Дмитрий сразу обратил внимание на характерные черкески и папахи охраны. Ну да, свою личную гвардию Георгий набрал из христианских горцев Кавказа. В чем-то это копировало эксцентричный ход его отца во времена оные шокировавшего Варшаву своими мусульманскими нукерами из абреков. Оставалось надеяться, итог правления выйдет иной, а сын разумнее и практичнее отца.

— Не слишком ли смелое решение? — Дмитрий широким жестом обвел рукой вокруг. — Неужели не нашлось другого здания кроме этого?

— Не нашлось, — последовал незамедлительный ответ.

Мужчины беседовали в кабинете чисто европейского делового стиля. О сказочном таинственном Востоке напоминали только ароматный кофе из маленьких чашечек в бронзовом ящике с песком, ковер на полу, да характерный восточный доспех на стойке близ камина.

— У меня нет лишних денег чтоб начинать со строительства дворцов.

— А что говорят местные?

— Дорогой кузен, ты сам почти местный. Должен знать: традиции парламентаризма чужды этим людям. Мы не в России. Мне куда проще работать с моими губернаторами, шейхами и вождями. Они четко знают, что хотят, умеют договариваться и немного побаиваются высшую власть. Османы в свое время качественно привили местным некоторые оригинальные обычаи.

— Слышал. И не жалко было вешать визиря?

— Премьера, кузен, премьера. — с момента знаменательного разговора в кабинете князя Дмитрия король Ливана изменился, в нем чувствовались уверенность, сила духа, появилась привычка управлять. Это уже не тот молодой человек, просивший совета.

— У меня исключительно министры. Без азиатской дикости.

— А как же?

— Кое-что пока практикуем. Не все сразу. Иначе люди не поймут. Король обязан иногда публично карать казнокрадов и предателей под свист толпы. Местные это любят.

Дмитрий взял двумя пальцами чашечку кофе и поднес к губам вдохнув полной грудью чарующий аромат. Терпкий пробуждающий напиток с горчинкой. Да, в отличие от Европы здесь умеют варить кофе.

— Как понимаю, бюджет ты свел, — вопрос риторический. Князь заранее ознакомился с финансовым положением королевства.

— Пока война зарабатываем на транзите и переработке.

— Чтоб для тебя не стало сюрпризом. Возможно изменятся направления экспорта нефтепродуктов. Контролируй запасы.

— Мой, царственный кузен решил сбросить с воза поклонников Римской Империи из провинциального театра короля Виктора Эммануила и его туповатого народного вождя? — наигранно удивился король Георгий.

— Возможно. Итальянцам мазут и бензин без надобности, — открытый намек на пассивность итальянской армии и флота. — А вот малым странам Европы возможно увеличат лимит поставок.

— Верный подход. Алексею давно пора серьезнее относиться к европейской политике.Балканы и Турцию пора втягивать в нашу зону интересов, — слово «наши» в устах короля звучало интересно. Он не перестал быть русским и считать себя частью нации. Это регулярно проскальзывало в разговорах и поступках.

— Ничего не могу сказать. Сюзерен не по всем вопросам со мной советуется, — сухой короткий ответ.

О делах соседей Ливана разговаривали за обедом. Трапеза в крайне узком кругу. Дмитрий обратил внимание не только на явную округлость живота королевы Екатерины, это давно ожидалось, но больше на то, что королева на равных участвовала в разговоре мужчин и имела свое весьма разумное мнение.

— Вы прекрасно разбираетесь в хитросплетениях местной политики, — прозвучал комплимент.

— Дмитрий Александрович, скажите прямо: гадюшника. Когда наши предки на дубах с луками сидели и Рим грабили, местные уже вовсю политикой занимались, торговали своими братьями и сестрами оптом и в розницу, и матушек перепродавали при случае, — эмоциональный возглас королевы заставил мужчин улыбнуться.

Оба отметили правоту Екатерины. Впрочем, в девичестве Долгоруковой, происходившей из славного княжеского рода, так что имевшей полное право на свое мнение о предках.

