Очередной день. Елена и все руководители отрядов наблюдали с башни цитадели за перемещениями врага. Эта была очередная попытка сорвать магический купол защиты, и только благодаря усилению артефактами Теллема, у врага не получилось. У защитников Рубикона просто не могла быть столь сильных амулетов, если бы они не получили их от неё.

— Игроки -твою мать! Неписи до этого бы не додумались, -зло засопел Лом, а Тибиус согласно кивнул.

Прерывисто и гулко застучал барабан, донося звуки к стенам Рубикона. Лом переводил: «Эй, висельники, давайте договоримся. Вы нам мертвячку, а мы не будем вас держать на точке возрождения, пока не сдохнете или мозгами не двинете. Предложение действует один раз, как для собратьев иноземцев».

— Лом, это что? — спросил Тибиус.

— Это морзянка — разговор длинными и короткими ударами. Она почти во всех мирах одинаковая. Мы её тысячу лет не используем, но учим, как дань традиции флота. С местными ещё можно сладить, а от этих отмахаться не получится — их раз в тридцать больше. Лена, я с тобой, — серьёзно произнёс Лом.

Доктор согласно кивнул.

— Из Рубикона никого не выдают, — гордо задрал подбородок глава легиона.

— Спасибо, — коротко поблагодарила девушка.

Она давно приняла своё решение и даже если здесь не осталось бы ни одного человека, кроме неё, она бы обороняла крепость до последнего, но в этом прекрасном мире решения принимали мужчины, даже если последнее слово осталось за женщиной.

Лом снял с пояса шестопёр и швырнул одному из ракшасов: «Телеграфировать — точка, восклицательный знак, точка». Парень хмыкнул и ловко перехватил оружие на лету, и пользуясь всеми не занятыми руками и ногами, ловко вскарабкался на башню, где стоял гонг, а затем коротко отстучал ответ.

Через минуту небо расчеркнули сотни молний, огненных шаров и кувшинов с горючей смесью, выброшенных из метательных машин. Всё это ударило в магических щит, прикрывавший периметр внешней стены. Увидев тщетность борьбы с защитным магическим куполом, стрелять прекратили.

Все довольно лыбились или откровенно ржали, и только Тибиус, в мире которого не было «СМСок», мессенджеров и электронной почты, наплевав на присущую ему обычную важность, пытался вытрясти секрет из ржущих тел — как можно так разозлить, даже не словами, а какими-то дурацкими знаками и что такое — «точка, восклицательный знак, точка», и почему так агрессивно отреагировали на той стороне.

Уже неделю длилась осада Рубикона. Беженцы отелись и отмылись. Благодаря стараниям легионеров — появилось ополчение. Римляне гоняли крестьян с утра до вечера, превратив пока в жалкое, но подобие бойцов. Женщины, старики и детвора, продолжали готовить город к обороне.

Ситуация была патовая. Стационарные щиты Рубикона полностью закрывали город от вражеских ударов и магии, но при этом не пропускали выстрелы метательных машин защитников крепости. Кристаллы защитных щитов, усиленные несколькими мощнейшими амулетами, которые отыскали в запасах Теллема — были непоколебимы. Хотя город и представлял собой твердыню, но силы были неравны. Пришедших сюда серых воинов и тех, кто прибыл с ними, было в десять раз больше, чем защитников. Все смотрели и стояли, не в силах сделать что-либо противнику, но отличие заключалась только в том, что Рубикон был заперт внутри, а к нападавшим постоянно подходило подкрепление, а защитники не могли рассчитывать на пополнение своих запасов извне. Легионеры были непреклонны в готовности отстаивать крепость и рвались в бой, но даже они не могли не согласиться с тщетностью прямого столкновения.

