— Есть, — холодно ответил кристалл. — Все еще никакого порядка. Я опущу вас в сад.

Ветер не подул, их не скрутило в воздушный кокон, мир вокруг даже не дрогнул — Джаред только могнул, а все вокруг изменилось. Вечная, порядком надоевшая влага пропала, ноздри обжег острый запах столицы неблагих, во всех сторон окруженный пустыней и постоянно опаляемый ее жадным, сухим дыханием. Было все также темно, но вместо осторожного поплескивания болотной воды слышно было лишь стрекотание каких-то незнакомых насекомых, а прямо перед ними вздымалась в высокое темно-синее небо Парящая башня. Отсвечивали удерживающие ее тяжелые цепи, на которых она медленно вращалась, а тонкий резной камень наружных стен играл серебром при полной луне.

Это было удивительно, и Джаред про себя немного взволновался — кристалл набирал силу так, словно просыпался древний бог. Ничем хорошим, на его памяти, это никому не грозило. Особенно тому, кого кристалл неожиданно идентифицировал как любимого наследника.

— Спасибо можете не говорить, — с ноткой недовольства буркнул кристалл и подозрительно смолк, будто обидевшись.

— М-м-мы дом-м-ма?! — обрадованно воскликнула Клейт и кинулась к деду.

— Угу, — без особого энтузиазма буркнул Лорканн, посмотрел на Джареда и вздохнул.

— Что вы думаете? — спросил Джаред, хотя не думал, что получит ответ.

— Для того, кто когда-то сплотил все благие Дома, написал Благое Слово и навел порядок в Светлых землях, ваш дед подозрительно щедр, — не сразу ответил Лорканн, обнимая дочь и гладя ее по спине.

Советник, полный дурными предчувствиями, обернулся на треск кустов.

— Джаред, это ты! — воскликнула Грания и кинулась в его объятия. — Я знала, знала, что мне не показалось?

— Что именно, принцесса? — еле смог выговорить Джаред.

— Мне показалось, я увидела тебя на болоте. Так и есть, — сморщила она носик.

Джаред смущенно отстранился.

— Мне ты нравишься любым, — жарким шепотом выговорила Грания и наконец заметила Клейт. — А это еще кто с тобой?

— Грания, дорогая, это же та самая дочка Лорканна, ради которой мы и…

— Хм, — Грания оглядела неблагую с ног до головы. — А я думала, она старая!

— Я старая?! — не удержалась Клейтарри и подбоченилась. — Да меня Джаред на руках нес!

— Лорканн, помоги, — прошипел Джаред. А фоморов неблагой, похоже, зашелся в беззвучном хохоте. Только глаза сверкали в полутьме.

— Да? — обернулась к ней Грания, не отпуская руку Джареда.

— И спали под одним одеялом! — победно выкрикнула Клейт.

— Это правда?! — обернулась Грания к Джареду.

— Дорогая, было холодно, — пролепетал Джаред, понимая, что с кем с кем, а с Гранией он совершенно безоружен. Грания внезапно рассмеялась так заливисто, что даже Джаред не выдержал и улыбнулся.

— Ты решил, что я всерьез?! Нисколько не ревную.

— А еще — Джаред нашел деда, — томно произнесла Клейт и обросила длинные черные волосы на спину.

Грания оглядела всех и вернулась к Джареду.

— Это не может быть Лорканн, никак не может. И дед — значит, точно не эта красавица. Вы нашли его и сразу потеряли?

— Потеряешь такого, — хмыкнул Лорканн.

— Джаред, не томи, — попросила Грания.

Джаред вздохнул и вытащил из запазухи кристалл, слабо засиявший в свете звезд.

— Да вы смеетесь, да? — свела бровки Грания. — Я этих кристаллов насмотрелась еще маленькой. Ах, это тот самый кристалл, что создал Джаретт Великолепный для своей возлюбленной Синни из рода людей! — выговорила она тоном заправского учителя. — Таким образом великий король Мира-Под-Холмами показал ей силу своей любви и заодно дал возможность проникнуть в Светлые земли, — Грания подбоченилась. — Никогда этого не понимала. Зачем надо было бросать ее на десять лет, а, великий маг? Чем ты думал? А, видно, ты забыл, как быстро бежит время у смертных? Хорошо хоть, что она не умерла в ожидании!