— Так и живём. Екатерина Васильевна мой советник по иностранным и ближнестранным делам.

— Князь, раз уж вы здесь, проясните позицию Петербурга в отношении Иудеи, — спокойным деловым тоном продолжила королева. — Вы будете менять премьера на социалиста, или поддержите рохлю Ставского?

Князь по-новому взглянул на королевскую чету. Помнится, никто еще не называл Авраама Ставского рохлей. Человек служил в российской и французской армии, получил патент офицера, возглавлял правое крыло сионистской боевой организации, в межвоенный период наладил каналы пересылки в Палестину переселенцев в обход миграционных квот. Однако в целом князь готов согласиться с Екатериной Васильевной. Стул премьера Аврааму признаться пока широковат. С точки зрения князя, так даже лучше.

— Нам выгодны нормальные националисты и ревизионисты, а не фанатики с завиральными идеями.

— Слава Богу. Ливану тоже лучше, чтоб у соседей был слабый премьер от практичной правой партии. Поддержи Бог оппозицию к премьеру, но не дай им взять верх.

— Позвольте поинтересоваться причиной?

— Рано или поздно ваше любимое детище перерастет границы загона и полезет к соседям. Я бы предпочёл, чтоб это была Трансиордания, — открыто и без обиняков изложил Георгий Михайлович. — Пусть у соседей тлеет внутренний конфликт и пусть лидируют правые. С ними легче разговаривать. Люди рациональные, моим подданным не враги, а конкуренты, если понимаете.

— Тогда со своей стороны прошу не отказывать в просьбах моим людям, если вдруг возникнут потребности касательно Хайфы. Возможно потребуется спровоцировать у ваших соседей нужную реакцию обывателей в пользу «Бейтара».

— Как Романов Романову не могу отказать.

8 Декабря 1943.

При повороте на противника и перестроении изменился ордер. Сейчас первым шел «Босфор». Скорость обоих линкоров почти одинакова, потому Гейден не стал ничего менять. Все помнили ошибку адмирала Рожественского при Цусиме повлекшую за собой гибель «Осляби».

Сирены громкого боя отзвучали. Все на местах по боевому расписанию. Отсеки задраены. В башни поданы первые снаряды. Два линкора как стальные динозавры ломятся навстречу противнику. Судя по докладам радиометристов, янки увлеклись погоней за «Кондором», идут встречным курсом.

Первыми противника заметили с вознесенного под облака директора управления огнем. Оптика впилась в силуэты кораблей, серые черточки над морем. Электромеханика вычислителей четко отработала дистанцию, курс, скорость, выдала поправки для центрального поста.

— Самый полный. Довернуть на два румба вправо, — громко уверенно скомандовал Георгий Гейден. — Передачу на «Босфор». Огонь вести самостоятельно по первому кораблю линии.

Крейсера и эсминцы разбежались по сторонам как конные лучники, освобождая дорогу тяжелой рыцарской кавалерии. Башенные орудия «Моонзунда» довернуты на противника, стволы подняты. Рявкнула первая башня, удар звуковой волны заставил людей скривиться, вжать головы в плечи. Из стволов выплеснулись струи огня и дыма. В ноздри ударила вонь кордита. Через десять секунд прогремел залп второй башни.

Линкор пристреливается, впившись в противника оптикой директоров, нащупывает жертву клыками закаленной стали шестнадцатидюймовых снарядов. Пристрелка «лесенкой». Каждая башня последовательно дает залп с шагом по дистанции. Корректировка по всплескам предыдущих залпов.

Противный свист. В трёх кабельтовых по левому борту вырастают сразу четыре чудовищных фонтана. Рокочут подводные взрывы. Янки приняли бой. Бежать они не собираются.

Облачность низкая, видимость ограничивает дистанцию. Над горизонтом поднялись пирамиды мачт. По докладам гальванеров с директоров, впереди три тяжёлых артиллерийских корабля. Минута и авангардный линкор противника окутался клубами дыма. Черные струи на считанные секунды закрыли собой корабль пока их не развеяло в клочья ветром.

— Курс на сближение.