Сегодня все главы отрядов были на центральной башне. Позвали и Елену, предупредив, что собираются устроить большую гадость. Елена стояла на башне цитадели и смотрела на раскинувшиеся бескрайние костры лагеря врага. Они пришли чтобы убить её и раз и навсегда покончить с Рулзом. Для чего нужна им она никто не знал, а вот Рубикон, как одна из наиболее сильных крепостей Рулза, сильно раздражал сторонников Гравиколда. Под стенами замка раскинулся огромный сад. Прекрасные деревья, клумбы, цветы, фонтаны. Всюду стояли сотни статуй, изображавших героев легиона и просто сцены их жизни. Враги разбивали головы произведениям искусства, ломали клумбы, срывал фрукты и ставил палатки, на удобных, покрытых мрамором дорожках, а глубоко под землёй к каждой из статуй шла медная, свинцовая или просто глиняная трубка. Все они собирались в несколько больших, потом ещё больше, а потом совсем огромные трубы, которые вели к цитадели, одна из башен которой была полностью заполнена горючим.

Легионеры, под страшным секретом готовили эту гадость, предполагая, что местные обязательно расположат лагерь на территории цветущего парка. Если в пятистах шагах от стены заложить удобную площадку для лагеря, то враги непременно ей воспользуются, и надо будет просто падать горючее. В обычных условиях, нападавшие могли за раз потерять большую часть войска и позорно бежать, но это был не наш случай. Врага было столько, что лагерь, расположившийся на месте парка был всего лишь небольшой частью армии, пришедшей осаждать Рубикон, но ничего не делать, тоже не входило в привычки легиона.

Уже была почти ночь, и всё пространство до самого горизонта заполняли костры лагеря врага. Трижды ударил колокол на башне с горючим. Это означало, что через несколько минут из всех клумб, глаз статуй и красивых ажурных фонтанчиков хлынет горючая смесь, наполненная магией и созданная по обычным химическим рецептам. Римские поджигатели готовили эту гадость много лет, но использовать так и не довелось. Либо они сгоняли супостатов ещё до начала осады, а чаще сами брали крепости местных наглецов, но продолжали копить горючее и добавлять огненные произведения искусства.

По всему лагерю горели костры, факелы освещали быт воинов врага и не надо было заботиться о системе поджога. Впрочем, несколько человек с горящими стрелами были готовы в любую секунду исправить ситуацию, но от них действий не потребовалось. Густым облаком едкого пора, разбрызгиваемая жидкость заполнила пространство и вспыхнула. Елена вызвала чёрное марево. Заклятие получилось легко. Иначе и быть не могло. Там внизу были настоящие враги, которых нужно истреблять, и не как иначе.

Ревущими огнемётами горели глаза статуй, клумбы полыхали огнём, сжигая прекрасные фруктовые деревья, палатки бойцов, лошадей, обоз, а целое море огня в полминуты накрыло территорию в несколько километров. Спастись смогли только те, кто был с самого края. Орущие и обожжённые, враги бежали, стонали, падали, продолжая ползти объятые пламенем. Чёрное марево блокировало лечебную магию, сея ужас в ряды осаждавших, а округа была завалена обгоревшими трупами. Были небольшие группы магов, которые пытались ставить преграды огню, оставляя островки жизни, посреди сплошного огня, но и они скоро поглощались пламенем. Запасы силы не бесконечны, а колдовать очень тяжело, когда на тебе горит одежда, кожа вспухает волдырями, а глаза вскипают и лопаются. Горючая смесь подавалась из тысяч отверстий, разбросанных буквально везде. Маги, не попавший под удар, пытались что-то сделать, но когда удавалось погасить небольшой пятак, то он тут-же вспыхивал от соседнего. Глыбы магического льда и ливни обрушивались на головы сгорающих заживо, но горючая жидкость прекрасно горела и на поверхности воды, целыми водопадами огня стекая в долину на перепуганных и разбегающихся воинов.

Вокруг Елены развернулось целое веселье. Все солидные руководители прыгали и радовались как дети, наблюдая за удачной гадостью. Этот удар был больше символическим, чем действительно решающим. В огненном озере не погибло и десятой части врагов. Тибиус — обычно напыщенный и солидный, не стесняясь выкрикивал ругательства, Ки Барук — грозил кулаками и не ограничивал себя в выражениях, а Лом полностью перешёл на восторженно-матерный.

Неожиданно все звуки стихли. Елене на плечи легли две руки. Девушка, чуть старше неё, с прямыми сжатыми губами и недобрым взглядом, стояла позади неё внимательно смотря за происходящим: