Употребление эпитета «агрессивный» по отношению к павиану представляется мне серьезной ошибкой. Эти обезьяны живут мирно и по-братски относятся к обитающим рядом антилопам, зебрам, жирафам, бородавочникам, да и к любому не хищному животному, с которым они сталкиваются. Макако могут выкапывать корни под деревом, с которого слоны в это же самое время обрывают листья и ветки. Но, если павианов дразнить или провоцировать, если им угрожать, их охватывает безумная ярость и они посылают к черту своих врагов или бросаются в атаку на тех, кто нападает на них. Тем не менее они никогда не убивают людей и не охотятся на них и тем более никогда не пользуются, как мы, огнестрельным оружием.
У павианов, как и у большинства обезьян, имеется зачаточный инстинкт употребления оружия. Помимо того, что, озлобившись, они способны обрушить на врага залп палок, камней, грязи и даже помета, они, как известно, скатывают вниз с горы валуны на стреляющих в них людей. Таким образом, принимая во внимание эти и другие действия павианов, их вполне можно считать животными, пользующимися орудиями труда. К оружию они прибегают под влиянием момента и без подготовки, но им и в голову не придет носить палку или камень с собой постоянно, тем более специально мастерить кремень с зазубренными краями, копье, лук, стрелу, ружье, гранату и бомбу. Они целиком полагаются на свои огромные, созданные для сражений клыки, почти такие же большие, как у леопарда, и на грубую силу собственных очень мускулистых плеч и рук, сила которых дважды превышает человеческую. И еще их спасает тактика организованных военных действий, которую павианы применяют, защищаясь от более быстрых, более сильных и лучше вооруженных хищников.
Именно поэтому Макако живет и действует как скверная пародия на человека. Павианы тоже, как и мы, покинули Сад Эдема приматов, чтобы научиться жить под открытым небом в саваннах — собственном театре военных действий — и охранять свои территории. Те же приматы, которым не присуща тяга к приключениям, остались там, где и были. Остались, чтобы продолжать рвать фрукты или выкапывать корешки под удобной защитой своего фамильного древа. И им не приходится отражать нападение врага — они просто прячутся или удирают.
И это решение привело лесных обитателей к перспективе вымирания. Примерно из двухсот представителей отряда приматов — включая древесных тупай, долгопятов, лемуров, галаго, мармозеток, обезьян Нового и Старого Света, человекообразных обезьян и людей — сорок семь видов уже считаются «редкими и находящимися под угрозой исчезновения», согласно данным Комиссии по сохранению видов Международного союза охраны природы и природных ресурсов. Длинный список гибнущих приматов, зафиксированный в «Красной книге», включает двадцать шесть видов лемуров, восемь — обезьян Нового Света, девять Старого Света и четыре вида человекоподобных обезьян — карликового гиббона, орангутана, карликового шимпанзе и восточную гориллу. И причины сокращения указываются одни и те же:
«Исчезновение леса… сжигание и корчевка деревьев… расчистка местных лесов для поселений… уменьшение лесного ареала в связи с развитием сельского хозяйства и человеческого жилья… обильная обработка почвы… разрушение среды обитания из-за развития сельского хозяйства и вторжения огромного количества домашнего скота… разрушение леса… быстрое разрушение леса… неконтролируемое разрушение леса».
Лесные приматы остались в Эдеме, но возрастающее перенаселение из-за резкого увеличения роста человеческой популяции вынуждает каждый год людей рубить, корчевать и сжигать все большую часть Эдема. Лемуры, обезьяны и человекообразные обезьяны гибнут вместе с вырубленными деревьями, но во всем этом списке «редких и находящихся под угрозой исчезновения видов» вы не найдете ни одного представителя семейства павианов. Так называемый черный павиан, или черная обезьяна Целебеса, который находится под угрозой исчезновения, — это большой, с коротким хвостом макак, который большую часть своей жизни проводит на дереве, собирая фрукты. А все восемь африканских видов пеших с практическим складом ума — клан приматов, которым приходится иметь дело с огромным количеством хищников на абсолютно не защищенной территории и которых не охраняет ни один закон о защите природы, — продолжают и буквально и метафорически «не сдавать своих позиций».
