— Три процента заряда щита ушло. На блеске камня это не заметно.

— Значит так, Жозефина. Если всё нормально по жизни, то раз в полгода надеваешь на руку вот этот чёрный браслет, рядом с защитным. На ночь. Если у тебя вдруг начнётся беготня со стрельбами, надеваешь на руку и носишь, пока шухер не схлынет. Чистящее кольцо и вот держи тест кольцо, держишь возле зарядки раз в полгода по часу. На самолётах не летать. Или поезд, или авто не быстро. Лучше на лошади. Хотя, конечно, всего не предусмотришь. Половину золота разложи по разным банкам. Держи вот двадцать тысяч долларов, на первое время. На завтраки и туалетную бумагу. Ну да ты уже большенькая, сама всё знаешь. Готова в дорогу?

— Готова, мой женераль!

Прячу её в карман и под скрытом выдвигаюсь в сторону Лиссабона. Тут и двухсот км не будет, неспешный полёт над морем занял пятнадцать минут. Ещё пять минут над городом, нашёл сдвоенный виадук, недалеко от подвесного моста через Тахо. Вокруг дороги, машины снуют, да просто город вокруг. Но у основания виадука трава по колено, жёлтая уже, мусор там и сям. Да помойка и бомжатник и на первый взгляд, и на второй. Достаю Жозефину. Она озирается по сторонам и показывает пальчиком: там. А неплохо, полметра под землей у стеночки чемоданчик типа «атташе», из пластика. Убираю его в хран щупом, потом достаю и ставлю кейс на землю.

— Он заклеен по кругу, вскрой.

Вот раскомандовалась. В кейсе было: десяток паспортов разных стран, четыре мужских, эти были отданы мне. Тупорылый семимиллиметровый револьвер, пачка патронов и местные эскудо разного достоинства. Всё пересыпано крупными гранулами силикагеля. Револьвер был тут же заряжен и спрятан в браслет, туда же ушли остальные патроны и деньги. Так появляются легенды о ведьмах. Бормочет что-то в браслет и вещи из её руки растворяются в воздухе.

Пустой кейс с силикагелем я забрал себе.

— Тебе не нужно местных денег?

— Нет, спасибо, обедать я буду в Испании.

— Прощай Мишель, надеюсь когда-нибудь свидимся.

— Прощай Жози, всякое может быть.

Она повернулась спиной и пошла по обочине дороги. А я закурил сигарету и стоял, смотрел ей вслед.

Почему чувствуешь себя потерянным, когда уходит женщина? Пусть и без скандала, а вот так, по-деловому.

Грусть-пичалька. Напьюсь.

Вот возле неё остановилось такси.

Вот дорога опустела.

Ухожу под скрыт.

Такое ощущение, что с шелестом перевернулась очередная страница моей жизни.

Как трудно быть Гондурасом, знает только Гваделупа.

Стартую вертикально, ложусь на курс, восток три румба к северу. Над Португалией прошёл без проблем, идём на Толедо. Но на подлёте к городишке Гуадалупе, впереди показался растянутый дождевой фронт. Макс сказал, что облетать его не вариант, лучше сесть и переждать. А так как время почти одиннадцать дня, можно сказать, что и обед уже. Пока сядем, пока устроимся. Смотреть на людей не хотелось, решено было копать пещеру и там предаваться осеннему депресняку и горечи расставания. Надо сказать, что в Испании приземлиться, не попав в чей-нибудь огород, дело практически нереальное. Пролетая над городишком, узрел довольно-таки величественный собор.

— Ого, городок-невеличка со смешным названием, а собор какой пышный.

Макс, скучным, суконным голосом начал вещать:

— Название города означает «Волчья долина» и пришло из глубины веков. А это ансамбль монастыря Санта-Мария-де-Гуадалупе. Он был основан в 1340 году Альфонсом XI Справедливым. После чего, имя Святой Девы Гвадалупской часто использовалось в других названиях. Так Гваделупа — департамент Франции на островах. Гваделупа — парк во Франции. Гуаделупе — город в Мексике и ещё множество других географических названий. И прекрати ржать, русская медвежатина. Нельзя глумиться над идеалами блаародных идальго.

