Мой разум отключился от последующих слов. Я отшатнулась в сторону на ватных ногах, сделала шаг куда-то, потом еще один, пытаясь отвлечься от боли и ужаса всех этих откровений.

И тут я на что-то наткнулась.

Я вздрогнула, подняла глаза и увидела перед собой Харитона.

— Пожалуйста, Татьяна Андреевна, вернитесь в свою комнату, — прошептал мужчина, накидывая свой теплый пиджак мне на плечи, и в его голосе, если бы я не была готова растечься лужей слез и горя, я бы заметила грусть. — Здесь холодно. Вы совсем замерзли и дрожите.

— Я хочу, чтобы ты оставил мою сестру в покое, — услышала я слова брата, доносящиеся из окна библиотеки.

Мои руки начали сжиматься в кулаки, но Харитон перехватил мои ладони, защищая их от моих ногтей. Тогда я неконтролируемое вонзила ногти в него. Это должно было быть очень больно, но он не показал никаких признаков боли.

— Нет, я этого не сделаю. Можешь…

Глеб не дал Данилу закончить:

— Я хочу, чтобы ты подумал о том, что ты только что узнал о моей семье, о Тане и обо мне. Я хочу, чтобы ты был уверен в своем желании быть с моей сестрой. Потому что на этот раз, если ты снова обидишь мою сестру, — я тебя уничтожу.

— Мне не нужно это время, — уверенно отрезал Данил.

— Это была не просьба, — заявил Глеб тихим, но жестким тоном.

— Пойдемте, — прошептал Харитон, а у меня и не было сил сопротивляться.

С затуманенным сознанием, неспособным думать ни о чем другом, кроме того, что я только что услышала, я позволила ему отвести меня обратно в дом.

Когда мы вошли в мою спальню, лицо Дианы было белым как полотно.

— Я позабочусь о ней, — неуверенным шепотом пробормотала она, отпуская Харитона.

Диана довела меня до кровати и заставила лечь в нее прямо в одежде.

Укрыв мое дрожащее от холода, которого я не чувствовала, тело одеялом и присев на краешек кровати, Диана положила руку на мое плечо и стала успокаивающе поглаживать его.

Всё это проходило в какой-то прострации.

Я жалела, что не чувствовала ярости.

Было бы лучше не чувствовать ничего, кроме злости на то, чтоДанил предал мои откровения, и на то, что Глеб годами обманывал меня, хотя и то, и другое было сделано ради меня.

Но я ничего не чувствовала. Ничего, кроме душевной боли.

Боль, не похожая ни на какую другую, разрывала меня на части.

А потом пришли они.

Слезы.

Беззвучные, но сотрясающие все мое тело крупной дрожью…

POV Даня

Мне хотелось напиться.

Нажраться в дрова и просто забыться.

Сидя на диване, откинув голову на спинку, я тупо смотрел в потолок расфокусированным взглядом.

У меня в голове не укладывалось всё то, что я услышал несколькими часами ранее. Я всё еще не мог поверить, что всё это произошло взаправду, а я даже не подозревал об этом.

Впрочем, ничего нового…

Я всегда обо всем важном узнавал слишком поздно…

Я слишком поздно узнал, через что прошел Леша.

Слишком поздно узнал, что перенесла Таня.

Слишком поздно понял, что Глеб — не тот, за кого я его принимал.

Что сказать… Это пиздец…

Дверь открылась, но я не поднял головы, чтобы посмотреть, кто вошел.

— Сынок?

Бля-я-я… Только не она. Только не сейчас.

Ее мне сейчас не хватало до полного счастья…

У меня даже просто не было сил сейчас бороться с кем-то еще, а тем более с ней.

Я почувствовал, как она присела рядом со мной и, несколько мгновений промолчав, невесомо коснулась ладонью моего лба.

— Тебе нехорошо?

Повернув голову, я сказал ей:

— Пожалуйста, мама, уйди, — она тотчас убрала руку от моего лица и положила ее себе на колено. Но об уходе, казалось, речи и не шло.

— Что случилось? — спросила она, слегка наклонив голову. — Опять что-то с твоим Орловым?

Я покачал головой и снова уставился в потолок.

— Я попрошу принести тебе что-нибудь поесть и, может быть, чаю, чтобы ты уснул, — она похлопала меня по колену и поднялась со своего места. — Отдыхай.

