Но вот что еще интересно: стервятники, которые слетаются на падаль уже через несколько минут, редко прикасаются к добыче Чуи, даже если сам Чуи крепко спит в пещере или в зарослях, за полумили от кладовой. Стервятники парят очень высоко, полагаясь исключительно на свое великолепное зрение, позволяющее им обнаружить в саванне умирающих или уже мертвых животных. Возможно, за сплошной листвой им трудно заметить добычу. Подобное объяснение не является таким уж удовлетворительным, хотя оно более походит на правду, чем те идиотские теории, которые я слышал от охотников. Некоторые из них даже утверждают, будто Чуи «заключил сделку» с орлом-скоморохом. Орел якобы целый день охраняет кладовую леопарда от стервятников, а за свою службу ежедневно получает пару фунтов мяса.
Хохлатый, ярко оперенный орел-скоморох обязательно урвет кусок от добычи леопарда, но едва ли по условиям «сделки». Орел-скоморох летает не очень высоко над землей, и потому ему легче обнаружить труп на дереве. Отыскав добычу леопарда, он несколько часов кряду подлетает к ней и отщипывает по кусочку. Размером он меньше стервятников — примерно двадцать футов в длину, и его потребности гораздо скромнее.
Что же касается Чуи, то, как мне представляется, он не станет вступать ни в какую сделку с птицей, разве только в смертельную. Леопард не вступает в сделку ни с кем, не имеет дела даже с другим животным. Помимо прочего, такая «сделка» предполагает, что обе стороны обладают абстрактным мышлением, да и другими человеческими свойствами, которые на самом деле напрочь отсутствуют и у животного, и у птицы.
Конголезцы тоже сочиняют подобные выдумки и басни о взаимоотношениях животных самых различных видов. Некоторые из сказок, на удивление убедительные, основаны на симбиотических или социальных отношениях; другие, наподобие охотничьего фольклора, описывают поведение, более свойственное человеку, чем животному. Легенды подобного рода являются отображением жизни местного населения: звери-персонажи живут в роскошно меблированных хижинах, возделывают поля и вырубают леса, а также занимаются коммерческой деятельностью — ящерицы занимают деньги у леопардов, антилопы подают на крокодилов в суд, а черепахи пишут письма-протесты в Бельгийский районный комиссариат. То есть идет непрекращающийся спор между европейцами и вождями племен, бесконечный поток дискуссий, соглашений, разногласий, вражды и настоящих судов.
В большинстве этих сказок Чуи выступает в суде в качестве ответчика. Часто он обвиняется в похищении собак; в реальной жизни леопарды именно по этой причине нередко попадают в беду — они обожают собачье мясо. Ради крохотного кусочка собачатины, например пекинеса, Чуи, крайне осмотрительное животное, готов пойти на любой риск. Некоторые леопарды не только подходят близко к деревне, но и забираются в хижины; есть и такие, которые даже осмеливаются залезать в сады белых плантаторов и в их дома, а ведь обычно они предпочитают не вторгаться на незнакомую территорию.
Местные сказители считают, что между Чуи и собакой существует стародавняя вражда. По версии, которую я слышал в восточной части Итури, однажды леопард посадил арахис, а некая ящерица его съела. Дабы избежать ответственности, ящерица сказала леопарду, будто она видела, как в поле рылась собака. И разъяренный Чуи бросился в лес на поиски вора. «И по сей день, — услышал я, — он все еще ищет ту самую собаку».
Эти поиски привели к появлению наибольшего количества человеческих жертв. Бесстрашно охотясь на собак, а порой похищая коз, Чуи стал близко сталкиваться с людьми, безоружными, не готовыми к встрече и предрасположенными к панике. Видя слабость человека, стареющий леопард, которому трудно поймать добычу поумнее, готов поедать любое мясо и может превратиться в хронического людоеда.
Если он на это пойдет, то, опираясь на фантастическую хитрость, изобретательность, проворство и силу, Чуи уничтожит огромное количество людей. К тому же его гораздо труднее выследить и убить, чем льва или тигра-людоедов.
