Застыв на месте, я могу только смотреть на него широко раскрытыми глазами.

Он…

Я чувствую, как румянец охватывает все мое тело, от алкоголя или от его присутствия, не знаю.

Он такой же большой, каким я его помню. С широкими плечами и громоздкими руками, способными разорвать меня на части.

Одет он небрежно. Небрежнее, чем в прошлый раз, когда на нем был дорогой костюм. Но даже тогда я могла сказать, что это не его конек. В черной футболке и темных джинсах он гораздо лучше выглядит. Футболка с низкой горловиной не скрывает насколько он большой — везде.

Инстинктивно я делаю шаг назад, мое тело распознает опасность раньше, чем разум.

Его тело слегка наклонено ко мне, грудь поднимается и опускается в равном ритме.

Мой взгляд скользит по его фигуре: от крепких, мускулистых бедер до рельефных грудных мышц, от выступающих вен на шее до…

Я быстро моргаю, впервые ясно видя его лицо. Широкая, угловатая челюсть, покрытая щетиной. Он не похож на опрятного мужчину, который бреется каждый день. Нет, он похож на человека, которого родители используют, чтобы запугать своих детей и заставить их слушаться. Бугимен, который питается страхом и хаосом. И пока я рассматриваю его лицо, я не могу побороть страх, который проникает и в меня.

Неровная линия начинается от его правой щеки и проходит по диагонали через все лицо, заканчиваясь у линии роста волос. Это выглядит так, будто кто-то намеренно порезал его.

Словно оживший кошмар, он воплощает в себе все, чего я боюсь, когда выхожу в неизвестность. Монстры, которые питаются моим отчаянием, те, кто наслаждается, что вызывает его.

И когда я замечаю легкий изгиб его губ, который еще больше подчеркивает чудовищность его шрама, мне вспоминается то, что произошло в магазине.

Сейчас, как и тогда, он хищно оглядывает мое тело, отчего мне хочется убежать в свою комнату и спрятаться. Запереть дверь и выбросить ключ. Он не скрывает того, что изучает меня, слишком долго задерживаясь на выпуклости моей груди.

Ошеломленная таким откровенным осмотром, я испытываю желание скрестить руки и прикрыться.

И когда я встречаюсь с ним взглядом, я чувствую сильный толчок, который почти заставляет меня пошатнуться назад.

Серые. У него серые глаза.

Я не замечала этого раньше. В основном потому, что я больше беспокоилась о том, чтобы оказаться как можно дальше от него и выйти живой из ситуации с заложниками.

Тогда его огромная фигура и громадные руки внушали страх, когда оседали на моем теле. А теперь…

Я хмурюсь, наклоняя голову в сторону.

Его стальной взгляд следует за мной, и он даже не моргает, пока держит меня в напряжении, на его лице появляется волчья ухмылка.

Монстр. Он монстр. Монстр, который заставляет меня…

— Джианна! — голос отца пугает меня, и я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него, немного дезориентированная.

— Что с тобой, девочка? — прищелкивает он языком, приказывая мне сесть.

Я воздерживаюсь от ответа, но все же громко хмыкаю, садясь, чтобы увеличить расстояние между собой и громоздким зверем, занимающим мою гостиную.

— Что он здесь делает, отец? — спрашиваю я, маскируя свой голос и принимая надменное обличье.

Я не знаю, почему этот человек здесь, в моем собственном доме, но я знаю, что он опасен. Что-то глубоко внутри меня говорит мне держаться от него подальше.

— Разве ты не говорили, что шавкам не место в нашем доме? — поднимаю бровь. — Почему же, ты тогда выгнал бедного Джонни, прежде чем я успела его покормить, — мило улыбаюсь я.

— Джианна! — восклицает мой отец в шоке.

Шавку, однако, это только позабавило, будто он ожидал, что я оскорблю его.

— Он наш гость. Веди себя прилично, — бросает он на меня серьезный взгляд.

Я пожимаю плечами.

— Давай побыстрее. У меня есть дела, — хлопаю ресницами, скрещивая ноги.

От меня не ускользает, как его глаза следят за моими движениями, а его зрачки, кажется, увеличиваются в размерах. На его лице все еще красуется самодовольная улыбка, и я бы не хотела ничего больше, чем стереть ее.

