— Джианна! Немедленно извинись перед ней! — он повышает голос, и волосы на моей руке встают дыбом.

— Нет, — качаю я головой. — Не буду.

— Будешь. — Его глаза сужаются, в то время как Козима заговорщически улыбается ему в грудь.

— Нет, — говорю я с большей уверенностью.

— Тогда ты будешь наказана, — постановляет он, и я прячу улыбку.

Он не знает, что наказание — это не так уж и плохо.

— Но Томми устраивает вечеринку в пятницу, — возражаю я фальшивым голосом, ожидая, что он запретит мне туда идти.

Минуту он раздумывает над этим.

— Ты пойдешь к Томми, но кроме этого ты пойдешь в школу и обратно домой.

Мои глаза расширяются от шока. На мгновение я обрадовалась, подумав, что у меня будет повод не идти на эту дурацкую вечеринку. Но, конечно же, мой отец не упустит возможности использовать меня и нажиться на моих социальных связях.

Я даже ничего не отвечаю, поворачиваюсь и бегу в свою комнату, все мое тело дрожит от нерастраченного напряжения. И разочарование только усиливается, когда я начинаю думать о предстоящих мрачных днях.

— Тебе следует накрасить губы. А то они слишком бледные. — Советую я Линдси, пока она наносит последние штрихи в своем макияже.

— Не думаю. Мне нравится, как это выглядит, — надувает она губы, и втягивает щеки, пока рассматривает свое лицо со всех сторон. Она нанесла так много пудры, что ее лицо приобрело болезненный вид.

Я пожимаю плечами.

— Не мое дело, если ты выглядишь как труп в этих неоновых огнях.

— Не обращай на нее внимания, — говорит Анна, когда я отхожу назад, оценивая свой макияж. — Ты же знаешь, она всегда находит к чему придраться. — Небрежно бросает она колкость.

Я не отвечаю. Вместо этого я достаю из сумки красную помаду и аккуратно наношу ее на губы.

— Кроме того, красный цвет — это ее фирменный знак, — продолжает она, ее тон слегка меняется. — Ей нравится, когда член выглядит окровавленным, когда она кончает на него, — усмехается она.

Я лишь смотрю на нее, приподняв бровь. Я знала, что она пойдет на это. Так же, как я знаю, что она никогда не может побороть зависть, которая просачивается сквозь ее приятный фасад.

— Тебе ли не знать, — пожимаю плечами. — Ведь ты всегда угощаешься моими объедками. — Я мило улыбаюсь ей и хлопаю ресницами. Удовлетворение бурлит во мне, когда я наблюдаю, как выражение ее лица меняется с самодовольного на возмущенное.

— Ч-что… — лопочет она.

— Да ладно, Анна, — Линдси закрывает палетку теней для век, кладет на стол и поворачивается к нам лицом. — Все знают, что вы двое спите с одними и теми же парнями, — хихикает она.

— Не моя вина, что они приходят ко мне, как только видят, насколько фригидна мисс Совершенство. — Анна смотрит на меня с вызовом, уголок ее губ подрагивает, когда она изо всех сил пытается не ухмыльнуться от собственного заявления.

— В чем моя вина, если они не знают, как меня возбудить? — спрашиваю я притворно приятным тоном.

Это не первый раз, когда мы спорим на эту тему. Конечно, это никогда не было реальным спором. Это все дружеские дискуссии, в которых мы скрыто оскорбляем друг друга.

В конце концов, хорошо известно, что Анна добивается любого парня, который проявляет ко мне интерес. Меня никогда не волновало, что она делает и с кем трахается, точно так же, как меня никогда не волновало, если бы она взяла все мужское население для группового секса. Тогда они перестанут меня беспокоить.

Встав, я направляюсь к зеркалу, чтобы привести в порядок свой наряд.

Платье некомфортно короткое, едва прикрывает задницу и плотно прилегает к телу — неудобно плотно.

Но я могу вести себя только так, как от меня ожидают. Как-никак, я — мисс Совершенство. Я почти закатываю глаза от этой мысли и, оттянув платье в последний раз, говорю девочкам, что готова идти.