В Центральной Африке, где очень трудно вести точную статистику, отдельные леопарды убивали двадцать-тридцать человек в одной деревне, главным образом детей. В Индии, по более подробным отчетам, леопарды из Бхагалпура за три года, с 1959 по 1962 год, уничтожили примерно 350 человек, хотя представители властей, отчаявшись, швыряли бомбы со слезоточивым газом и динамит куда только можно.
Но кошмар в Бхагалпуре все же не сравнится с тем ужасом, который породил один-единственный леопард, вероятно, самый знаменитый и самый страшный зверь за всю человеческую историю. Полковник в отставке Джим Корбетт охотился за ним два года и убил 2 мая 1926 года.
Леопард из Рудрапраяга, оставлявший свойственные только ему одному следы лап, бродил по окрестностям Кашмирского района северной Индии, площадью в пятьсот квадратных метров. Он убил примерно 125 человек, чьи тела утаскивал порой на расстояние четырех миль. Четыре тысячи человек в округе держали оружие официально; еще три тысячи взяли специальные лицензии на его отстрел, чтобы получить огромную денежную награду, объявленную правительством. Его пытались выследить военные отряды Гарвала; представители властей подсыпали яд на его жертвы, которые сумели найти; жители деревень ставили на него специальные ловушки с захлопывающейся дверцей; а опытные европейские охотники гонялись за ним, вооружившись самым лучшим современным оружием. Но леопард из Рудрапраяга не попадался никому и бесчинствовал восемь лет.
Полковник Корбетт убил его, выстрелив из махана — охотничьей засидки. Самый ловкий из всех кошачьих прошлого и настоящего убийца и царь-тиран оказался очень большим и старым. Зубы у него были желтыми и стертыми, язык и пасть черными — вероятно, от яда, который людоед проглотил без всякого для себя вреда, на левой задней лапе был шрам от пули.
Вот что рассказал полковник Корбетт в своей, ставшей классикой, книге «Леопард из Рудрапраяга»:
«Здесь лежал только старый леопард, отличавшийся от других животных этого же племени тем, что его морда была седой, а губы не имели усов. Самое ненавистное животное во всей Индии, которого боялись больше, чем кого-либо другого, чье единственное преступление не против закона природы, но против закона человека заключалось в том, что он пролил человеческую кровь, однако не с целью терроризировать человека, но только для того, чтобы самому существовать…»[3]
Приведенные слова могут показаться ироничными, так как появились человеческие существа, которые для того, чтобы терроризировать человека и убивать его, стали сами взывать к имени и духу леопарда. Я имею в виду знаменитые в Африке тайные общества «Аниото» людей-леопардов, которые и по сию пору существуют в Конго. Прежнее колониальное правительство почти полностью расправилось с ними, но после того, как Конго получило независимость, в племенах леса Итури «Аниото» возродились вновь.
Самый страшный всплеск деятельности «Аниото» пришелся на 1934 год в восточной части Итури, к западу от озера Эдвард. Промышляли они в окрестностях крохотного городка Бени, где я провел первые шесть лет своей жизни, а позже работал вместе с племенами народностей бананде и пигмеев бамбути.
В этих местах люди-леопарды за три месяца лишили жизни сорок два человека, переплюнув тем самым леопарда из Рудрапраяга, который за год убивал в среднем шестнадцать человек. Поскольку они убивали как леопард, трудно было определить, кто на самом деле является убийцей: зверь или человек.
О том, как они это делали, я рассказал в «Китабу о Конго»:
«Аниото» облачаются в черный короткий плащ с капюшоном, испещренный пятнами, наподобие леопардовой шкуры. Сзади они привязывают к ремню настоящий леопардовый хвост. К ремню же прикрепляют и важные для них аксессуары: маленький глиняный горшочек, вырезанную из дерева лапу леопарда и очень острый нож. Убийца дует в горшок, имитируя рык леопарда; оставляет при помощи лапы следы вокруг тела, а потом перерезает жертве сонную артерию. Напоследок аниото пускают в дело главный инструмент — железный браслет с четырьмя ножами. Когда кисть руки расправлена, лезвия прячутся за ладонью, но, как только пальцы сжимаются в кулак, ножи выступают между пальцами, образуя подобие когтей леопарда.
