— Есть вещи о которые нельзя мараться ни при каких обстоятельствах. Лучше умереть от голода, но не опуститься до каннибализма. Это как сатанизм. Это ящик Пандоры. Открываешь крышку только глянуть одним глазком и уже не можешь удержать запертых внутри демонов. Папа сделал вынужденный ход, не скрою, нам то решение принесло немало пользы, однако, нельзя поощрять зло, нельзя поддерживать подлость даже из лучших побуждений. Это как проказа, ты понимаешь.

— Наши оппоненты не стеснялись. Ты сам знаешь, кто подкармливал и натравливал на нас террористов и революционеров.

— И ты предлагаешь войти в долю с теми, кто ослаблял Россию, кто заражал нас сифилисом революций?

— Понял, — в душе князь оставался при своем мнении. Он полагал, что любое оружие хорошо в нужных руках.

— Ничего ты не понял. Надеюсь, еще дозреешь. Я запрещаю любые контакты с Коминтерном и левыми социалистами больше чем нужно разведкам.

— Ночуешь в Зимнем? — Дмитрий спешно переключил разговор на другую тему.

— Мне подготовили апартаменты. Ты домой?

— Да, на городскую квартиру. Марина с детьми в Сергиевке, — приглашение императора до сих пор оставалось в силе. В теплый сезон семья князя перебиралась на императорскую дачу между Петергофом и Ораниенбаумом. Сам Дмитрий разрывался на два дома. Увы, служба. Ежедневные лишние часы в дороге делу не на пользу.

— Забыл сказать, у Белановича это последние переговоры в качестве министра.

— Он это знает?

— Знает, — сюзерен тяжело вздохнул. — Перевожу товарищем министра в МВД. Сейчас мне для дипломатии нужен совсем другой человек.

— Я сразу отказываюсь, — моментально отреагировал Дмитрий.

— Тебе и не предлагаю. Ты эту должность перерос.

Алексей вернулся в кресло.

— Оставим. Ты лучше скажи: как тебе линейный корабль Российского Императорского Флота «Мерс-эль-Кебир»?

— А⁈ — челюсть князя отвисла.

Император откровенно смеялся, глядя на изумленное до невозможности лицо князя.

— Мне принесли прошение, переименовать два новых строящихся линкора в честь последних побед русского флота. С первым кораблем «Фареры» я согласен. А вот на счет второго. Как тебе?

— Надеюсь.

— Вычеркнул, конечно. Будет «Оран».

— То самое сражение контр-адмирала Гейдена. Хорошее имя. Алексей, я несколько отстал от жизни. О строительстве линкоров знаю, корпуса скоро на воду спустят. Это не следующая пара серии «Николай Второй»?

— Нет. Папа с «Петром» слишком дорого для казны обошлись, — скаламбурил царь. — Проект «Улучшенный 'Моонзунд». В том же водоизмещении более рациональное бронирование, дополнительные башни универсального калибра, современное оборудование.

— Есть такое ощущение, они успеют до конца войны.

— К сожалению.

14 июля 1943. Кирилл.

После пронизывающих ветров, яркого и холодного солнца Лабрадорского моря, ослепительного блеска ледников вырастающая над океаном зеленая малахитовая глыба Тринидада всеми воспринималась как нечто свое, родное, близкое. После пустынных просторов Северной Атлантики море на подходах к острову непривычно оживленно. «Выборг» со своей свитой верных оруженосцев дважды встретился с патрулями. Сначала по правому борту прошел французский крейсер, а уже когда до земли оставалось двести миль, авианосец разминулся с парой больших охотников.

У Тобаго с палубы видели конвой из четырех коптящих небо угольным дымом «добровольцев». Характерные пароходики с одной трубой, одной мачтой, сдвинутой в корму надстройкой и одним винтом. Дешевые серые лошадки войны, варившиеся поточным методом суда. Обычно называли их в честь жертвователей крупных сумм на нужды армии и флота.

В охранении древний «Новик» и конвойный эсминец типа «Береза». Еще одно зримое напоминание о подводной угрозе. Война за коммуникации не затихает ни на день, ни на минуту. Грандиозное сражение за Атлантику идет второй год подряд. Даже вблизи своих баз под плотным зонтиком воздушных патрулей сохраняется риск напороться на незримую смерть из глубин.

