– У тебя есть информация от Шнурка или Перышка?

– Перышко говорит, что под домом есть оружие, и под сараем, и под конюшней, и под маслодельней, и в туннеле под домом, – быстро проговорил Трик. – Шнурок говорит, что магия Окобу и Юсуля в их рабочей комнате и в спальне делает больно. Шнурок не может туда войти.

– А остальные? Что они говорят? – не отставала Али.

– Остальные изучают улицу Джошейн. Лорд Ассембат из соседнего дома храпит по ночам. Леди Ассембат встречается с молодым человеком в комнате, окна которой выходят на порт. Агенты вокруг дома Балитангов – от Топабоу, из Картака, из Тиры – скучают. Говорят, здесь ничего не происходит. Мужчина рэка заколол солдата, а другие солдаты убили его. Леди Йендруджи из розового оштукатуренного дома ждет ребенка. Стражники в доме Кадьетов через дорогу задолжали Фесгао пятьдесят серебряных мер в игре в кости. Они говорят, их хозяин считает, что герцог Номру должен следить за собой при регентах. Дочка в доме Кадьетов целует свою горничную. В доме Муртебо…

Али снова подняла руку, чтобы остановить поток информации, выплескивающийся из ее ожерелья-темненка.

– Я должна буду разнести некоторых из вас по разным местам, – прошептала она. – Если вы узнали все это только за одну ночь, я свихнусь с вами, выискивая нужную информацию из того, что вы мне наговорите.

– Целование горничной – не нужно? – спросил Трик.

– Нет, – сказала Али, – но про убийства и новости о герцоге – нужно. – Она закусила губу и помолчала. – Как только я оденусь, возвращайся в мой пояс. Дов захочет пойти на рынок, я найду причину отойти, чтобы доложиться господину Гросбику, и оставлю одного из вас у него. Когда я вернусь, ты уже будешь у меня на шее, так что все подумают, что я купила тебя на рынке. Пока мы будем завтракать, отбери четверых из вас, пусть они заберутся в маленький красный мешочек, который я оставлю в своей комнате. Хорошо?

– Да, – ответил Трик. Его голова-бусинка повисла с несчастным видом. – Сегодня больше не будем веселиться?

Али улыбнулась и провела пальцем по его голове.

– Не бойся. Уже к концу этой недели, все вы получите столько веселья, что с трудом вынесете, я обещаю.

Али взяла темненка и тихо вернулась в комнату, чтобы одеться. Ложе Юнай уже было убрано и сложено. Дов спала, прикрыв лицо легким покрывалом. Али оделась, спрятала Трика за пояс и спустилась вниз.

На черном дворе в неясном свете раннего утра все воины дома практиковались в своем искусстве, а Окобу и Юсуль наводили заклинания, чтобы снаружи не услышали звона мечей. Али присоединилась к ним и очень быстро обнаружила, что за короткое время растеряла все навыки боя. Когда Фесгао бросил ее спиной в грязь и приставил копье к горлу, Али заметила, что что-то темное мелькнуло в районе ее пояса. Трик, по всей видимости, не желал пострадать почем зря. Али обхватила ногами ноги Фесгао, дернула за копье, одновременно толкнув его ноги в сторону, и вот уже она прикасается к его горлу толстым концом копья. Она перекатилась, вскочила на ноги надлежащим на земле Фесгао и выругалась: пришлось срочно защищаться от Юнай, которая подлетела к ней сзади со своими кинжалами с двойными лезвиями.

Когда над городом зазвенели колокола, возвещающие восход, все отряхнулись и осмотрели шрамы друг на друге. Фесгао с усмешкой взъерошил волосы Али и пошел прочь в сопровождении своих воинов. Али помылась и причесалась в прачечной и отправилась в свой кабинет. Трик был уже там, перенюхивался с миниатюрным кударунгом на подоконнике.

– Их, по-моему, с каждым днем все больше, – заметила Али и взяла пачку донесений.

– Они приближаются очень осторожно, – сказал Трик, – они не приходят сразу. Они могут носить темнят в разные места.

– Да, надо будет подумать на эту тему, – думая о другом, сказала Али. Она уже погрузилась в чтение. Торговцы говорили, что в этом году взлетят цены на рис, а значит, беднякам придется питаться просом. Конечно, просо – съедобный злак, но не очень вкусный.

Али прочла уже половину стопки, когда в дверь просунулась голова Юнай.

– Ты пропустила завтрак, а леди Дов хочет идти на Портовый рынок.

