Они шли по коридору к выходу из терема, когда Олав вдруг остановился и оглянулся, убеждаясь, что рядом никого нет.

— Я должен предупредить тебя, Клык, — сказал он тихо. — В твоё отсутствие здесь произошли… странные события.

— Какого рода? — насторожился Виктор.

— Волхв, тот самый, который всегда был при дворе Рюрика, исчез два дня назад. Никто не видел, как он уходил, и никаких вещей с собой не взял. Просто растворился в воздухе.

Виктор нахмурился. Исчезновение волхва именно сейчас, после всего произошедшего, не могло быть случайностью.

— А монах? — спросил он. — Когда точно он прибыл?

— На следующий день после исчезновения волхва, — ответил Олав. — Странное совпадение, не правда ли?

— Слишком странное, чтобы быть случайным, — согласился Виктор. — Что ты знаешь об этом монахе?

Олав оглянулся ещё раз, затем заговорил ещё тише:

— Его зовут Мефодий. Он из Моравии, как и говорил князь. Проповедует веру в единого бога, отрицая наших старых богов. Обычно такие проповедники не находят тёплого приёма в нашем краю, но этот… другой. Он не пытается обратить всех подряд, не осуждает наши обычаи открыто. Он просто наблюдает, словно изучает нас.

— И что думают о нём люди?

— Мнения разделились, — пожал плечами Олав. — Дружинники считают его безобидным чудаком. Женщины уважают за воздержанность и доброту — он раздал беднякам почти всю еду, которую ему выделил князь. Но есть и те, кто боится его. Говорят, что ночью из его комнаты исходит странное свечение, а когда он молится, птицы слетаются к его окну и слушают, словно понимают его слова.

Виктор кивнул, принимая к сведению эту информацию. Монах, похоже, был действительно необычным человеком, но означало ли это, что он обладал реальной силой? Или это были лишь суеверные слухи, которыми всегда обрастали чужеземцы в маленьких сообществах?

— Спасибо за предупреждение, Олав, — сказал он. — Я буду осторожен при встрече с ним.

— Будь осторожен не только с ним, — добавил советник. — Князь очень изменился за последнее время. Его одержимость бессмертием и древними артефактами растёт. Он почти не занимается государственными делами, проводя дни в беседах с заезжими мудрецами и изучении старых свитков. А ночами… — Олав понизил голос до едва слышного шёпота, — ночами он спускается в подземелья под теремом, где проводит странные ритуалы. Никто не знает, что именно он делает там, но слуги, убирающие его покои, находят странные символы, нарисованные кровью на полу.

Эта новость была тревожной. Виктор знал об интересе Рюрика к бессмертию, но, похоже, одержимость князя зашла дальше, чем он предполагал.

— Я услышал тебя, друг, — сказал Виктор. — И ценю твою открытость. Не многие осмелились бы говорить такое о князе.

Олав грустно улыбнулся.

— Я служу Рюрику верой и правдой уже пятнадцать лет. Я был с ним ещё до того, как он стал князем Ладоги. И я беспокоюсь о нём. То, что происходит сейчас… это не тот Рюрик, которого я знал раньше. Словно что-то затуманило его разум.

— Или кто-то, — задумчиво произнёс Виктор. — Держи меня в курсе, если заметишь что-то ещё необычное.

Они вышли из терема во двор, где жизнь шла своим чередом — слуги суетились, готовясь к вечернему пиру, дружинники тренировались, звеня оружием, купцы раскладывали товары для показа князю.

— Твои покои готовы, — сказал Олав. — Я распорядился, чтобы тебе приготовили баню. Отдыхай, Клык. Завтра будет важный день.

Виктор кивнул и направился к своим комнатам, размышляя о полученной информации. Исчезновение волхва, прибытие монаха, странное поведение Рюрика — всё это складывалось в тревожную картину. Что-то происходило в Ладоге, что-то, связанное с силами, о которых даже он, с его многовековым опытом, знал недостаточно.

Он вошёл в свои покои и сразу почувствовал, что здесь кто-то был в его отсутствие. Ничего не было взято или переставлено, но воздух словно хранил след чужого присутствия. Виктор осмотрел комнату, проверяя тайники и ловушки, которые он всегда устанавливал перед отъездом. Все они были нетронуты, но это не успокаивало его.

