— Марк, глянь-ка!

Тот кивает, оценивающе щурясь на экран. Катерина смотрит на них и чувствует, как внутри разливается тепло. Без Лики офис был словно заморожен — серый, тихий, застывший. А теперь, с её возвращением, время будто оттаяло, и всё снова живое.

Она берёт чайник и открывает кран. Вода течёт медленно, тонкой струйкой, фильтр едва справляется. Сзади доносится смех Лики, такой знакомый, что его ни с чем не спутаешь. Катерина поворачивает голову, чтобы взглянуть на всех, но вдруг мир перед глазами меркнет. Звуки гаснут, смех обрывается, и её окутывает тьма.

Это происходит снова. Она стоит в каком-то пустом бесконечном пространстве, вокруг лишь чернота. Впереди — крохотный огонёк, мерцающий где-то на горизонте. Катерина идёт к нему, ускоряет шаг, бежит, лишь бы вырваться из этой пустоты. Свет растёт, становится ярче, слепит глаза. Она врывается в него, и перед ней возникает фигура — парень в чёрной кофте и джинсах, лицо скрыто капюшоном. Его окружает ослепительный белый свет, струящийся со всех сторон. Он поворачивает голову, и…

— Эй! Ты как?

Катерина моргает и приходит в себя. Кто-то мягко трясёт её за плечо. До неё постепенно доходит, что это Лика, её встревоженные глаза совсем рядом. На полу — лужа из разлитого чайника.

— Кать!

— Да-да, я в порядке, — поспешно отвечает Катерина, отмахиваясь. — Просто голова закружилась на секунду.

— Ты точно не залетела? — без церемоний спрашивает Зои, прищурившись. — Тогда надо начальнику сказать, чтобы…

— Нет, залетать мне не от кого, — обрывает Катерина, закатывая глаза.

Лика забирает чайник и помогает ей сесть за стол, придерживая за локоть. Обстановка быстро возвращается в норму. Марк и Артур так и не понимают, что произошло, даже не вдаются в расспросы, их это не интересует. Только Лика бросает на Катерину обеспокоенные взгляды, пока та старается улыбаться как ни в чём не бывало.

Торт исчезает в считанные минуты — куски разлетаются по тарелкам, и никто даже не вспоминает про чай. Катерина смотрит на пустую коробку и думает, что эта сладкая суета почти стёрла странный привкус темноты, что сжимал её разум. Почти.

Ближе к концу рабочего дня в кабинет Катерины заходит Лика. Прикрыв дверь пяткой, она подкатывает офисное кресло к столу, гремя колесиками по пластиковому полу. Катерина стягивает наушники, уже предчувствуя, о чём пойдёт речь.

— И что сегодня было на обеде? — спрашивает Лика, усаживаясь. Её голос лёгкий, но в нём сквозит забота.

— Ты пришла, — отшучивается Катерина, пытаясь разрядить атмосферу.

— А ещё?

Катерина отводит взгляд к окну, где за стеклом уже сгущаются сумерки. Она не знает, как объяснить то, что сама не понимает. Нет ни ниточки, за которую можно ухватиться, ни причины, чтобы связать всё воедино.

— Честно, не знаю, — наконец говорит она, пожав плечами. — Это уже четвёртый раз. Хотя до этого было немного иначе. Я записалась на обследования, но ближайшее свободное время — только через две недели.

Лика кивает, её губы трогает сочувственная улыбка. Она поднимает руку и кончиками пальцев мягко перебирает распущенные коричневые локоны Катерины, словно успокаивая её этим простым жестом.

— Когда это началось?

— В пятницу, перед выходными, — вспоминает Катерина, глядя в пустоту перед собой. — Я шла на работу через сквер. Сначала потемнело в глазах, а потом всё стало ослепительно белым — секунд на пять, не больше.

— А до того дня что было?

Лика смотрит ей прямо в глаза, но Катерина не чувствует неловкости. За годы работы бок о бок они стали подругами — по крайней мере, ей самой так кажется, и это ощущение греет изнутри.

— До этого… — она задумывается, и вдруг в памяти всплывает тот самый провал. — Точно! Я задержалась на работе, доделывала модель. Ушла поздно, уже стемнело. Шла через сквер, а потом — бац, проснулась дома. И как вернулась — не помню. До сих пор пустота.