В этом кругу ты являешься кем-то, только если появляешься на мероприятиях. Все держится на том, что тебя видят на вечерах, общаются и налаживают связи. Ведь, именно по этой причине я всегда присутствую на этих вечеринках.

Мой отец ясно дал понять, что ожидает от меня, что я проложу ему путь к деловым контактам, и чаще всего его финансовые успехи происходили потому, что я улыбалась и флиртовала с потенциальными инвесторами или подружилась с кем-то, чьи родители владели целыми сетями роскошных магазинов.

Он, можно сказать, был моим сутенером, просто не хотел это так называть.

Налаживание связей. Это все налаживание связей.

Готовые к вечеру и с девочками, одетыми в такие же или даже более короткие платья, чем я, мы садимся в лимузин и едем к Томми.

Сын всемирно известного модельера и супермодели, Томми живет в квартире прямо на Пятой авеню. Хотя это не совсем пентхаус, квартира занимает два этажа и имеет шесть спален. Идеальное место для вечеринок, наркотиков и выпивки для несовершеннолетних.

Сжимая пальцами маленькую сумочку, мысленно перебираю все вещи в ней, чтобы убедиться, что ничего не забыла.

Потому что даже если что-то пропадет… мне конец.

Убедившись, что все на месте, я изо всех сил стараюсь слушать бессмысленную болтовню Линдси и Анны.

Вскоре машина въезжает на подземную парковку, и мы сразу же направляемся к частному лифту, который везет нас в квартиру.

Спустя несколько минут двери распахиваются, и громкая музыка с ярким светом проникают внутрь кабинки. Выйдя из лифта видим, что люди уже танцуют направо и налево.

— Мне нужно выпить. — бормочет Линдси, оставляя нас в центре зала и направляется на кухню, где кто-то уже подает большие порции джангл-джуса².

— Стоит поздороваться с Томми. — добавляю я, уже направляясь в гостиную, зная, что, скорее всего, найду его там.

Мои отношения с Томми в лучшем случае слабые. Мы учимся в одной академии и, возможно, несколько раз общались в прошлом. Учитывая, что его родители занимаются искусством, мой отец никогда не подталкивал меня к более глубоким отношениям.

Томми — неплохой человек, если не обращать внимания на тот факт, что в девяти из десяти случаях он под кайфом. Даже сейчас, когда я вхожу в зал, где толпы людей приходят и уходят, я сразу замечаю его на диване, склонившегося над столом и нюхающего кокаин.

Он едва замечает меня, когда я пытаюсь обменяться с ним несколькими любезностями, его глаза полностью остекленели.

Сделав дело, я перемещаюсь по квартире, пытаясь найти менее людное место, чтобы провести следующие пару часов, пока не смогу пойти домой.

Балкон — единственное место, где немного тише, поэтому я прислоняюсь к перилам, достаю телефон и подключаюсь к Wi-Fi.

Еще один бонус наличия контролирующего отца является то, что дома я не могу зайти на большинство сайтов. Ведь они могут натолкнуть меня на странные мысли, не подобающие дочери итальянского дона. Но мой отец — тот еще лицемер. Он не брезгует «сутенерством», чтобы получить свои ценные связи, но мгновенно приходит в ярость, если я узнаю больше, чем мне позволено.

Невероятно.

Потому что если бы я знала больше, он не смог бы больше меня контролировать.

Осознавая, что мое время ограничено, я стараюсь скачивать как можно больше бесплатных книг, поскольку если я заплачу за что-то образовательное, он сможет узнать об этом из выписки по моей карте, за которой он внимательно следит.

Ведь при всей нашей демонстрации денег, мы в них не купаемся. Отнюдь нет, поэтому он отчаянно пытается найти мне мужа.

Я сосредоточенна на своем телефоне, когда чувствую, что кто-то толкает меня сбоку.

Сморщив нос, я бросаю взгляд на лицо, одного из самых отвратительных людей, которых, к сожалению, я когда-либо имела знать — Макс Коннор.

Мне хочется вырвать, просто оказавшись в такой близости от него, и особенно когда запах алкоголя, исходящий от его дыхания, доносится до меня. Я не могу не сделать шаг назад.