Как и ожидалось, дверь сотрясается несколько секунд, прежде чем ручка медленно поворачивается.

Я прижимаюсь к стене, ожидая, пока тот, кто находится по ту сторону, войдет. Мне достаточно увидеть очертания силуэта, и я начинаю действовать.

Вытянув руку в сторону, я наношу удар по его шее, попадая в адамово яблоко и заставляя его со стоном упасть на пол.

Адреналин бурлит в моих венах, я готов расправиться с этим ублюдком, и к черту последствия. В этот момент я вижу только свои кулаки измазанные кровью, костяшки пальцев, и ломающиеся кости.

Но намек на светлые волосы выводит меня из состояния ярости, мои брови сходятся вместе, когда я понимаю, кто мой незваный гость.

— Дарио, — бормочу я себе под нос, разочарование поселилось глубоко в моем нутре.

Черт, сегодня я никого не убью.

Все это время я вел себя хорошо. Я говорил себе, что пока я никого не убиваю и не нападаю без причины, я в порядке. Но это не значит, что я не жду момента, когда кто-то нападет на меня. Это повод, который мне нужен, чтобы дать себе волю. Чтобы, наконец, почувствовать что-то знакомое, наблюдая, как жизнь покидает тело.

И когда я смотрю на жалкую фигуру моего племянника, я могу только покачать головой, повернуться и направиться на кухню, чтобы продолжить готовить еду.

— Ты мог… — хрипит он, пытаясь подняться с пола, — убить меня.

— Я бы убил, — отвечаю я, возвращая свое внимание к плите.

— Черт, дядя, так вот как ты меня приветствуешь? — он пытается отшутиться, и пошатываясь, направляется ко мне.

Я смотрю на него краем глаза, воздерживаясь от того, чтобы не фыркнуть по поводу его не самой лучшей физической подготовки.

Дарио выглядит именно так, как можно было бы ожидать от избалованного ребенка, не привыкшего к трудностям жизни. Высокий и долговязый, нет никакой мышечной массы, ничего, что помогло бы ему выстоять против кого бы то ни было. Но, впрочем, ему это и не нужно. Для этого у него есть многочисленные телохранители.

Его ветреное поведение не вращается вокруг смерти, крови или насилия. Нет, его волнует только секс или наркотики. Не то чтобы я не замечал, как он шмыгает носом, постоянно прикасаясь пальцами к ноздрям. Я провел достаточно времени с наркоманами, чтобы узнать их. Дарио в полной мере соответствует своему образу избалованного ребенка.

— Ты ведь знаешь, что ненужно провоцировать меня, мальчик. Ни в коем случае, — я вскидываю бровь.

Он знает, что еще до того, как я попал в тюрьму, я был закаленным человеком. Так бывает, когда тебя с раннего возраста учат использовать кулаки вместо слов.

Он закатывает на меня глаза и садится за маленький столик в центре комнаты.

— Замечательное жилье, — ехидничает он, с отвращением оглядываясь вокруг. — Очень… просторное.

— Осторожнее, Дарио. Меньше места для меня, чтобы поймать тебя и…

Один взгляд, и он замолкает, досадливо поджав губы.

— Зачем ты пришел? — Я сразу перехожу к делу, не желая наслаждаться его обществом дольше, чем это необходимо.

Он может быть моей кровью, что обязует меня защищать его, но это не значит, что я должен любить этого маленького засранца.

— Мой кузен передает тебе привет, — фыркает Дарио, кладя конверт на стол.

— Что это? — Я хмурюсь.

— Новое расписание Джианны. На этой неделе ты должен сделать свой ход. — Он пожимает плечами. — Циско сказал, что ты можешь использовать его людей, чтобы делать все, что ты захочешь, но тебе нужно получить эту работу к концу недели.

— А если не получу? — я поднимаю бровь.

Признаю, я не торопился, потому что ее возраст меня смущает — независимо от того, насколько она сексуальна. Я могу быть орудием мести семьи, но даже у меня есть свои угрызения совести, какими бы редкими они ни были.

— Не моя забота. — Он встает. — Ты лучше меня знаешь, что случается с людьми, которые не выполняют приказы босса. Твоя сестра все еще на Сицилии, не так ли? — у него хватает наглости ухмыляться.

