Учитывая разнообразие способов формирования постреволюционного государства и, как следствие, несовместимость их трактовок того, как должна быть очищена воля народа посредством электорального регулирования, политических предписаний и конституционных запретов, создание иранского государства было бы сложным даже без участия и влияния исламского духовенства. Однако, как оказалось, духовенство стало едва ли не гегемоном в процессе создания государства: сначала оно пошло на предварительный компромисс с другими элементами революционной коалиции, затем почти в одностороннем порядке навязало конституционному собранию в основном теократический проект и в конце концов устранило, зачастую силой и насилием, конкурирующие политические формирования, отказавшиеся подчиниться клерикальному правлению. К описанию того, как это происходило, мы перейдем в ближайшее время. Но прежде необходимо охарактеризовать политические взгляды и позиции внутри самого духовенства, поскольку шиитская улама была далеко не едина в вопросах соотношения церкви и государства.

Высший духовный сан в шиизме — марджа и-таклид (источник подражания), который, опираясь на Коран и исламские религиозные традиции, устанавливает правильные взаимоотношения между исламом и мирскими делами. Каждый марджа и-таклид привлекает к себе последователей, которые принимают и подчиняются ему как авторитетному толкователю исламской мысли. Его толкование принимает форму суждений и постановлений, которые обычно кодифицируются и публикуются. Мулла становится марджа и-таклидом только после многих лет научной подготовки и учебы, в течение которых он должен демонстрировать свое благочестие образцовым поведением и аскетической дисциплиной. Он также должен привлечь к себе последователей, общину верующих, которые объявляют его своим руководящим авторитетом.

Это заявление сопровождается обязательством верующих платить религиозные налоги в марджа и-таклид. Эти налоги идут на финансирование религиозных школ, помощь бедным и больным, содержание мечетей и других религиозных центров. Согласно шиитской традиции, ни один марджа и-таклид не может навязывать свои толкования и постановления другим марджа и-таклидам. Каждый из них формально равен и автономен по отношению к другим. Кроме того, их число ограничено только их индивидуальной способностью привлечь достаточное количество последователей для формирования самодостаточной общины. В совокупности эти два принципа гарантируют, что в шиизме присутствует разнообразие доктринальных взглядов (поощряемое неявной конкуренцией между марджа и-таклидами за последователей) и достаточно полицефальная клерикальная иерархия (каждый из низших чинов духовенства примыкает к одному из марджа и-таклиду).

В дореволюционный период шиитские трактовки отношения ислама к государственной власти можно было разделить на три различные, но на практике часто пересекающиеся точки зрения: фундаменталистскую, модернистскую и ортодоксальную. Фундаменталисты возлагали на государство ответственность за рост безнравственности в иранском обществе и снижение религиозной преданности народа. Аятоллы Хомейни и Монтазери, являясь лидерами этой фракции, осуждали шахскую программу модернизации как причину распространения среди верующих упаднических западных нравов. Когда их оппозиция стала открыто политической, шах попытался их подавить. В этот момент они окончательно враждебно отнеслись к режиму и рассматривали официальную политическую власть духовенства в той или иной форме как единственное средство от сползания Ирана в упадок и нечестие.

Модернисты, такие как аятолла Махмуд Талекани, считали модернизацию благом или, независимо от ее преимуществ, неизбежной. Проблема заключалась в шахском режиме, и решить ее можно было путем создания более здоровых и органичных отношений между народом и государством. Как политическое движение клерикальные модернисты привлекли к себе множество последователей, которые считали, что шиизм и марксизм можно примирить, что шиизм «может выполнить историческую функцию марксистской идеологии и стать материальной силой». С этой точки зрения шиизм опирался на «вероучение справедливости», в котором забота о бедных стала главным руководством к действию. Духовенство должно было играть определенную роль в политике государства, но оно должно было содействовать, а не доминировать.

В отличие от фундаменталистов и модернистов, ортодоксальное духовенство, возглавляемое аятоллами Хорасани и Голпайегани, предпочитало держаться в стороне от политики. Хотя они тоже сожалели о происходящих в Иране переменах, но продолжали придерживаться традиционной роли духовенства в иранской политике: молчаливая поддержка правящего режима в обмен на автономию духовенства в религиозных вопросах и управлении исламскими институтами. После смерти в 1961 г. аятоллы Боруджерди, ортодоксального лидера, открыто сотрудничавшего с режимом, шах все меньше был заинтересован в соблюдении государственной части этих взаимовыгодных отношений. К середине 1970-х гг. стало совершенно неясно, есть ли у ортодоксов жизнеспособная стратегия сохранения места духовенства в иранском обществе.

Поскольку фундаменталисты стали важнейшей движущей силой иранской революции, мы должны внимательно изучить их точку зрения на правильное соотношение между государственным суверенитетом и волей народа. Поскольку аятолла Хомейни оказал столь сильное влияние на революцию и полностью доминировал в ставшей его политической фракции, мы должны сосредоточиться на его взглядах. Рухолла Мусави Хомейни родился в 1902 году. В 1919 г. он стал учеником аятоллы Ха'эри и через два года отправился с ним в Кум. После нескольких лет обучения у Ха'эри Хомейни стал уважаемым представителем духовенства. В 1930 г. он женился на дочери богатого аятоллы, и от этого союза впоследствии родилось пятеро детей — два сына и три дочери. Его политическая деятельность началась в 1944 г., когда он опубликовал открытое письмо духовенству с призывом осудить публичную безнравственность. В том же году Хомейни опубликовал книгу «Разоблаченные тайны» как ответ на труды ученика Ахмада Касрави, интеллектуала-антиклерикала. В этой книге Хомейни утверждал, что «нападки на религиозных лидеров способствуют разрушению страны и ее независимости». Но в основном его критика была направлена на Реза-шаха (отца Мохаммада Реза-шаха и основателя династии Пехлеви), которого он характеризовал как врага ислама. Несмотря на то, что в некоторых частях книги допускалось правление монарха, огражденного конституционными ограничениями, Хомейни пришел к выводу, что «помимо царской власти Бога, всякая царская власть противоречит интересам народа и является деспотичной; помимо закона Бога, все законы ничтожны и абсурдны. Правительство исламского закона, контролируемое религиозными юристами (факихами), будет превосходить все беззаконные правительства мира».

В 1950-е годы Хомейни стал учеником аятоллы Боруджерди, самого влиятельного духовного лица в Иране. Поскольку Боруджерди был очень консервативен и поддерживал шахский режим, Хомейни был политически неактивен. Однако после 1960 г. он вновь начал критиковать режим, на этот раз в качестве преподавателя этики в Куме. После смерти Боруджерди в 1961 г. Хомейни стал самостоятельным марджа и-таклидом и вскоре начал публично выступать против режима. В январе 1963 г. шах предложил провести общенациональный референдум по принципам реформ, который впоследствии стал известен как «белая революция». Через два месяца аятолла Хомейни публично обвинил шаха в нападках на ислам. Критика Хомейни положила начало активному сопротивлению духовенства шаху и позволила ему возглавить это движение.

3 июня 1963 г. Хомейни выступил в Куме с речью, в которой высмеял шаха как бесхребетную марионетку непонятных ему сил: