— Что за…

— Сив!! — Вскинув Арбалет магут сделал было шаг вслед подруге но тут же замерев завертел по сторонам головой. — Beth yw hyn[1]?! Бесы, да они повсюду! Назад, назад!

— ЩИТЫ!! — Заревел надсаживая глотку Гаррис. — В КРУГ!!

— Я ничего не вижу… Сейчас попробую развеять… — Застывший на середине фразы Алдия громко булькнул и с искренним удивлением скосив глаза на торчащее из основания шеи короткое, украшенное сизо-зелеными перьями древко стрелы, повалился на землю грудой мокрых тряпок. Рядом упал, заливая землю кровью из рассеченного горла дружинник.

— Soldaten! Achtung! Im Kreis, im Kreis! Beschütze den Baron! Keine Angst! Wer läuft persönlich die Haut Weg![2] — Уверенный голос Ринькоффа сменился хрипом, нечто маленькое, перекошенное, ростом не более десятилетнего мальчишки вынырнуло из куста папоротника и вбило похоже на короткую смесь копья и глефы оружие прямо под срез бригантины командира гармандцев. Согнувшись пополам, кантонец, изверг из себя струю рвоты, и неожиданного ловко выхватив свой катценбалгер к с влажным треском опустил его на голову нападавшего. — Nicht aufgeben! Es ist nur…[3] Лезвие вылетевшего откуда-то из молочно белой каши метательного дротика вошло ему точно в рот. Во все стороны брызнуло белым и красным.

— Чудовиша!! Смешанные!! — Заорал один из дружинников и слепо секанув мечом по ближайшему кусту закрутился на месте. — Свиные ублюдки! Прямо как в сказках!

— Сael y ast[4]! — Неожиданно зло зарычал Ллейдер. — Хлопнул разряжающийся арбалет, и этот звук показался Августу оглушительным. Что-то громко затрещало и на землю упало пробитое коротким стальным болтом, раздутое, отвратительно деформированное, покрытое чешуей и зачатками перьев тело. Цу Вернстром икнул. То, что лежало перед ним не было человеком. Этот факт был совершенно точен, объективен, аксиоматичен, и не подлежал обсуждению. Даже в отрастившем огромные когти и зубы, почти превратившимся в мерзкое чудище колдуне можно было разглядеть признаки естественности. Но то, что сейчас корчилось в двух шагах от барона… На первый взгляд существо походило на покрытого чешуей карлика или ребенка. Его бугристая, гротескно искривленная, неприятно напоминающая так любимую уличными вагантами куклу Дурака-Панча, морда, вызывала бы довольно забавные ассоциации, если бы не широко расставленные, огромные, светящиеся желтоватым светом глаза с козлиными зрачками, да полная мелких, игольчато острых зубов пасть. И то ощущение чуждости, которое от него исходило. От барахтающегося в зеленом ковре уродца несло такой инаковостью, что при одном на него взгляде к горлу подкатывал комок. Чешуйчатый недомерок имел две руки, две ноги и одну голову. Но на этом сходство с людьми заканчивалось. Общего с человеческим родом у этого существа было не больше чем у ящерицы с козой.

«Беги, дурак»

— В-в-а… — Издав тонкий блеющий звук Август качнулся назад и чуть не столкнулся с бодро натягивающем тетиву арбалета магутом.

— В круг, сукины дети! В круг! Вновь взревел Гаррис. — Защищать барона! — В тот же миг по его кирасе звякнуло сразу несколько стрел.

— А-А-А! — Один их шагнувших было к сенешалю дружинников, взмахнул руками и провалился сквозь землю. В буквальном смысле этого слова. Мгновение спустя из образовавшейся в ковре из опавшей хвои дыры ударил настоящий фонтан крови. Воздух снова прошило сразу несколько десятков, бьющих казалось отовсюду стрел.

— В круг!!! — Надсаженный непомерным усилием голос сенешаля сорвался в сипящий шепот. Впрочем, его уже и так почти никто не слышал. Четверо успевших сбиться в кучу гармандцев, прикрываясь щитами медленно отступали в туман. Пара оставшихся в поле зрения и на ногах дружинников были буквально облеплены выскочившими казалось из воздуха зеленоватыми чешуйчатыми уродцами. Мечи скрипели на костях и чешуе, полосовали толстые, покрытые гнойниками и наростами шкуры, ржавые ножи карликов скрежетали по стали доспехов и с чавканьем погружались в плоть. Со всех сторон раздавались стоны и короткие повизгивания. Никак не желающий умирать Алдия, катался по земле, булькал пробитым горлом, корчился и ломал ногти в тщетной попытке справится с клапаном сумки, в его теле торчал уже добрый десяток стрел. Ллейдер шипел и забыв про свой огромный арбалет неловко тащил из ножен левой рукой длинный и тонкий меч. Правая рука стрелка висела плетью. Из бедра торчало обломанное у основания метательное копьецо.

