— А почему Рубикон?
— Известная история, все это слово говорят, но не все подробности знают. Рубикон — это речка, которую командиру с армией переходить было нельзя. Если перешёл, то сразу казнь. У них был один победоносный начальник — Цезарь. Его в столицу вызвали, а там заговор подготовили, чтобы убить. Ему или самому ехать, но тогда убьют, или армию взять, но тогда по закону казнь. Он решился и перешёл Рубикон со своим войском и всех злодеев победил и прогнал. С тех пор Рубиконом называют то, что что не имеет точки возврата. Если перешёл, то обратного пути нет. Чем этот мир не Рубикон? У них теперь новая жизнь — почти рай, а обратного пути нет. Вокруг плодородные земли, хороший климат, богатые недра и не заканчивающиеся враги. Рая, в том понимании как они думали, им не дали, но сильно не страдают — здесь не хуже.
Караван беженцев входил в город, проезжая мимо стоящих на карауле воинов, держащих в руках оружие и настороженно смотрящих на потрёпанных и усталых разумных всех возрастов и рас, приходящих под защиту их крепости. За городской стеной, до близлежащих построек было довольно большое пространство, где стояли гигантские метательные машины, около которых были с избытком, но очень аккуратно разложены боеприпасы. Под навесами стояли горшки, в которых очевидно была горючая жидкость, и металлические сферы, светившиеся от переполнявшей их магии. Были и простые камни, сложенные аккуратными пирамидками. Рядом располагались палатки, в которых находились расчёты метательных машин. На стенах крепости стояли вполне узнаваемые «Скорпионы». Елена не была дурой, играла за пилота космического штурмовика, и даже по-настоящему получила воинское звание. Она интересовалась оружием, в том числе и древним, и не могла не узнать эти прелести античного быта.
Этот мир был пропитан магией, а легионеры к вопросу обороны подошли более чем серьёзно. О мощности подобных штуковин можно судить весьма косвенно. Стрелы скорпионов светились от энергии, а мерцающие шары для метательных машин, сложенные под навесом, были переполнены заклинаниями и по мощности могли не уступать выстрелам танковой пушки.
Сразу за воротами, Елену и Доктора Добряка приветливо встретили несколько бойцов и пригласили следовать за ними. В просторном помещении, расположившись около небольшого стола, сидел Ки Барук и солидный взрослый дядька, одетый в нарядный доспех и восседающий на массивном стуле с претензией на трон. Барон вскочил со стула, радостно разводя руки:
— Елена, Доктор — это Тибиус. Он глава легиона. Я уже почти всё рассказал.
— Приветствую вас. Я хотел бы расспросить вас некоторые подробности.
Тибиус был стариком, а по факту игроком, только перекинутый из какой далёкой войны и лишённый части памяти. Своего настоящего имени и некоторых подробностей старой жизни он не помнил, зато прекрасно знал имена абсолютно всех воинов своего легиона, разумеется новые, которые дал им этот мир. Даже знал по именам большую часть прислуги, идущую с армией и почти всех артисток, которые выполняли функцию кухарок и временных жён. Хозяин помещение очень хорошо понимал выверты этого мира, поэтому вопросы, которые задавал доктору и Елене, сильно отличались от тех вопросов, которые задавал барону.
Добряку пришлось пересказать историю заново, но уже глядя глазами игрока. Всё это время Ки Барук внимательно слушал, и достав свой блокнот, что-то себе записывал свинцовым карандашом. Тибиус расспрашивал долго, подробно и обстоятельно, а затем сделал повелительный жест рукой, призывая к вниманию:
— Мы тоже поклоняемся Рулзу и не собираемся ничего менять. Я вас никуда не отпущу. Вам надо оставаться здесь. До горного храма вы не дойдёте, просто не успеете. У меня есть надёжные источники, и они сказали, что вторая серая армия уже выдвинулась. Они быстрее. Даже если вы успеете, то храм всё равно не сможет собрать столько припасов, чтобы выдержали осаду. Уже через год вы все вымрете, оставшись без еды, а наш город постоянно готов. Сейчас надо оставаться здесь и вооружаться. Скупим всё что сможем у близлежащих степных племён и превратим в запасы, набьём пространственные карманы едой. У каждого из моих воинов есть такой. В Рубиконе большие источники воды. Вам надо оставаться здесь и другого варианта не существует.
