— Это не твоя вина, — поспешно заверяю я его. — Такое иногда случается во время…

— Во время первого раза, — завершает он за меня.

Я киваю.

Он делает неуверенный шаг ко мне. И еще один. Пока не оказывается передо мной. В его лице столько муки, и я чувствую себя виноватой за то, что вызвала ее.

— Я в порядке, клянусь, — подношу руку к его щеке, медленно поглаживая его неповрежденную плоть.

— Как? — хрипит он. — Как… — качает головой. — Кларк, он…

— Он не делал этого. Не так, — отвечаю я, чувствуя, как замирает сердце при упоминании его имени. Я никому не рассказывала о том, что произошло той ночью, по двум причинам. Долгое время мне было трудно даже думать об этом, не говоря уже о том, чтобы пересказывать это кому-то другому. И еще была проблема с тем, что люди уже думали обо мне самое плохое. Никто бы мне не поверил.

Но потому что он Басс. Потому что он мой Басс, я нахожу в себе силы довериться ему.

— Он одержим мной с четырнадцати лет, — начинаю я, рассказывая ему о случаях, когда он приходил ко мне в комнату по ночам. — Он всегда пытался загнать меня в угол и прикоснуться ко мне. Обычно мне удавалось его избегать. Пока не удалось, — шепчу я.

— Мне было шестнадцать, — рассказываю я ему о той ночи.

Как Кларк загнал меня в угол в туалете, затолкал в кабинку и практически сорвал с меня одежду. Как он удерживал меня, приставляя нож к моей щеке и угрожая изуродовать меня, если я не дам ему попробовать. Как он трогал меня везде, а мои слезы и крики были напрасны. А потом он расстегнул ремень, и я почувствовала, как его эрекция коснулась меня. Я угрожала всем рассказать, что он меня изнасиловал, но он только посмеялся надо мной, сказав, что доказательств не будет. Потому что он все равно может трахнуть меня, а я останусь девственницей. И никто не сможет об этом узнать.

— Солнышко… — Басс останавливает меня, и я замечаю одинокую слезинку в его глазу. Подняв большой палец вверх, вытираю ее.

— Он пытался. Боже, Басс, это было так больно. Он все пытался затолкать его в мою задницу, а я все кричала, мое горло пересохло от боли. Не знаю, как мне удалось взять себя в руки. Но в тот момент я поняла, что лучше я испорчу себе лицо, чем позволю ему испортить меня. Я сопротивлялась. Его нож резал меня по спине и по рукам, но я сопротивлялась, пока мне не удалось убежать.

— Джианна, детка, — он обхватывает меня руками крепко обнимая меня. Я чувствую, как сжимается его грудь, и понимаю, что он плачет из-за меня.

— Хочешь знать, что было так же плохо? — Я прижимаюсь к нему, и все, что я держала в себе, внезапно выходит наружу. — Моя лучшая подруга застала нас. В туалете. Она задержалась, чтобы сфотографировать нас под кабинкой, а потом сказала всем, что я шлюха, которая любит трахаться в задницу. Вот так и пошли слухи, — я с болью в голосе вспоминаю это предательство. — Вот так все и началось.

Откидываюсь назад, пытаясь оценить его реакцию, и немного смущаюсь, когда вижу, что он бел как лист бумаги.

— Басс? Что случилось?

— Я не знал… Честное слово, солнышко… Я не знал, — продолжает он, не сводя с меня глаз, взгляд его полон такого страдания, что я чувствую его боль как свою собственную.

— Басс, ты не мог, — говорю я ему с нежностью. — Клянусь, все было не так плохо, как кажется из-за крови. Было не так уж и больно, — краснея, говорю я ему. — Но я рада, что это был ты. Я рада, что он не забрал это у меня. Ты единственный для меня. Всегда, — одариваю его осторожной улыбкой.

Не говоря ни слова, он делает шаг назад. И еще один. И вдруг он падает передо мной на колени.

— Прости меня, солнышко. Я не знал. Клянусь, я не знал. — продолжает говорить Басс, и мое смятение нарастает, когда я вижу, как он снова и снова просит прощения за то, в чем он даже не виноват. Это моя вина, потому что я не сказала ему.

— Басс…

— Пожалуйста, прости меня. Черт, они солгали мне, солнышко. Они лгали… И я, как идиот, купился на это. Я, блядь, поверил всему тому дерьму, что они мне наговорили, — продолжает он, его черты лица побагровели от муки.