В проливе Бокас-дель-Драгон, буквально в считанных милях до порта эсминец «Выдра» резко сбавил ход и выкатился из строя чтоб избежать столкновения с «Сипухой». На мостике эсминца замигал прожектор.

Авария, поломка судовой установки. Корабль охромел, появилась сильная вибрация на правом гребном валу, разрушились вкладыши подшипников. К счастью сработала аварийная автоматика, перекрывшая паропроводы турбины. Что-ж, бывает. Техника несовершенна.

Соединение шло экономическим ходом, акватория безопасна, потому задерживаться не стали. А вскоре и «Выдра» догнала отряд, форсируя оставшуюся турбину. С эсминца семафором передали, что могут управляться и держать 20 узлов.

Происшествие не омрачило общее радостное настроение. Наоборот, на мостике «Выборга» все восприняли как счастливое стечение обстоятельств. Отряд не задержался на маршруте, не пришлось брать охромевший эсминец на буксир, корабль возвращается в порт своим ходом. Поломка ерунда. Приключись она близко берегов Канады, все могло оказаться куда хуже. На флоте действует категоричный приказ — в зоне действия вражеской авиации запрещена буксировка потерявших ход кораблей.

На рейде Порт-оф-Спейна лес мачт, к грузовым причалам очередь. «Выборг» бросил якорь на рейде, портовые буксиры сразу потянули к кораблю цепочку бонов с противоторпедными сетями. Пусть американская авиация давненько не наведывалась на этот сказочный остров, но о безопасности никто не забывал. Элементарные требования защиты на стоянках вбиты в подкорку всем, кому дорога жизнь.

Еще на переходе объявили, что стоянка не меньше недели, увольнения на берег выдаются всем свободным от вахт и срочных работ. В кубриках летного и технического состава эту новость встретили радостными криками. Следующим пунктом полковник Черепов уже кулуарно на построении в ангаре сообщил, дескать, нечего животы отращивать и акул в заливе распугивать. В план стоянки включены учебные полеты, по два на летчика и экипаж.

— Не ты идею подкинул? — поручик Никифоров ткнул кулаком в живот комэска, когда они поднимались в кубрики за парадной формой.

— Задумка хорошая, жаль не моя.

— Согласен. Все может переменится, спорю найдутся умники, заменят нам учебные бои на патрулирование.

— По дереву постучи! А лучше по голове.

Реакция понятная. Патрульный полет самая скучная работа. Летишь себе над морем, смотришь по сторонам, периодически трясешь головой чтоб не заснуть. Ровный рокот мотора, свист ветра, гул, скрипы приводов, море от горизонта и до горизонта расслабляют. Действительно, кое кто из ребят проговаривался, что задремал в полете. За это не ругали, но поглядывали косо.

Погода на Тринидаде для европейца всегда великолепна. Даже в штормах и тропических ураганах северяне видят свою прелесть. Русские и немцы искренне не понимали, почему вдруг местные англичане и креолы жалуются на непогоду. Ведь ливень стеной пройдет, снова выглянет солнце!

Увольнения выписали в первый же день. На берег толпы желающих перебрасывали судовыми катерами и моторными шлюпками. От борта авианосца отчалила целая кавалькада плавсредств набитых истосковавшимися по твердой земле моряками и летунами.

В городе Кирилл отбился от своих. Заблудиться не боялся, далеко не первый раз в этом порту. Однако с каждым заходом «Выборга» город менялся. Сейчас на лето 43-го следы жестокого штурма и бомбежек уже не бросаются в глаза. Руины если и остались, то на задворках, в бедных кварталах, там, где не видно с центральных улиц.

В облюбованных европейцами районах рядами стоят однотипные домики быстровозводимого типа. Своего рода уродство конечно. Напоминает «майскую» застройку обезобразившую рабочие кварталы русских городов.

Да индустриальные дома архитектора Эрнеста Мая дешевы и достаточно комфортны. Именно увлечение этими проектами в 30-е годы позволило улучшить жилищные условия для небогатых горожан, рабочих средней и низкой квалификации, сбить цены на аренду. Но ряды и кварталы однотипных домиков из шлакобетона изуродовали городскую среду. Многими «майская» застройка воспринималась как ужас, другими же как шанс недорого снять полноценную квартиру, пусть с крошечной кухней, потолками чуть выше трех метров, с совмещенными удобствами. Однако, это лучше, чем комната на чердаке.