— Ты так и не расскажешь мне? — прохрипел я.

— Что? — спросила мама после секундной паузы.

Подняв голову, я посмотрел на свою мать.

— Не расскажешь, зачем ты это сделала?

Она прекрасно понимала, о чем я говорил и без всяких уточнений.

Этот разговор велся у нас вот уже долгие восемь лет и всё никак не мог сдвинуться с мертвой точки.

Я наблюдал за тем, как лицо матери из обеспокоенного медленно превращалось в огорченное. Ее брови сошлись на переносице и она уставилась на меня, блуждая взглядом по моему лицу. Я не знал, какое выражение было у меня на лице в этот момент, да и мне было всё равно. Я слишком устал, чтобы притворяться, что всё было хорошо.

И во мне начала теплиться надежда. Узнав, что Глеб не был таким ублюдком, каким я его считал, я начал надеяться, что и моя мать не была такой уж плохой.

Может быть, это наивно.

Может быть, это глупо.

Но я наделся…

Я нуждался в ней.

Сегодня мне была жизненно необходима моя мама. Потому что я просто не знал, что делать дальше.

— Зачем? — невозмутимо спросила она через некоторое время.

Оторвав от нее взгляд, я устало покачал головой.

Она не собиралась мне ничего рассказывать. Возможно, она и никогда не признается.

— Она тебе всё еще небезразлична, — на тяжелом выдохе пробормотала она, присаживаясь обратно на диван. — Ты с ней встречаешься, да?

— Зачем тебе это знать? — пробурчал я в ответ. — Чтобы снова разлучить нас?

Мама лишь прищелкнула языком на мои слова.

— Не обижайся, сынок. Я просто задала тебе вопрос.

— И ты ждешь от меня ответа? — хмыкнул я. — Когда ты не дала мне ни одного ответа на все вопросы, которые я тебе задавал?

— Ты хочешь знать, почему я разлучила вас с Таней? До сих пор, спустя столько лет…

Я повернул голову обратно к матери.

Она смотрела на свои руки, которые были небрежно сцеплены на коленях. В этой ее позе было что-то тревожное, потому что она казалась… уязвимой.

Неужели расскажет?

Она повернулась ко мне, встретилась со мной взглядом и вымолвила:

— Это из-за ее матери.

— Что? — ошеломленно ответил я.

— Это женщина была слишком амбициозной. Жадной, по своей сути. И я бы ни за что не позволила ей использовать моего сына, чтобы добиться своих целей.

Получается… мать Тани была источником всеобщего горя?

Из-за нее жизнь Тани была поганой.

Из-за нее нас с Принцессой разлучили.

— Почему, по-твоему, Таня была постоянным гостем в нашем доме? — спросила мама с каменным выражением лица и неприятная тяжесть осела в моей груди. — В то время Градовы переживали трудные времена, у них не было твердой опоры под ногами. Их компания была нестабильна и они были готовы пойти насамые грязные методы, чтобы получить желаемое, чтобы устроиться в России. За исключением, конечно же, главы семьи — Градова Андрея. Этот человек — святой и считает всех членов своей семьи такими же. Он так и не понял, что зачастую собственная семья притворяется теми, кем не являются на самом деле, используя его и обводя вокруг пальца.

— При чем здесь мы с Таней? — нетерпеливо спросил я, не улавливая сути ее разглагольствования.

— Я заставила тебя разорвать дружбу с ней, чтобы защитить тебя.

— Защитить меня? — воскликнул я от накипевшего гнева.

Не обратив внимания на мое раздраженное выражение лица, мама продолжила:

— Изначально мы с ними были в хороших дружественных отношениях. Мы с твоим отцом были готовы помочь им стабилизировать их компанию в России и при этом, насильно не принуждая тебя к отношениям с их дочерью, которую Жанна всеми силами пыталась буквально отдать нам, как какую-то разменную монету. Мы с Денисом не разделяли идей Градовых женить своих детей по расчету во благо бизнеса. Мы хотели, чтобы ты рано или поздно женился на той, кого выберешь сердцем, — мама тяжело вздохнула на этих слов, словно вспоминая о своем не таком уж и счастливом браке.

— Но…? — подтолкнул я маму.