Как раз в тот момент, когда я собираюсь спросить, что он имеет в виду, двери библиотеки распахиваются, и в нее входит мой отец. Он делает шаг прямо ко мне, тыльная сторона его ладони касается моей щеки, и я падаю на пол.

Бас пытается помочь мне, но его быстро останавливают охранники моего отца.

— Папа, не надо, — кричу я, видя, как они вытаскивают Басса за дверь.

Но что хуже всего? Он даже не сопротивляется. С ним справляются всего два человека, а я знаю его силу. Я знаю, что он может их одолеть. Но он не сопротивляется. Он даже не пытается.

Вместо этого на его лице появляется покорное выражение, когда он кивает мне в последний раз, а его глаза посылают мне очередное извинение. За что, я не знаю.

— Отпусти его, пожалуйста. Ничего не случилось, — обращаюсь я к отцу, быстро встав на защиту Басса.

— Ты чертова дура, Джианна, вот что случилось. Чертова шлюха, порочащая имя семьи, — бормочет он себе под нос. — И знаешь, что хуже всего? — Он разражается маниакальным смехом, глядя на меня. — Из всех людей ты пошла и трахнула нашего врага.

Я хмурюсь от его слов.

— Что ты имеешь в виду?

— Нет никакого Себастьяна Бейли. Но есть Бастиано ДеВилль, — он почти выплевывает это имя, и я отшатываюсь назад, думая, что он собирается ударить меня.

— Я… я в это не верю. — говорю я довольно уверенно. Я знаю Басса, знаю своего Басса. Он бы не сделал ничего подобного. Это должно быть недоразумение.

— Ты не веришь, — горько усмехается отец. Грубо схватив меня за руку, он почти волоком вытаскивает меня из библиотеки в бальный зал, где все внимание, кажется, сосредоточено на проекции на стене.

Поначалу я ее не вижу. Но слышу. И то, что я слышу, словно копье пронзает мое сердце.

— Джианна Гуэрра, или, правильнее сказать, шлюха ДеВилля? — говорит голос, смеясь. И я узнаю этот голос. Я люблю этот голос.

Нет! Басс не мог этого сделать. Он бы так не поступил.

Но когда я вырываюсь из хватки отца, я понимаю, что люди начинают глазеть на меня.

Один шаг. Два шага. Три шага.

И я вижу это.

Мои руки падают по бокам, и я чувствую, как все мое тело онемело — мое сердце разлетелось на миллион кусочков, которые уже никогда не собрать обратно.

Я владею каждой твоей частичкой, не так ли, солнышко?

Каждой частичкой.

Каждой чертовой частичкой, солнышко. Ты примешь всего меня, пока я буду трахать тебя. Я хочу видеть, как моя сперма вытекает из тебя. Твоего рта, твоей киски и твоей задницы. Не так ли, моя маленькая грязная шлюшка?

Да. Ты можешь делать со мной все, что угодно.

Слова эхом разносятся по комнате, звук шлепков плоти о плоть звучит еще громче. Мои стоны, его стоны.

Всё.

Я застываю на месте, видя, как Басс трахает меня на столе, видео снято из кабинета. Меня почти не видно, только его бедра, входящие и выходящие из меня.

Но ущерб нанесен.

Ущерб более чем нанесен.

Я все время качаю головой, надеясь, что это все дурной сон. Что меня не предал самым ужасным образом человек, которого я люблю. Что видео с моим участием не проигрываться на аудиторию более двухсот человек, которые уже достали свои телефоны, чтобы записать все, что можно. Что я не просто потеряла всё.

Он использовал меня.

Он использовал меня для мести.

Осознание этого поражает, и дыхание перехватывает в горле, легкие сжимаются и я хватаю воздух ртом.

Ощущения будто я задыхаюсь.

И пока люди продолжают смотреть на меня осуждающими взглядами, а в ушах звучат слова «шлюха», «проститутка», я с трудом удерживаюсь на ногах.

Как ты мог, Басс? Как ты мог…

Мое зрение затуманивается, глаза наполняются слезами. И все же я продолжаю смотреть эту сцену. Видео было смонтировано кем-то так, что оно было сообщением, чтобы люди знали, что я теперь шлюха ДеВилль.