Моя верхняя губа подергивается в раздражении, кулаки сжимаются, когда я мысленно представляю, как ставлю его на место — куда-нибудь подальше от меня.

— Прошу прощения за мою дочь. Она не всегда такая… трудная. — Отец гримасничает, глядя на меня, и я понимаю, что это молчаливый сигнал.

Веди себя хорошо.

Я стараюсь изо всех сил, чтобы просто не встать и не уйти, устроив перед этим сцену, потому что во мне растет желание поставить эту шавку на место. Особенно после того, как он слишком вольно обошелся со мной в тот раз. И то, что он здесь… Я ему не доверяю. Нисколько.

— Это Себастьян Бейли, и он твой новый телохранитель, — говорит отец и продолжает добавлять что-то еще. Но я не слышу его. Нет, я сосредотачиваюсь лишь на том, что он только что сказал, что это мой новый телохранитель.

— Нет! — я поднимаю руку. — Ни за что, — поворачиваюсь к отцу, надеясь, что это все плохая шутка. Но он не смеется. Он даже не улыбается.

— Джианна…

— Папа! — восклицаю я, возмущенная. — Он извращенец! — говорю первое, что приходит на ум.

И это правда. Я видела, как он ходил за мной по пятам, словно не думал, что я замечу. Я также видела, как его взгляд ни разу не покинул меня в магазине, даже перед появлением грабителей.

— Джианна, — раздраженно выдыхает мой отец.

— Папа, он следил за мной. Я уверена в этом. Как такой человек может быть моим телохранителем.

— Простите за нее. Она слишком избалована и привыкла добиваться своего, — извиняется он перед Себастьяном, прежде чем повернуться ко мне. — Джианна, прекрати.

Это одно слово заставило меня замереть. Я распознаю знаки и знаю, что он не собирается слушать то, что я хочу сказать.

— Но он убил человека, пап. Он убил тех людей… — я затихла.

Почему он не может понять, что с этим человеком что-то не так? Я не могу принять его в качестве своего телохранителя. Просто не могу. Мануэлло был со мной с самого детства, и я знала его лучше, чем свою собственную семью. Другой человек займет его место?

Я качаю головой. Нет, невозможно. Особенно не он.

— Да, Джианна, — мрачно бормотал отец. — Он убил человека, чтобы спасти твою жизнь, поэтому он идеально подходит для этой работы.

Я смотрю между ними двумя и понимаю, что не имеет значения, соглашусь я или нет, они уже все спланировали.

— Но папа…

— Нет, Джианна. Этот вопрос уже решен. Он будет твоим телохранителем в течение следующих нескольких месяцев, пока я не найду способ вытащить нас из той передряги, в которой нас оставил Агости. А учитывая, что ДеВилль имел наглость преследовать Энцо, я надеюсь, ты осознаешь, насколько это серьезно. Кто знает, станешь ли ты их следующей целью.

Мои руки сжались в кулаки, но я не стала спорить дальше. Нет смысла.

Я просто сижу молча, пока мой отец перечисляет все достижения Себастьяна, как он был награжден бесчисленными медалями за храбрость в армии и что он является экспертом во всех вопросах безопасности.

Я слушаю только в пол-уха, пытаясь не дрожать. Постукивая ногой по полу, я все время смотрю на часы, желая, чтобы время шло быстрее, и я могла вернуться в свою комнату — обратно в безопасность.

Я не знаю, что такого в этом человеке — в этом чудовище, потому что ни один порядочный человек не мог бы так выглядеть, — что заставляет меня так бояться.

Одна мысль о том, что он всегда будет рядом со мной в качестве телохранителя… От этого волоски на руке встают дыбом, и все мое существо осознает опасность, которую он представляет.

— Он будет жить в комнате рядом с твоей, — внезапно говорит отец, и я мотаю головой, думая, что ослышалась.

— Что?

— Это должность на двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю, Джианна. Не думаю, что ты осознаешь всю серьезность ситуации. ДеВилль охотится за нашими головами. Они уже разрушили твою помолвку. Будь я проклят, если позволю им нанести еще больший ущерб.