Решив выбросить тревожные мысли из головы до завтра, Виктор воспользовался баней, которую для него приготовили. Горячая вода и ароматный пар смыли пыль дорог и немного расслабили его напряжённые мышцы. Когда он вернулся в свои покои, на столе его ждал ужин — жареное мясо, свежий хлеб, мёд и фрукты.

Он ел без особого аппетита — еда давно перестала приносить ему удовольствие, став лишь необходимостью для поддержания физической формы. Закончив трапезу, Виктор сел в кресло у очага и достал из-за пазухи амулет, подаренный Гостомыслом — серебряного волка с янтарными глазами.

Рассматривая искусную работу, он размышлял о событиях последних дней и о выборе, который ему предстояло сделать. Отправиться на поиски храма в Анатолии, рискуя встретить именно такой конец, о котором предупреждал Хозяин Даров? Или принять предложение существа из красного дыма и отдать своё проклятие кому-то другому?

Ни один из вариантов не казался ему полностью правильным. Но, может быть, встреча с монахом прольёт свет на его дилемму? Если этот Мефодий действительно обладал способностью видеть истинную природу вещей, возможно, он сможет подтвердить или опровергнуть то, что Виктор узнал от Стражей и Хозяина Даров.

С этими мыслями он лёг на постель, не надеясь на сон, но зная, что тело нуждается в отдыхе. К его удивлению, сон пришёл быстро, и впервые за много ночей он не видел кошмаров.

Утро принесло с собой ясное небо и прохладный ветер с озера. Виктор проснулся на рассвете, как привык за века существования. Он всегда был ранней птицей, предпочитая тишину и покой раннего утра суете дневных часов.

Он уже заканчивал свой скромный завтрак, когда в дверь постучали. Открыв, Виктор увидел молодого слугу, который низко поклонился.

— Господин Клык, князь Рюрик просит тебя присоединиться к нему в трапезной. Монах Мефодий будет там.

— Я скоро приду, — ответил Виктор.

Слуга снова поклонился и удалился. Виктор облачился в чистую одежду — простую тунику из тёмной ткани и штаны, перехваченные кожаным поясом с серебряными накладками. Оружия он не взял — в присутствии князя это было бы неуважением, да и не боялся он монаха из Моравии.

Когда Виктор вошёл в трапезную, Рюрик уже сидел там, а напротив него — человек в тёмной рясе с капюшоном, накинутым на голову, несмотря на то, что они находились в помещении.

— А, вот и мой верный Клык! — воскликнул Рюрик, увидев Виктора. — Входи, присоединяйся к нам. Я как раз рассказывал святому отцу Мефодию о твоих подвигах.

Виктор подошёл к столу и сел на указанное князем место — рядом с ним, напротив монаха. Теперь он мог лучше рассмотреть гостя из Моравии.

Мефодий был человеком средних лет, с бледным лицом, покрытым морщинами — не от возраста, а словно от постоянных размышлений. Его глаза, неопределённого серо-голубого цвета, казались слишком светлыми для такого смуглого лица. Но самым странным было то, что, несмотря на бледность и худобу, от монаха исходило ощущение силы — не физической, но какой-то иной, более глубокой и древней.

— Приветствую тебя, отец Мефодий, — сказал Виктор, слегка наклонив голову в знак уважения.

— И я приветствую тебя, воин, — ответил монах голосом, который был одновременно мягким и резонирующим, словно звучал не только в воздухе, но и в самой душе слушателя. — Князь много рассказывал о тебе. О твоей силе, твоей верности… и твоей особенности.

Последнее слово он произнёс с особым акцентом, и Виктор понял, что Рюрик поделился с монахом своими подозрениями о его бессмертии.

— Князь слишком щедр на похвалы, — скромно ответил Виктор. — Я лишь выполняю свой долг.

— Долг, — задумчиво повторил Мефодий. — Интересное слово. Что есть долг для такого, как ты?

Этот прямой вопрос, заданный при Рюрике, застал Виктора врасплох. Монах говорил так, будто был уверен в его бессмертии, будто это был установленный факт, а не предположение.