Подобную же щепетильность русские бояре проявляли и в отношении отчеств своих супруг. Попытки написать отчество знатной женщины с «низким» суффиксом вызывали также возмущение. В 1685 году был издан специальный царский указ, в котором было недвусмысленно сказано, что «буде кто напишет думного дворянина жену без -вича… за то править бесчестье»[9].　

С другой стороны, история знает много случаев, когда московские бояре использовали «низкие» формы отчеств для того, чтобы унизить тех, кто был почему-либо неугоден им. Нередко таким способом они выражали свое неуважение к представителям украинского, белорусского и польского дворянства, которое считали второстепенным. Так, послы украинского гетмана Б. Хмельницкого, Герасим Яцкевич и Павел Обрамович, в московских документах именуются Герасимом Яковлевым и Павлом Обрамовым, а полковник Онтон Жданович — Онтоном Ждановым[10]. Даже самогó прославленного гетмана московские бояре не раз упрекали в том, что он «непристойно величается отчеством на -вич» и требовали от него простонародного отчества: Богдан Михайлов сын.　

В XVIII веке эта древняя феодальная традиция получила новую трактовку, приспособленную к введенной Петром I «Табели о рангах»[11]. В «Чиновной росписи», составленной по распоряжению Екатерины II, было сказано, что отчества «особ первых пяти классов» должны писаться «полно, с окончанием -вич»; отчества лиц шестого-восьмого классов рекомендовалось писать «с окончанием -ов или -ин». У всех прочих чинов в деловых бумагах отчеств указывать было не положено.　

Этим законодательным актом Екатерина II пополнила список «дворянских» суффиксов в отчествах, введя в их число и суффиксы -ев, -ов, -ин. Фактически с этой поры все отчества стали принадлежностью господствующего класса и чиновничества, а крестьяне и мелкие горожане лишались права «величаться» по отцу и должны были довольствоваться лишь одним именем.　

Более того, в разговоре с господами крепостные крестьяне должны были употреблять только унизительные варианты своих имен. Даже полное имя считалось недопустимой роскошью для «мужика». Такая традиция оскорбляла чувство достоинства простых людей и вызывала протест передовых деятелей русского общества. Великий русский критик-демократ В. Г. Белинский писал по этому поводу, что Россия его времени «представляет собой ужасное зрелище страны… где люди сами себя называют не именами, а кличками: Ваньками, Васьками, Стешками, Палашками…»[12].　

Сословные формы русских отчеств XVIII–XIX вв. нашли свое отражение в нашей художественной литературе. В этом отношении особый интерес представляет повесть А. С. Пушкина «Дубровский». Все персонажи этой повести делятся на тех, кто величается отчеством, и тех, кого зовут просто по имени. Так, отставной генерал-аншеф Троекуров именуется в ней Кирилом Петровичем, дворяне Дубровские — Андреем Гавриловичем и Владимиром Андреевичем. Их отчества имеют полный «дворянский» суффикс -ович, -евич. Сосед Троекурова, тоже дворянин, но менее уважаемый, чем первые, носит отчество с сокращенным и поэтому менее почетным суффиксом —ич: Антон Пафнутьич, хотя он тоже официально имеет право именоваться Пафнутьевичем.　

Цитируя в повести судебное решение по поводу тяжбы двух ее героев, А. С. Пушкин сохраняет в нем стиль деловых бумаг своего времени и в том числе формы отчеств. Они оказываются весьма архаичными, средневековыми: в отчествах сохраняется еще слово «сын», только ставится оно не перед именем отца, а после него. В судебных бумагах генерал Троекуров и все остальные лица, упоминаемые в них, именуются одинаково: Кирила Петров сын Троекуров, Андрей Гаврилов сын Дубровский, Фаддей Егоров сын Спицин, Григорий Васильев сын Соболев и т. д.　