Обитающий в южной Эфиопии гамадрил гелада, который, по всей вероятности, является связующим звеном между азиатским макаком и африканским павианом, похож на большого черного пуделя с развевающейся, наподобие львиной, гривой, с длинным хвостом с кисточкой и с голой красной грудью. Он водится многочисленными стаями, которые любят скалистые ущелья высоко в горах и спускаются, чтобы опустошить возделанные поля. Дарвин в «Происхождении человека» рассказывает о том, как стаи гелад атаковали и победили отряд стрелков герцога Кобург-Гота на перевале горы Менса. Они швыряли в проход камень за камнем до тех пор, пока дорогу полностью не заблокировали. По мнению признанных авторитетов, иногда гелады прибегают к такой же тактике во время споров из-за территории с соседствующими стаями гамадрилов. Другие ученые считают, что павианы никогда не прибегают к такой тактике, каким бы ни был конфликт. Будем надеяться, что доктор Ганс Куммер, выдающийся знаток гамадрилов гелад, который побывал в научной командировке в Эфиопии, сумеет окончательно ответить на этот вопрос.
Гамадрилы, широко распространенные на каменистых полупустынных равнинах Эфиопии, Аравийского полуострова и Судана, напоминают помесь пуделя, льва и сфинкса пепельного цвета. У них ниспадающие гривы и хвосты с кисточками, но головы и морды длиннее, чем у черных гелад. Их научились приручать и дрессировать древние египтяне, которые, по-видимому, вывозили их из Судана. Гелады были не только домашними любимцами, но и компаньонами, слугами и даже священнослужителями. Священные гамадрилы Тота, бога мудрости, присутствовали в храмах на утренних богослужениях. Устремив свои лица к восходящему солнцу, они поднимали руки к небу и хриплыми голосами выкрикивали религиозные молитвы. Гамадрилы, рангом пониже, собирали урожай и сортировали фрукты, пололи сады, качали и носили воду, подметали и мыли полы в храмах и домах, прислуживали за столом и выполняли обязанности лакеев и горничных.
А не так давно Джулия Макдональд очень интересно и забавно рассказала в своей книге «Почти человек» о своей домашней обезьяне Абу, самке гамадрила, которая как истинное дитя XX века обожала смотреть телевизор. Любимой ее передачей было шоу «Зоорама» из зоопарка Сан-Диего. При виде обезьян Абу приходила в восторг, а при виде змей — в ужас, ну, а во время демонстрации рекламы она, естественно, скучала и злилась. Но, когда Джулия дала Абу швабру и щетку, надеясь, что ее домашнее животное станет вести себя в соответствии с ритуалом, принятым в Древнем Египте, поклонница телевидения не стала ни мыть, ни подметать жилище Макдональд в Пасадене. Деревянные орудия труда она использовала как рычаг, чтобы опрокинуть всю мебель. Как когда-то заметил Цицерон: «О времена, о нравы!»
Южноафриканские павианы чакма, обитающие на горных скалистых равнинах, очень большие, размерами почти с мастифа, безгривые, серовато-черного цвета. У них багряные лица, круглые белые глаза и черные головы, руки и ноги. Готтентоты утверждают, что чакмы, или медвежьи павианы, умеют разговаривать, но скрывают это, так как боятся, что если люди узнают, то заставят их работать на себя. И такое утверждение имеет под собой почву, так как павианов чакма действительно обучали работать козопасами, сторожами, искателями воды, погонщиками волов и даже няньками. Самым знаменитым чакма был Джек, «павиан-стрелочник из Уитенхийджа». Он работал у Джеймса Уайда, служащего железной дороги, который в результате несчастного случая лишился обеих ног. Джек качал и таскал воду, приносил дрова, убирал дом, толкал по рельсам маленькую деревянную платформу Уайда и умел переключать железнодорожные стрелки. Сначала он просто подражал действиям своего хозяина, но постепенно стал работать сам, без присмотра: переключал необходимую стрелку по определенному количеству гудков, которые подавал тот или иной поезд. (Как и большинство павианов, он умел считать до пяти.) За девять лет своей железнодорожной карьеры он ни разу не ошибся.