— Но мы подставим ваш город под удар.
— Я знаю. Мы- легион. Если нам дарована вторая жизнь, то дана она нам не для того, чтобы мы бегали от какого-то самозваного божка, будь у него хоть вся армия мира. Пока я жив и держу в руках меч — будет выполняться то, что я скажу. Вы остаётесь здесь и будем защищать Рубикон вместе. Я всё сказал. Жду вас завтра с утра с предложениями, как мы это будем делать.
Предводитель легионеров встал со своего импровизированного кресла-трона, стукнул кулаком в грудь и вышел из комнаты, оставив Елену, Барона и Доктора Добряка одних, вместе с двумя охранниками, которые стояли у входа немыми, законными в броню статуями. Один из них отмер и сделал вежливый приглашающий жест, покинуть помещение.
Была одна история, связанная со взятием некой крепости римскими легионерами. После того, как римляне окружили обозначенное строение, к ним явилась делегация, и придя к главному начальнику, известила о том, что стены неприступны, луки туги и жратвы на десять лет. В ответ глава римского войска спокойно пожал плечами и сказал: «Прекрасно. Значит мы возьмём город на одиннадцатый год». Делегация свернулась и утопила обратно, а с утра явилась снова, обсуждать подробности сдачи крепости и вымораживать самые выгодные условия. Те, кто умеет крепости брать, как правило умеет и оборонять.
Самая главная проблема при осаде, а легионеры верили свои стены — это прокормить и напоить всех защитников. Под Рубиконом были гигантские хранилища воды, на территории било несколько источников, а несколько башен, напоминавшие гигантские бочки, были наполнены запасами зерна, бочонками солонины и другой едой долгого хранения, приготовленной тысячами различных доисторических способов. Сейчас в еду запасали всё, что могли добыть. Скоропортящееся расфасовывали по игрокам, набивая под завязку пространственные карманы, всё что могло полежать и так, растаскивали словно муравьи по норам. Вся задняя часть огромной Елениной волшебной кладовой, которую она смогла освободить, была просто утрамбованная мясом. Никто не утруждался его как-то готовить, солить, а туши просто рубили в куски и запихивали поплотнее. В пространственном кармане безвременье и продукты не портились целую вечность.
Всё, что могло полежать и так, либо рассовывалось, а если место заканчивалось, складывалось беспорядочными грудами. Делались навесы, чтобы защитить припасы, дома жителей набивались под самую крышу. Римляне это называли — «запасами», ракшасы — «мобрезервом», а Доктор Добряк — «военхраном».
На такие залежи зерна и прочих съедобных вещей сбегались сотни тысяч мышей, крыс и других, не виданных ранее Еленой вредителей. И действительно, весь город превратился в коптильню, солильню и пекарню. Запахи еды стояли столь плотные, что казалось, на ароматы можно ложку положить.Овощи закладывались в бочки, превращаясь в соленья, ягоды вываривались в густое тягучее варенье. Здесь сахар был не входу, поэтому фрукты и ягоды уваривались до консистенции густого желе, которое могло храниться годами. Скупали и били скот у уходивших от опасности степняков и приходящих под защиту стен крестьян.
Приток грызунов был жуткий. Мыши и крысы сотнями тысяч перебирались за стены. Легионеры с утра до вечера перекапывали и забивали норы, жгли кусты и траву, но это не мешало грызунам, невесть каким способом оказывается внутри. Охотник ходили по соседним лесам и ловили хищников, очень напоминающих ласок и выпускали в амбары. Котов принципиально не кормили, вынуждая активнее охотиться. Доктор Добряк развёл целое стадо големов из дохлых кошек, которые фанатично ловили крыс и мышей, а переняв привычки своей бывшей жизни, с удовольствием лакомились слегка подгнившей сметаной и свернувшись в клубочек, скрипуче мурчали на коленях местной детворы и домохозяек. Хотя от «дохлокотов» попахивало немножко гнильцой, во всём остальном — это были котики как котики.
