Советника собственное умиление к Бранну изрядно пугало, нервировало, но заставляло смягчаться при очередной головомойке расшалившимся волчатам. Бранн стойко терпел и любое назидание, однако собственно ругать его больше не хотелось.

Отныне Джаред его воспитывал.

Как потерянного неблагого сына, которого у Джареда никогда не было.

Как младшего родственника, слишком похожего на одного старого неблагого, чтобы внимательный советник мог это игнорировать.

Впрочем, за новыми заботами и треволнениями, собственной сложившейся семейной жизнью, впечатления о неблагом от начала и до конца путешествии, стали смазываться, отступать, оставляя после себя ощущение свободы и раскрывшихся горизонтов.

Поначалу Джаред долго удивлялся, искал истоки перемен, пытал Алана задушевными разговорами, насколько мог себе это позволить. Позже, когда ощущение перестало быть таким диким, а внутренняя свобода была распробована, благодаря любимой супруге, Джаред припомнил об одном своем внутреннем суеверии. Попытался осознать — зачем он просил у тени давно мертвого отца прощения или совета, и с ошеломлением пришел к выводу, что так происходило из-за инерции собственного воспитания. Строгость Мэрвина не отпускала его, Джареда, и через тысячи лет после смерти отца. Мысли о смерти слишком не вязались с нынешним положением дел, поэтому и их Джаред оставил прошлому. В конце концов, он пережил свои испытания, наступил момент выбраться из них, сделать выводы и пойти навстречу к новым — никто не сомневался, что они грядут. Разумеется.

Тем более неожиданной оказалась для советника собственная реакция на объявленный заранее визит в Черный замок одного престарелого неблагого. «Заранее», впрочем, сильное выражение для объявления о визите накануне.

Джаред подавился ужином, Грания с удовольствием отхлопала ему всю спину, Мидир улыбался, светился, довольный, как сытая виверна, Дей подначивал Бранна, а его неблагой друг аж приборы все уронил и свернул со стола часть тарелок.

Джаред надеялся, что выглядит не таким воодушевленным, как Бранн.

Репутацию, конечно, нужно было соблюдать, поэтому на следующий день он измыслил себе дел невпроворот, несколько встреч, с десяток интриганских ходов и два визита за пределы замка. Грания хмыкнула, но ничего не сказала, а прочих в свои планы он не посвящал.

Как выяснилось на следующее утро, все предыдущие две тысячи лет жизни Джаред не осознавал своих истинных возможностей. К объявленному времени визита, около полудня, все громоздкие дела были сделаны, советник искрутился юлой, но исхитрился выполнить собственный грандиозный план и оказаться во внутреннем саду тогда, когда туда опустился, приземляясь на четыре лапы, крупный черный грифон.

Зверь неба и одновременно земли знакомо щелкнул клювом, а Джареду послышался сухой смешок. Мгновение оборота, свойственное неблагим, закончилось еще быстрее, чем советнику представлялось, сердце отчего-то пропустило удар, а высокий голос и широкая улыбка словно вернули его в путешествие по неблагим болотам.

— Дорогой, с тобой все хорошо? Ты что-то побледнел? — Грания воспользовалась тем, что с грифоном здоровались Мидир и Бранн, подергала за рукав, отвлекая.

— Конечно, все в порядке, не волнуйся, — слух сам отфильтровывал знакомое «мальчишка» неподалеку.

Кажется, грифон чувствовал себя после продолжительного перелета не блестяще: Бранн предлагал свою помощь, Мидир отвлекал и звал в дом… На самого грифона Джаред старался не смотреть больше. Встретились и хватит, долг вежливости он исполнил! Сердце протестовало, но для этого Джаред взял с собой Гранию: на глазах супруги он элементарно не станет выказывать неуместные чувства неуместным образом и вообще вытворять всякие смущающие вещи. На это он способен исключительно наедине с кем-либо, и точка!

Грания как по заказу завела разговор еще о сегодняшнем обеде, Джареду пришлось вникать, чтобы не быть заподозренным, он отвлекся основательнее, поэтому обрушившуюся на плечо тяжелую руку тянуло сравнить с лавиной: ощущение погребло все разумные поползновения целиком.