Лика задумчиво оглядывает кабинет, будто ищет подсказку в разбросанных чертежах. Затем берёт со стола ручку и делает вид, что перед ней лежит тетрадь. Она постукивает ручкой по воображаемой бумаге, словно записывает симптомы.

— Я, конечно, не доктор, — начинает она с притворной серьёзностью, — но раз его тут нет, представим, что моя специальность не заканчивается моделированием. Так вот, вопрос: в эти приступы ты видишь только свет или что-то ещё?

— Сегодня было иначе, — отвечает Катерина, вновь погружаясь в те ощущения. — В этот раз я видела не только свет, но и… человека. Кажется, парня. Лица не разглядеть, на нём был капюшон. И странное чувство — будто я его знаю, но не могу вспомнить, где видела.

Лика с театральным видом «записывает» её слова, а затем ставит жирную точку в невидимой тетради, откладывая ручку.

— Какой же у меня диагноз, доктор? — улыбается Катерина, усмехаясь.

Лика поправляет воображаемые очки, копируя манеру Зои, и с важным видом произносит:

— Похоже, это зовётся хроническим недосыпом и отсутствием отдыха. Но не переживай, мы это исправим. Не зря же я взяла билеты в кино на выходные.

***

Субботний вечер превращается в хаос, когда у Катерины из рук выскальзывает тарелка. Она не просто падает — она взрывается томатной пастой, разлетаясь алыми брызгами на пол, стены и даже на её джинсы. Макароны с соусом остаются несбыточной мечтой, а кухня требует срочной уборки. Скребя пол губкой и ругаясь про себя, Катерина понимает: она опаздывает. Не только к Лике, но и на сеанс в кино.

Накинув сумку на плечо, она выбегает из дома. Такси уже нет смысла вызывать — ждать его дольше, чем идти. К счастью, она знает короткий путь через лес. Проходит мимо двухэтажных домов с высокими заборами, поворачивает налево, а потом по узкой тропинке прямо, пока ветки не расступятся перед городскими огнями.

Выскочив из леса, Катерина замедляет бег, переводя дыхание. Лёгкие горят, сердце колотится в груди. Она осматривается: пешеходный переход впереди, торговый центр уже виднеется вдали. Перейдя дорогу, она прибавляет шаг — успеть бы.

Неподалёку с визгом шин проносится машина и громко сигналит. Катерина оборачивается, пытаясь понять, кому адресован гудок, но в этот момент мир снова меркнет. Звуки стихают, как будто кто-то выкручивает регулятор громкости до нуля. Ноги становятся ватными, подкашиваются. Она ещё не успевает провалиться в свет, как чьи-то руки подхватывают её под локти, возвращая в реальность.

Парень в тёмной куртке ставит её на ноги и тут же отходит, растворяясь в толпе. Катерина не успевает разглядеть его лица, но сердце бьётся так сильно, что отдаётся в висках. Тело дрожит — не от приступа, нет, это что-то другое. Раньше такого не было: ни дрожи, ни этого странного чувства, которое почему-то тянет её за ним, будто он знаком ей. Она смотрит ему вслед, ноги сами рвутся догнать его, но она остаётся на месте. Он уже слишком далеко.

Дрожащими пальцами Катерина достаёт телефон. До сеанса пять минут — она снова опаздывает, хотя надеялась успеть. Еле попадая по буквам, она строчит Лике сообщение с извинениями и идёт дальше к торговому центру.

В итоге им даже везёт: они пропускают рекламу. Людей немного, и зал кажется уютно пустым. На экране вспыхивает название фильма, а Лика, стараясь не шуметь, всё равно громко возится с пачкой попкорна. Катерина прячет улыбку — подруга обожает брать огромные порции, а потом сражаться с их непокорной упаковкой. Рядом ждёт своего часа двухлитровая бутылка газировки, которую они в спешке хорошенько встряхнули. Это ещё впереди.

Катерина смотрит фильм краем глаза, не вникая в сюжет. Её не отпускает ощущение, что кто-то буравит взглядом её затылок. Ощущение липкое, неприятное, заставляет ёжиться. Не выдержав, она резко оборачивается, но ничего подозрительного не видит. На задних рядах целуется парочка, чуть ближе сидит девушка с телефоном, а слева, через несколько кресел, парень в очках закинул ноги в грязных ботинках на спинку переднего сиденья. Катерина морщится — её кресло могло страдать так же. Она убирает распущенные волосы со спинки и быстро заплетает их в хвост, чтобы не цеплялись.