— Какая невежа! — гаркнул кристалл так, что в Парящей башне задрожали витражи. — И это твоя жена?

— Да! — не сдержался от крика Джаред. — И знаешь, что, дед, я очень соскучился. Ты сильно мешал мне всю дорогу, но теперь, извини, я хочу побыть со своей женой!

— Ты проявляешь удивительную невыдержанность. Ничего. Я найду тебе получше!

— Эй-эй, дорогой дед, давай поговори-и-и-у-им…

Мир покачивался вверх-вниз, вправо-влево, он был невиден, но было тепло и влажно, и свет из-под сжатых век. Джаред, в отличие от своего дяди, не очень хорошо разбирался со временем, и поэтому не мог сказать точно, сколько он тут покачивается. Определенно дольше, чем он обычно принимает ванну — да, кто-то угадал, дважды в день — но эту роскошь, эту маленькую слабость, как и любовь к сочным красным ягодам, он мог себе позволить и не собирался говорить об этом никому. Потому что именно в эти моменты он отвлекается от работы. Да, кстати, а где он работает? И почему об этом не думает? Мысли приходили в порядок в краткие моменты отдыха, но не сейчас, сейчас разбегались и перемешивались. Из этой мешанины образов Джаред не мог выцепить ничего, что проливало бы свет на его местонахождение или род занятий. Самое обидное — казалось, что похожая ситуация уже имела место быть, Джаред тогда справился, и вот теперь снова заново. Наступать дважды на хвост виверне не хотелось, но и просветления не наблюдалось. Давления тоже не было, ни сверху, ни снизу. Но Джаред дышал, и имя свое, по счастью, тоже помнил. Имя — это основа ши, а вот кто такие ши…

«Ши — это те, кому ты не должен доверять, сын, — возник в памяти голос отца в тот редкий момент, когда он называл Джареда сыном, и ни разу — по имени. — Они хитры и бесчестны, они стянуты собственными законами хуже, чем висельник — веревкой, но знаешь, что самое страшное? То, как ловко они навострились обходить собственное Слово».

Как потом узнал советник, это было правдой и неправдой. Как же хорошо, что детство Джареда закончилось! Под боком толкнулось что-то округлое и, определенно, недовольное, что-то из свежего настоящего, и Джаред сказал, не разлепляя век и губ:

«Отец так не любил мое имя, что никогда не поминал его. Я так и ходил «мальчиком», а потом «сыном», а потом…»

Собеседник подозрительно молчал, что было обидно: сейчас беседовать Джареду было не с кем, информационная брешь больше всего походила на атаку егроксов, беспощадную и многостороннюю. Хотя молчание было не враждебное, скорее, настороженное и наполненное уже не обидой, а любопытным вниманием. На память вновь ничего не приходило, кроме образов егроксов — полузверей, полукамней, вроде бы уже полностью изничтоженных.

— До одиннадцати лет я рос… — решил проговорить вслух Джаред, раз мир наполнялся знаниями именно подобным образом, — там, где живут смертные. У меня была любящая бабушка, и…

Мир обрел мягкую, ласковую теплоту очага в небольшом, очень уютном доме, полном вязанками трав, нитями грибов и ягод. Полная спелой клубники, со знакомой щербинкой, деревянная тарелка на столе, ласковый взгляд пожилой женщины и слова: «Кушай, милый зайчик». Лицо матери осталось лишь на подвеске, не в памяти. Отец почти не помнился внешне, его облик полностью перекрывали увиденные куда позже скульптуры в Нижнем мире, живом мире, как его называют его обитатели. Да, а потом он рос в другом месте!

— И были родители, — с трудом договорил Джаред и привычно вытянулся во весь рост, прижав руки в туловищу. Привычка, от которой он так и не мог избавиться долгие годы — иначе и вовсе не удавалось заснуть. — А потом появился Мидир. Мой дядя, и он… Он любил меня как сына.

Теперь ощутимо не хватало чего-то твердого и по возможности колючего под спиной. Его коврика с иголками. Его мира. Его жизни!

— Наконец-то, — прошептал Джаред.

Память, словно вода, нашедшая лазейку, обрушилась на него бурным потоком.

— Мне-то скажи, — буркнул артефакт. — Пожалуйста!

— Мидир нашел меня, когда родителей убили. Он не видел старшего брата очень долго, но тут взволновался. Он уговорил меня уйти с ним.