновляли ту базу, что мы успели загрузить на Трое. Возможно их куда-то передислоцировали.

— Или они торчат где-то в дальней части системы, — предположил Павел. — Или просто затаились с выключенными двигателями.

— Ага, как раз на появление непрошенных гостей вроде нас, — согласилась с ним Анна.

Александра же подобные варианты не устраивали. Офелия Четыре уже находилась внутри десятиминутной зоны действия датчиков Черенкова беспилотников. Если бы те крейсера, которые они ожидали здесь увидеть держали свои двигатели включёнными, то они гарантированно обнаружили бы их.

Что, впрочем, нисколько не меняло того факта, что Павел или Анна могли оказаться правы. Оба они, если уж на то пошло.

— Через сколько они нас засекут?

— Если у них стандартные системы наблюдения и оповещения, то наш выход из прыжка они уже точно должны были заметить, — высказал своё предположение Павел. — В принципе, должны быть сенсорные массивы вынесенные за пределы двенадцатиминутной зоны вокруг планеты, но мы их до сих пор не обнаружили. И вот это странно.

— Ладно, значит будет действовать так, как и планировали. Сообщите на «Алигьери», чтобы и дальше держались в нашей тени. Сохраняем «жёлтый» уровень тревоги.

Осталось лишь дождаться ответа на свои вопросы. Весь экипаж находился в своих контактных скафандрах. Разве что шлемы держали рядом, не торопясь надевать их.

Стандартное размещение систем мониторинга космического пространства предполагало наличие трёх «слоёв». Автоматические станции, размещённые на самом краю гиперграницы, дабы улавливать энергетические выбросы, происходящие при переходе кораблей из гипера в реальное пространство. Дальше шли сферически расположенные «буи» с датчиками Черенкова, радарами, лидарами и визуальными сенсорами для наблюдения за внутренней частью системы. И, наконец, станция астроконтроля, со всей её аппаратурой.

Всё это позволяло осуществлять довольно-таки точное наблюдения за находящимися в пределах системы космическими объектами, не важно, будь то корабли, астероиды или бог знает что ещё.

Вот только «Ганнибал» и запущенные с него дроны до сих пор так и не зафиксировали излучения РЛС с этих станций. Казалось, будто внутреннего кольца сенсоров нет вовсе…

Мысли Александра оказались прерваны информацией из медицинского отсека. Исаак Монтойя сообщил о том, что выжившая с корвета наконец пришла в себя и с ней можно поговорить.

Оставив мостик, Зарин направился в медотсек. Всё равно, если судить по обстановке, в ближайшие часы ничего особенно важного не случится. «Ганнибалу» предстояло лететь до Офелии Четыре ещё шестнадцать стандартных часов, так что время у них было.

— Сейчас она стабильна, но всё равно, лучше на неё не давить, — предупредил Монтойя перед тем, как впустить Александра в отдельную каюту, где лежала его пациентка. — После того, что сообщил нам сержант Максвелл о… о том в какой обстановке её нашли, мы держим её на транквилизаторах.

Кивнув, Зарин коснулся панели, и герметичная створка тут же послушно отъехала в сторону.