В той же повести есть персонажи, не принадлежащие к дворянскому классу: крестьяне, мелкий чиновник, пономарь. Их отчества непохожи на дворянские. Дворовые крестьяне названы только по имени: кузнец Архип, кучер Антон, «дворовый человек» Григорий, «бабы» Василиса и Лукерья. Лишь старая няня молодого барина, в порядке исключения, зовется по отчеству — Егоровной, в знак особого положения ее среди дворовых. Она даже осмеливается в письме к своему господину употребить свое отчество, подписав его полным своим именем, отчеством и фамилией — Орина Егоровна Бузырёва.　

Мелкий чиновник четырнадцатого класса — станционный смотритель и самый низший из церковных служителей — пономарь уже имеют в повести отчества, но тоже «уменьшенные», сокращенные: Сидорыч, Савельич. В устах дворян такие отчества звучат пренебрежительно, а в речи крестьян — уважительно и сочувственно. В крестьянской среде вообще отчества на -ич, -ыч употреблялись чаще и охотнее, чем полные. Последние встречались лишь в свадебных припевах, где жених и невеста, независимо от их истинного положения в обществе, назывались «князем» и «княгинею».　

После крестьянской реформы 1861 г. началась нивелировка именных форм в русском языке. В деловых бумагах перестали употреблять старинную форму отчеств со словом «сын». Отчества представителей всех сословий (кроме лиц «царской крови») стали выглядеть одинаково; Иван Сидоров Петров, Михаил Александров Пешков и т. п. В этих сочетаниях слов отчествами являлись вторые; Сидоров, Александров.　

Всякие грани и различия между «знатными» и «простонародными» именными формами в нашем языке стерла Великая Октябрьская социалистическая революция, отменившая всякие сословные и классовые привилегии и объявившая полное равенство всех граждан нашей страны перед законом. Все у нас имеют право «величаться», и отчества всех форм и видов считаются одинаково почетными.　

В наши дни наблюдается новый активный процесс — в языках тех народов Советской страны, у которых раньше не было отчеств, они начинают создаваться, при этом форма заимствуется из русского языка. Иногда берется полностью русское отчество (а часто — и имя), иногда по русским образцам образуются отчества от национальных, нерусских имен.　

Интересной иллюстрацией к первому случаю является автобиографический рассказ известного чукотского писателя Ю. С. Рытхэу, в котором он передает все детали этого языкового процесса с некоторой долей юмора. Рытхэу — по происхождению коренной чукча. Чукчи же, жившие до революции в условиях родового строя, не имели ни отчеств, ни фамилий. Поэтому, когда после окончания местной школы юноша задумал ехать учиться в Ленинград, он столкнулся с необходимостью обзавестись недостающими в его наименовании элементами.　

Приехав в свой районный центр, Рытхэу зашел в местное отделение милиции, чтобы оформить паспорт. Сотрудник паспортного стола взял у него справку Уэлленского сельсовета и долго изучал ее, хотя она была написана вполне грамотно на русском языке. Затем он довольно строго спросил молодого человека:

— Как твоя фамилия?　

— Рытхэу… — робея, ответил тот.　

— Имя?　

— Рытхэу…　

— Отчество?　

— Нету…　

Милиционер отложил справку и внимательно посмотрел на юношу.　

— Послушай, — сказал он после минутного разглядывания. — Ты не древний грек и не император без номера. Ты советский человек, и поэтому я не могу тебе выдать паспорт без имени и отчества.　

— Так что же мне делать? — спросил Рытхэу.　

— Соображай.　

— Выдумать мне, что ли, имя и отчество?　

— Твое дело. Но без имени и отчества паспорта выписать не могу.　

Тогда Рытхэу разыскал в райцентре знакомого ему русского, по имени Юрий Сергеевич, и попросил его уступить свое имя и отчество. К большой радости юноши, Юрий Сергеевич охотно и без всякого сожаления или колебания разрешил воспользоваться пареньку недостающими ему именем и отчеством. После этого паспорт был оформлен, и чукотский паренек стал Юрием Сергеевичем Рытхэу. Под этим именем он и известен теперь как автор многих интересных повестей и рассказов о жизни народов далекого Севера.