— И тебе здравствовать, мальчишка! — раздалось прямо в ухо, а у Джареда слобно бы подкосились колени. — Рад тебя видеть! Не соскучился еще по болоту-то? Хотя, по нашим свободным просторам сложно соскучиться, согласен!

Советник судорожно сглотнул, медленно скашивая глаза: Лорканн стоял рядом, Лорканн наваливался на его плечо, Лорканн светил на Джареда своими желтыми глазами и улыбался.

— Чего примолк, мальчишка? Ах, как быстро растут дети, уже все и позабыл!

— Н-нет, — Джаред очень надеялся, что со стороны заикание не было слышно. — Я не забыл! Я желаю вам… желаю вам…

Все приличные приветствия вылетели из головы, все формулы вежливости спрятались, мыслей не осталось, повисло неловкое молчание, во время которого на Джареде сошлись все взгляды и повисла полная тишина.

Бранн из-под руки своего деда смотрел с пониманием и сочувствием, но даже это сейчас не раздражало. На прочих Джаред оглядываться вовсе не рисковал, равно как и смотреть вперед.

— Ох, какой все-таки тяжелый случай, рас-слабь-ся, мальчишка, знакомое слово? — желтые глаза оказались прямо перед ним, а в следующий момент Джаред оказался обнятым крепко, тепло, обеими руками.

Тишина, повисшая вокруг стала более полной и еще усугубилась, когда Джаред, не в силах больше сопротивляться самому себе, обнял неблагого в ответ. Кожаный дублет под руками был знакомым на ощупь, теплым и подрагивающим: Лорканн смеялся.

— Ну вот, ну вот, ну вот и поздоровались! А вы что так смотрите? — это уже явно окружающим. — Ничего личного, особенное неблагое приветствие, знали бы вы, как мальчишка долго его учил!

Грания хмыкала рядом, не доверяя, Бранн завздыхал, послышавшийся голос Мидира просто сочился удивлением. Лорканн, не испытывая очевидных неудобств, продолжил беседу с прежним благим королем, ответил на какие-то вопросы и отпустил Джареда только тогда, когда сам советник наконец осознал ситуацию и дернулся отстраниться.

Не хотел ведь делать ничего неуместного!..

Раскаяние, впрочем, не было таким уж искренним. Да, окружающие, особенно из числа благих, все еще выглядели ошеломленными, но это быстро пройдет, Джаред знал по опыту.

Бранн вызвался проводить Лорканна в отведенную ему гостевую — грифон еще был не в полных силах и отчетливо наваливался на плечо внука. С Бранном предсказуемо ушел Дей, а с Деем и Лорканном — Мидир. В саду стало тихо, прильнувшая к боку Грания тоже не нарушала молчание и светло улыбалась вслед ушедшим.

Уже в конце дня, который пролетел перед Джаредом, будто птица — стремительно и легко, советник решил нанести визит Лорканну. Не было гарантии, конечно, что неблагой уже проснулся, но в таком случае Джаред попросту развернулся бы и ушел. Почти сразу. Джаред себе обещал!

На подходе к двери, впрочем, оказалось, что грифон не спит и уже с кем-то общается. По низкому бархатному голосу, до которого Дею еще тренироваться и тренироваться произносить речи, безошибочно узнавался Мидир.

— …Кстати, грифон, не соизволишь сказать, что ты сделал с Джаредом?

Советник замер, боясь вздохнуть. Ощущение волшебства ото дня резко пропало, как наступившая после возлияний трезвость, какой-то неприятный осадок поднялся с дна души, нашептывая, что вот сейчас неблагой грифон прямо ответит на прямой вопрос, заданный ему другом, и будет бесконечно в этом прав. Правда, Джареду захочется снова посоветоваться с тенью Мэрвина или наорать на Бранна, но это совершенно естественные мелочи.

Долгая мысль пронеслась в голове за секунду, равную глубокому вдоху неблагого грифона.

— Я? Я с мальчишкой совершенно точно ничего не делал! — грифон привычно ерничал, а у Джареда круги расходились перед глазами от облегчения. — Признаться, это я в ужасе, что твой, волчара, мальчишка сделал со мной! Заставил привязаться, вредное создание, не поверишь!

— Джаред это умеет и может, — Мидир заразительно рассмеялся. — Не знает по себе, но да, это один из его многочисленных талантов.