Конец его речи потонул в похрюкиваниях и повизгиваниях. А я к этому моменту уже лежал на спине посреди леса, слабо подёргивая конечностями. На вопрос откуда он всё это знает, Макс проикал что из книжек. Минут через пять совместная истерика закончилась, я вытер слёзы и осмотрелся. Местность слегка гористая, сопки, поросшие лесом. Неподалёку трасса и виллы натыканы там и сям, но вдоль дороги, в основном. А вон там, вдали, белеется не слабый такой обрывчик. Пойдём туда, посмотрим. Тем более что дождь уже моросит. Срез скалы был небольшим и труднодоступным. Не то что скала, не то песчаник, не то известняк. Пещерка получилась отличная, узкая щель входа и овальное окно. Дождь шумит по местному вечнозелёному кустарнику, красота. Достаю стол, стул и начинаю наслаждаться запоем. К концу второго часа запой надоел, Макс достал голубой бриллиант, что был в табакерке из Лувра. Покрутил его в воздухе, достал пирамидку чёрного золота и начал кроить оправу. Оплёл практически весь кристалл, сказал что готово, можно заряжать. Зарядка заняла полчаса, как раз я выкурил сигару. Вместилось пятнадцать процентов от общего запаса энергии. Осталось, восемьдесят, было девяносто пять.

— Ну а что, говорю, давай сорокапроцентный кирпич накачаем, пока тут будем метаться туда-сюда по странам, наберемся энергией ещё.

Макс достал «свой камень». Не знаю, что это был за минерал, выглядел он как мутное голубоватое стекло. Вытянутый овал два на четыре сантиметра. Оплетённый платиновой сеткой.

— Хорошо, поехали.

— Макс, что это за кристалл?

— Минерал не из этой галактики. Примерно звучит как «свирцилий». Повышенные свойства в накоплении и удержании магической энергии. Закачать энергию легко, он сам её пьёт. Извлечь трудно. Но можно, всё от подхода зависит. Что тебе ещё, кристаллическую решётку нарисовать?

— Не надо, ясно всё. Разрушить его можно?

— Да в лёгкую, он даже немного слабее изумруда. Но более ёмкий.

На зарядку «овала» ушло два часа времени. Камень стал абсолютно прозрачным, будто и нет ничего внутри сетки. Осталось сорок процентов общего запаса энергии.

Дождь всё шёл, на улице сумеречно. Да и дело уже к вечеру. Опять накатила грусть и шевелиться не охота. Так и сидел за столом, глядя в окно на гаснущий день.

Макс разбудил меня за час до рассвета: дождевой фронт ушёл. Передумал я идти на Толедо. Начать свою деятельность нужно подальше от этих мест. Потом уже, когда буду идти назад, завернём в Испанию. А пока в Англию, глубокая осень, там дожди, ёжики в спячку впадают. До Плимута тысяча километров по прямой. Старт.

Над Бискайским заливом пришлось прижаться к берегу: дождь уходил в сторону океана. Через два часа показался берег Альбиона, рассвело. Вышли точно на «Кафе над обрывом». Ну не совсем точно, пришлось довернуть влево. На деревянном подиуме, сбоку от кафе, остался только один стол со скамейками. Солнечные зонтики исчезли, кафе закрыто. Но так и рано ещё, восьмой час.

Прохожусь щупами по влажному столу и скамейкам, достаю как в прошлый раз. Огурцы солёные, эскалопы, тёплый багет и бутылку коньяка. Пачку Кэмела, зажигалку и банку болгарского сока. Наливаю в стакан на три пальца, отпиваю. Есть что-то в этой стабильности, то же место, то же начало пути в Англию. Так же, с тихим шелестом, подкатывает крошка Ситроен, разворачивается и сдает задней к двери кафе. Джессика, в джинсовой паре, подходит, руки в карманах, хмуро смотрит на меня. Салютую стаканом и делаю большой глоток.

— Опять тот же коньяк «Плиска», жареное мясо и теплый багет. Даже пачка сигарет, та же самая. А ты изменился Майкл, у тебя другое лицо, но те же жесты.

— А я и не сомневался, что ты меня узнаешь, Джессика. Профессиональный взгляд человека умеющего считать деньги. Присаживайся, позавтракаем.

Джесс залпом опустошает треть стакана и хрустит огурцом. Из-за кафе появляется пёстрая кошка со своим выводком, пять котят. Подходят и садятся на влажные доски, за метр от стола.

— Вот что с ними делать, приблудились, клиенты их подкармливали, а скоро зима. Кафе с начала ноября закрыто. Я и сегодня случайно на минутку, заехала, забрать тряпки в стирку.