— Мы справимся, господин, справимся… — Горячечный шепот Гарриса ударил в уши словно пустынный ветер. По наплечнику с громким звоном чиркнула стрела. Август сделал шаг назад. Потом еще один и еще. Неожиданно земля под ногами юноши покачнулась, послышался треск и шуршание. Отпрыгнув в сторону на добрых пять локтей, гордый сын сорока поколений воинов, Август Карл Интегра цу Вернстром, издал тонкий задушенный писк и развернувшись спиной к ошарашено смотрящему ему в след Гаррису сломя голову побежал в туман.

— Господин! — Отшвырнув свой огромный щит в сторону ближайшего к нему недомерка, старый вояка бросился следом. — Господин! Нет, господин, стойте!

— Август не слушал. Он был полностью сосредоточен на своих ногах. В конце концов именно от их быстроты сейчас зависело его выживание.

--

Очнулся юноша от хруста и чавканья. А еще от боли. Болело все. Закоченевшие, так будто их сунули в сугроб, руки, превратившиеся в ледяной студень ноги, кружащаяся, кажущейся непривычно тяжелой как наковальня и одновременно легкой словно раздутый горячим воздухом бычий пузырь голова. В теле казалось не осталось ни одной не пострадавшей связки, кости или мышцы. Боль пульсировала, перетекала по стонущим от боли жилам будто черная, стылая, болотная вода, его мутило, но сама мысль о том, чтобы повернуть голову и извергнуть содержимое агонизирующего желудка вводила Августа в состояние полного уныния. Не лучшее пробуждение. Если подумать, то, пожалуй, одно из худших в его жизни, но разве обстоятельства давали ему выбор? Немного поразмысли об этом, цу Вернстром пришел к неутешительному выводу, что раз ему больно, значит, он еще жив. А если он жив то ему рано или поздно придется приложить хоть немного усилий, чтобы таковым остаться. Мысли крутились в багровом тумане снулыми рыбинами и осознание этого факта заняло у юноши целую минуту. Он жив. Это было почти невозможным, но он остался жив. Подумав еще немного цу Вернстром решил, что, возможно, стоит попытаться открыть глаза. Просто открыть глаза и оглядеться по сторонам. В конце концов, от этого не умирают. Возможно. Мерзкие чавкающие звуки раздающиеся у него над ухом изрядно подкрепляли это желание.

«Спаситель, пожалуйста, только бы не волк или какая-нибудь другая хищная тварь.» Мысленно взмолился юноша и подавив рвущийся стон разлепил слезящиеся, склеенные какой-то липкой и холодной дрянью веки.

«Не повезло.»

Это была вторая оформившаяся в голове мысль и Август чуть не поперхнулся рвущимся из груди истерическим смехом.

Низкий, нависающий над головой потолок, а вернее свод пещеры бугрился свисающими с него корнями и истекал влагой. Виднеющийся в паре шагов узкий и тесный вход прикрывали ветви плакучей ивы. В отдалении слышался плеск воды. Пещера, а точнее нора, потому что назвать эту тесную и узкую дыру в земле настоящей пещерой не смог бы даже безмозглый кролик, явно находилась недалеко от реки. Ноздри щекотал запах сырой земли, разрытой грибницы, плесени, и рыбьих потрохов. Со стоном подняв правую руку, цу Вернстром стер с лица остатки покрывающей его грязи и ила, несколько раз моргнул, и все-таки нашел в себе силы повернуть голову. Сомнений не оставалось. Все же не повезло.

— А я думала, что ты уже и не очнешься, барон. — Прохрипело сидящее рядом с ног до головы покрытое грязью огромное полуголое существо и растянуло губы в широкой белозубой улыбке. — Но духи сказали мне сидеть здесь и ждать. Ты крепче, чем кажешься.

— Ты… — Единственное произнесенное слово прокатилось по горлу рвущим плоть комом раскаленной ржавой проволоки. Тело юноши содрогнулось от прострелившего грудь спазма, и Август надсадно закашлялся. — Но ты ведь… Продолжил он, когда приступ прошел. Я же сам видел как ты… Тебя ударило… О дерево…