Я едва сдерживаю себя, окидывая его взглядом.

— Моя сестра — тетя Циско.

— Ты немного опоздал на вечеринку, дядя. Циско уже не тот мальчик, которого ты знал раньше, — он подходит ближе ко мне, и впервые на его лице появляется серьезное выражение. — Он не не бросает слов на ветер. — говорит он, и по его лицу проходит эмоция.

Прежде чем он поворачивается, чтобы уйти, я хватаю его за плечо, удерживая на месте.

— Что он сделал?

Медленно поднимая взгляд, он моргает. И на мгновение кажется, что незрелый Дарио исчезает.

— Чего он не сделал? — сухо рассмеялся он. — Прислушайся к предупреждению. Когда Циско чего-то хочет, он это получает. Ему все равно, кто пострадает в процессе, — говорит он и вдруг снова становится беззаботным, одаривая меня насмешливой ухмылкой, когда направляется к двери.

Я стою вдалеке, наблюдая, как Джианна выходит из машины, а ее телохранитель следует за ней. Прямо перед входом в магазин она встречается с другой девушкой, кажется, ее возраста. Они обе хихикают, обнимая друг друга, и ждут, пока консьерж откроет им дверь.

Впервые за много лет я одет в костюм, пытаясь продемонстрировать респектабельность, поскольку, несомненно, я буду осмотрен с ног до головы, как только войду в модный магазин.

Сдвинув очки повыше, чтобы скрыть хотя бы половину той чудовищности, которая скрывается под ними, я иду следом.

Человек, отвечающий за дверь, бросает на меня странный взгляд, но широко распахивает ее передо мной. Весь выставочный зал заполнен прозрачными стеклянными витринами, в которых хранятся невероятно дорогие украшения.

Единственные, которые Джианна могла бы носить.

Я держусь на расстоянии, делая вид, что изучаю некоторые модели, стараясь не обращать внимание на назойливого продавца-консультанта, который следует за мной как тень.

Как и в прошлый раз, когда я ее видел, Джианна выглядит совершенно потрясающе в желтом сарафане, ее кремовые плечи обнажены и привлекают всеобщее внимание к жемчужно-белой коже. И когда она обращает свою сияющую улыбку к продавцу-консультанту, я понимаю, что в ее присутствии любой бы превратился в истекающего слюнями дурачка.

Но, черт, она прекрасна.

Если бы я не знал, какая она мерзкая, я бы, возможно, больше наслаждался своим заданием. А так я могу только сожалеть, что такое совершенное лицо потрачено впустую на дерьмовое человеческое существо.

Словно похотливый старик, позволяю своим глазам блуждать по ее щедрым изгибам, по глубокому декольте платья, которое подчеркивает вздымающиеся груди при каждом вздохе.

Ей уже восемнадцать.

Мне приходится повторять про себя эту информацию, хотя она нисколько не уменьшает отвращения, которое я испытываю к самому себе за то, что меня так тянет к ней.

И как раз в тот момент, когда я не скрываю, что рассматриваю ее, она слегка поворачивается, поднимает голову, и ее глаза встречаются с моими. Невозможно не заметить презрения, которое сменило былое дружелюбие. Ее верхняя губа кривится в усмешке, хмурый взгляд овладевает ее чертами, а ее красота затмевается насмешливой снисходительностью.

Джианна смотрит на меня не дольше минуты, прежде чем с раздражением отворачивается и снова обращает свое внимание на продавца-консультанта.

И она так же сука.

Напоминание об этом — как холодный душ, и, взглянув на часы, я замечаю, что до столкновения осталось всего несколько минут.

Увлеченная разговором, Джианна поворачивается так, что ее спина оказывается в поле моего зрения. Сознательно или нет, но я чувствую потребность раззадорить ее. И когда я подхожу ближе, я замечаю, как напрягаются ее плечи, вероятно, осознавая, что я нахожусь всего в нескольких шагах позади нее.

Ее руки сжаты в кулаки, и когда ее подруга задает вопрос, ей требуется мгновение, чтобы ответить.