– Я в полном восторге, – ответила Али и отложила донесения. – Никто не подумал оставить мне сагового пирога?

Али не любила пирогов из пальмового крахмала, но они были очень сытные.

– Я припасла для тебя целых два, – сказала Юнай и положила их Али на стол. – Поторопись. Ты же у нас горничная юной леди, не забыла еще?

Когда она ушла, Али привязала к поясу красный мешочек с пятью темнятами внутри и побежала одевать свою хозяйку к походу в Торговый город. Сегодня Дов и ее охрана пошли по улице Джошейн к дороге Сусашай. После трех кварталов швейных мастерских вдоль дороги Сусашай они свернули на улицу Рэйте-чуль. Дов и здесь знала многих – цветочников, привратников и книготорговцев. Накануне Али уже поняла, что Дов может проболтать с одним человеком около часа, и воспользовалась этим для своей запланированной отлучки. Она знала, что и в ее отсутствие за Дов будут хорошо присматривать.

До дома Гросбика отсюда было пять кварталов. Али вошла в большую приемную. Охапки выцветшей одежды свисали с прилавка. За столом, на котором лежала большая конторская книга, перья и чернила, сидела женщина с недовольным выражением лица. Она молча смотрела на Али. Али оглянулась, словно бы в поисках более дружелюбного лица, но больше никого в комнате не оказалось. Она сжала руки, чтобы показать, как сильно нервничает, и поклонилась.

– Я пришла к господину Гросбику. У меня к нему сообщение.

Старуха хмыкнула.

– У всех у вас одно и то же. – Она встала. – Иди за мной.

Она провела Али по узкому темному коридору в кабинет. Повсюду валялись пачки бумаг: на полках, на столе, в центре комнаты. Стульев для посетителей не было. Вряд ли кто-то пожелает пробыть здесь дольше, чем это необходимо.

Сам Гросбик был полурэка, у него были очень черные волосы. Али теребила пальцы, потом пояс и думала, по доброй ли воле он этим занимается, или его втянули в это, как Виторсину? Она заметила большое кольцо с изумрудом на левой руке, когда он открывал свой гроссбух, и решила, что не будет беспокоиться о Грос-бике. Топабоу позаботился о нем.

– Ты новенькая, – сказал Гросбик, вглядываясь в ее лицо и запоминая его. – Имя?

– Али Хоумвуд, ваша милость, – сказала она дрожащим голосом.

– Где работаешь? И зови меня господин Гросбик, девочка. Я не одобряю притворства.

Его голос был такой же натянутый и невыразительный, как и его губы. Гросбик взял перо, окунул его в чернила и начал записывать ее приметы в гроссбух.

– Пожалуйста, господин Гросбик. Я служанка леди Довасари в доме Балитангов, – перед входом к Гросбику Али положила за пояс темненка с пионом внутри. Теперь она потерла ладони о пояс, словно стирая с них пот. – Я не буду притворяться, сэр, честно.

Потирание рук о пояс было условным знаком для темненка-Пиончика. Темненок выкатился из-за пояса и, прячась за Али, бесшумно скатился на пол. Али подошла ближе к столу Гросбика, чтобы он не видел ее ступней.

– У тебя есть что рассказать? Изменнические разговоры о регентах или его величестве, письма или сообщения из таинственных источников, частные разговоры между знатными господами, не предназначенные для ушей слуг? Болтовня прислуги об учинении уличных беспорядков? Слухи о волнениях, изменниках? – он нахмурился, так как Али молчала. – Это Раджмуат, девочка. Кто-нибудь обязательно возьмет да и сболтнет что-нибудь.

– Да, сэр, но мы же вернулись в город меньше недели назад, и сначала мои леди пошли ко двору, потом надо было шить наряды, и все это очень сбивает с толку. Они опечалились, когда увидели, что не хватает некоторых людей из семьи Ибадунов, что они были убиты, и леди Дов сильно испугалась, когда рядом с нами на Портовом рынке вспыхнула драка…

Она болтала и болтала в том же духе, пока Гросбик не устал и не отослал ее прочь, приказав внимательнее слушать разговоры знатных гостей. Али присела так низко, насколько ей позволил саронг, чтобы удостовериться, что Пион шмыгнул к Гросбику под стол. Увидев, как мелькнул цветок, она поняла, что темненок прекрасно справился, и ушла. Старуха за конторкой в передней комнате посмотрела на нее очень хмуро. В этой комнате была теперь еще какая-то женщина, которая поспешно отвернулась, чтобы Али не увидела ее лица.